По залам Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина (страница 4)
Однако жизнь Музея протекала не только вокруг выставок. Как мы уже говорили выше, вместе с пианистом Святославом Рихтером Ирина Антонова основала музыкальный фестиваль «Декабрьские вечера». Замысел возник у Антоновой при следующих обстоятельствах. Случилось так, что Ирина Александровна была приглашена на фестиваль, организованный Рихтером во французском городе Тур. Мероприятие проходило в здании старинного зернохранилища. Ирина Александровна поинтересовалась, почему фестиваль не проводится в Москве. Рихтер ответил, что в Москве нет помещения, на что Антонова предложила в качестве площадки Пушкинский музей. Через несколько месяцев, в Итальянском дворике ГМИИ уже звучала классическая музыка.
Расширение Музея, открытие новых филиалов также связано с деятельностью Ирины Антоновой. Первым возник Музей личных коллекций. Это произошло еще при советской власти, когда в дар ГМИИ было передано собрание коллекционера Ильи Зильберштейна. С тех пор и до нашего времени Музей пополняется все новыми собраниями.
Помня об изначальной образовательной миссии Музея, Ирина Антонова предложила ректору РГГУ Юрию Афанасьеву организовать на территории университета филиал ГМИИ – музей слепков, где можно было бы проводить занятия для студентов-реставраторов, историков, искусствоведов. Вскоре был открыт Музейный центр РГГУ, позже переименованный в Учебный художественный музей имени И. В. Цветаева.
В поздний период жизни Ирина Александровна взяла на себя труд по реализации двух больших проектов. Первый – строительство Музейного квартала. Второй – возрождение в Москве Музея нового западного искусства, того самого, что был упразднен советской властью вскоре после войны. С этим предложением Антонова обратилась лично к президенту РФ. Большинство представителей музейного сообщества России высказались об идее Ирины Александровны резко критически – ведь в случае создания музея ГМИИ и Эрмитажу пришлось бы отдать в его фонд ценные полотна импрессионистов, работы Сезанна, Ван Гога, Пикассо. Вскоре после этого Ирину Александровну сняли с должности директора ГМИИ с формулировкой «по собственному желанию» и назначили на новый почетный пост – президента Пушкинского музея.
Директором ГМИИ стала Марина Лошак, кандидатура которой была утверждена при участии Ирины Александровны. Сама Антонова продолжила работать в Музее до своей кончины в 2020 году. Ирины Александровны не стало в возрасте девяноста восьми лет. Прощание с ней состоялось в родном Пушкинском музее. Похоронена она была в колумбарии Новодевичьего кладбища рядом с матерью и мужем. Погребение проходило с воинскими почестями, как полагается полному кавалеру ордена «За заслуги перед Отечеством».
Многие годы Ирина Антонова посвятила созданию Музейного квартала. Этот проект будет реализован в ближайшие годы. Музейный городок не просто отражает объективную потребность в расширении ГМИИ – в какой-то степени он подчеркивает преемственность между прошлым и будущим. Ирина Александровна часто повторяла, что идея городка принадлежала еще Ивану Цветаеву, поэтому ее осуществление – долг одновременно и перед прошлым, и перед грядущим временем, перед теми людьми, которые стояли у истоков ГМИИ, и теми, что будут посещать его в последующие эпохи.
Ирина Антонова руководила Пушкинским музеем дольше, чем другие директора – более полувека. Именно при ней Музей обрел международное признание. В знак высоких заслуг Ирины Антоновой в 2021 году на здании ГМИИ была установлена мемориальная доска. Таким образом, память об этой выдающейся женщине оказалась окончательно соединена с Музеем, которому она служила.
Произведения древнего искусства и собрание слепков
Посещение любого музея напоминает путешествие во времени. ГМИИ был задуман так, чтобы каждый посетитель смог увидеть историю искусства в ее непрерывном развитии, от Древнего Востока до Микеланджело. Следуя этой концепции, мы начнем наше знакомство с коллекцией Пушкинского музея с произведений искусства Древнего Египта и Месопотамии.
Часть 1
Искусство древних цивилизаций
Раздел 1
Древний Египет
Если искусство Междуречья или античного мира изначально было представлено в Музее слепками, то Египетский зал уже в год открытия мог похвастать множеством подлинников. Некоторые из них были приобретены покровителем Музея Ю. С. Нечаевым-Мальцовым непосредственно в Египте. К сожалению, часть этих памятников сгорела при пожаре 1904 года. Основу же собрания Египетского зала составила коллекция Владимира Семеновича Голенищева, купленная государством по просьбе основателя Музея Ивана Цветаева. Коллекция эта собиралась на протяжении многих десятков лет и считалась одной из самых больших в мире.
Архитектурное решение Египетского зала было подсказано Роману Клейну, автору проекта Музея, самим В. С. Голенищевым. Именно он обратил внимание зодчего на колонный зал (гипостиль) Луксорского храма. Таким образом в Музее появились величественные египетские колонны, представляющие собой подобие гигантских связок папируса. В свою очередь потолок зала покрывают изображения, воссоздающие росписи египетских гробниц.
История Древнего Египта напоминает широкую реку неизмеримой глубины, медленно несущую свои воды сквозь столетия. Издалека кажется, будто ничто не способно потревожить ее поверхность. Только в самом конце – в районе устья – река начинает дробиться на множество рукавов и протоков, неизбежно утрачивая свой величественный царственный облик.
В Египетском зале нас встречают образцы искусства нескольких эпох – Древнего, Среднего и Нового царства. Каждый из этих периодов имеет свои особенности. Однако неспециалисту различить их довольно трудно.
Несколько тысячелетий египетские мастера придерживались строгого художественного (или вернее – религиозного) канона, общие положения которого почти не изменялись с течением времени.
Верность традиции и ритуальный характер придали египетскому искусству внешне однообразный характер, при этом не лишив отдельные произведения индивидуальности и не отняв у них художественной силы.
Древнее царство (ок. 2700–2200 гг. до н. э.) – время появления скульптурного портрета. Фараоны и их супруги, многочисленные вельможи и писцы запечатлевались древними мастерами в различных материалах – камне, глине, дереве. При этом большая часть подобных изображений возникла отнюдь не для сохранения памяти об умерших и не в силу развитых эстетических потребностей египтян. Статуи, так же как рельефы и росписи, связаны с соблюдением погребального культа.
Сходство статуи с конкретным человеком было обусловлено верой в призрачного двойника «Ка»[3]. Египтяне считали, что такой двойник имеется у каждого человека и после его смерти продолжает жить в изображении усопшего.
Этим объясняются неподвижность, свойственная древнеегипетской скульптуре, ее замкнутость, отрешенность, отсутствие сиюминутных признаков, каких-либо подробностей. Складывается впечатление, что искусство Древнего царства не знает категории времени – оно существует в вечности.
Рассмотрим скульптурное изображение вельможи Уджа-джера с супругой. Оно относится ко времени V династии (ок. 2500–2300 гг. до н. э.). Статуя была найдена в гробнице чиновника Уджа-джера и изображает его сидящим в чинной позе с руками, согнутыми вдоль тела. Не сразу можно заметить, что у левой ноги вельможи находится крошечное изображение женщины, обнявшей его голень. Это жена Уджа-джера. – Супруга часто помещалась рядом с почившим мужем (иногда в сопровождении детей), как правило, уступая ему в размерах. В представлении египтян, семья не прекращала существовать даже за чертой смерти. Об этом свидетельствует еще одно произведение из собрания Музея – статуя вельможи Униу с супругой и сыном, относящаяся к VI династии (ок. 2345–2181 гг. до н. э.) Правда, в данном случае (неизвестно по какой причине) жена оказалась заметно выше мужа. Возможно, это произошло в силу какого-то особого положения, которое эта женщина занимала при дворе фараона.
Искусство Среднего царства (ок. 2055–1650 гг. до н. э.) идет по стопам предшествующей эпохи. Вместе с тем для некоторых произведений характерно стремление к более точному отображению индивидуальных черт модели.
Подтверждение тому – базальтовая статуя фараона XII династии Аменемхета III. Аменемхет знаменит строительством двух пирамид, Черной и пирамиды в Хаваре, а также возведением грандиозного «лабиринта», который на самом деле представлял собой большой дворцовый комплекс (лабиринтом его назовут древние греки, а именно – «отец истории» Геродот).
Статуя Аменемхета происходит из собрания В. С. Голенищева. В Эрмитаже находится еще одно изображение этого властителя. Всего же в мире их сохранилось около шестидесяти, а изначально, как нетрудно догадаться, было и того больше. Впрочем, столь внушительное количество статуй царя не должно нас удивлять – фараон в Древнем Египте был не просто правителем государства, но и божеством. От него напрямую зависело благоденствие подданных, поэтому изображения властителя усеивали храмы по всей стране.
Статуи фараонов XII династии отличаются от изваяний правителей предшествующей и последующей эпох прежде всего в силу почти реалистической передачи облика портретируемого, а также благодаря свойственной им психологической достоверности. На этом основании ученые выделяют царскую пластику времен XII династии в особую категорию.
Черты лица Аменемхета не идеализированы скульптором. Напротив, художник подчеркивает те особенности, что позволяют сделать облик царя узнаваемым. В первую очередь обращают на себя внимание «острые» скулы фараона, его впалые щеки, немного выступающий вперед подбородок. Некоторые исследователи считают, что эти черты свидетельствуют о властном характере правителя, таким образом помогая запечатлеть в сознании современников и потомков решительный и непоколебимый образ монарха.
Из коллекции Голенищева также происходит статуя еще одного фараона XII династии – Сенусерта II. На этот раз материалом для статуи послужил гранит. К сожалению, изображение дошло до нас в сильно поврежденном виде, поэтому достаточно сложно, если вообще возможно, судить о его художественных особенностях.
Подлинный расцвет искусства происходит в эпоху Нового царства (ок. 1555–1069 гг. до н. э.). Именно в это время возникают огромные и пышные храмовые комплексы в Луксоре и Карнаке, строятся Рамессеум и храм в Абу-Симбеле, чей фасад украшен гигантскими статуями фараона Рамсеса II. Один из подобных колоссов, оставшихся от времени правления Рамсеса, прозванного в позднейшее время Озимандий, вдохновил английского поэта Перси Шелли на создание следующих строк: