– Оль, нельзя, вроде, заранее. Примета дурная.

– Ничего, все будет прекрасно, Милый.

– Олька, я тебя люблю.

– И я тебя.

Я успокаиваю себя. Но в душе уже знаю все.

– Таня, мне помощь нужна будет, – шепчу я в трубку, едва войдя в кухню.

Михаил

– Гони этого подонка в шею. Не желаю видеть мерзавца.

Отец даже не выходит из комнаты. Я слышу его злобный рык и загибаюсь от слепящей ярости. Ну сынуля, ну удружил. Побежал жаловаться старикам на отца. Это удар похлеще того, что мне прилетел по морде от любящего отпрыска. Не подумал, что деду с бабкой только таких потрясений не хватает, сопляк. У моего несгибаемого отца сердце и так еле пашет. Ну я ему устрою. Мать он жалеет, себя, и больше никого. Ольга вырастила из сына инфантильного эгоиста.

– Рома, это наш сын. Как ты можешь? – мать вот-вот заплачет. Черт, опередил меня Виталька. Я бы все преподнес мягче, я бы…

– Сын? У нас сын есть? Я думал у нас только Ольга. Дочка у нас, Тома. Она за нами ухаживает, как проклятая. У нее времени хватает и после работы к нам заехать, и позвонить. Поинтересоваться здоровьем. А сын? Ты когда матери звонил в последний раз, подонок? – отец все таки выскакивает из своего кабинета и сегодня он не похож на уравновешенного отставного полковника. Такого, каким я его привык видеть. Глаза мечут молнии, встрепанный, бледный. И мама моя сегодня кажется в сравнении с ним совсем сухой и крошечной.

– Отец, я занят был. Вот освободился немного, приехал. В чем претензии?

– Рома, Миша просто работает. Ну давай его выслушаем хотя бы. Даже преступникам дают право на последнее слово, – умоляет мать, разошедшегося мужа своего. – Занят он. Должность…

– Занят? Тем что шалав естествует? Бедный, упахался. Чего явился, Миша? Тома, ты думаешь этот прохвост явился потому что по тебе, мать, соскучился. Что-то нужно сынуле нашему. Я ведь прав, Мишаня?

– Отец, прекрати, – морщусь я. – Я вообще-то за пониманием шел, а не за тем, чтобы ты меня тут вывалял в грязи, как щенка. Я давно уже сам могу решать, что мне нужно. Ты не считаешь? Мне совет нужен, а не твои нравоучения ядовитые.

– Совет значит? Какой? Как жену обмануть которая тебе сына родила, дом тащит на себе? Которая тебя, дурака, в люди выперла. Нет у меня таких советов. Не смог я из тебя нормального мужика воспитать раньше. Видимо сейчас придется.

Смотрю, как отец выдергивает из брюк армейский ремень. Зажал его в руке, сделал шаг в мою сторону, замахнулся. Мать виснет на его локте. Старый дурак. Черт, да что происходит вообще? Мой отец несгибаемый, который для меня всем был, авторитетом непререкаемым. Я ждал от него поддержки. Солидарности мужской, что ли.

– Ты совсем из ума выжил? – прорычал я, когда на мою поясницу обрушился гребаный лоскут потертой кожи. Оттолкнул отца. Он тут же грузно обвалился в стоящее рядом кресло. Тоненько заскулила мама. – Ведешь себя, как старый баран. Да. Я пришел к вам за советом. За помощью, в конце концов. Думал ты меня хоть поймешь. Солидарность мужскую проявишь.

– Не понял я тебя, Миша. Тома, накрывай на стол. Мерзавец уходит. Дверь за собой закрой, – отец отвернулся. Схватился рукой за грудь. Он здорово постарел. Очень сильно. Когда, я даже не заметил. – нет у меня сына больше. Есть дочь Ольга, да внук. Не надо в мой дом тащить свою проститутку. А солидарность мужская… Я, старый болван, думал, что это когда другу машину помог вытолкнуть из грязи. Денег в долг дать на что-то нужное. Нет, не солидарен я с половой распущенностью и подлостью. Я все сказал. И не баран я. Козел старый. Только у козла мог такой, как ты родиться. А теперь пошел вон.

– Отец, ты ведь жалеть будешь потом. Послушай…

– Не ссы. Я Ольге не расскажу. Не смогу, как и Виталик не смог. Буду надеяться, что ты все же окажешься мужиком и сам ей признаешься. Освободишь девку. Она молодая еще. Найдет себе достойного спутника жизни.

Я не знаю почему, но слова отца меня хлещут сильнее, чем его ремень. Не могу представить, что моя жена будет чьей-то. Ольга моя. И я не собираюсь ничего менять. Я тут за тем, чтобы…

– Рома, но мальчик… Он влюбился, может. Он… Всякое случается. Оступился.

– Мальчик твой сволочь. Мы его воспитали эгоистом и дураком. Предатель он и трус, который боится жене своей признаться в любови новой. Потому что сам без Ольги, ноль без палочки. А если бы я тебе грязь таскать начал, ты бы так же меня защищала? Хрен там, ты бы меня оскопила и выкинула. Свободен. И попробуй только Витальке что нибудь навредить. Я тебя… Тома, обед, я сказал.

Я иду в прихожую, аж трясусь весь от чертовой несправедливости. Это мои родители. Они на моей стороне быть должны. И мать… Я от нее поддержки ждал. Мне ее помощь необходима. Она гинекологом всю жизнь проработала. Старые связи остались. Мне нужно, чтобы ребенок Милки не родился. Я запутался совершенно.

– Мишенька, подожди, – нагоняет меня мать уже возле двери, – ты на папу не сердись. Он же такой у нас, взрывной. Я поговорю с ним. Ты пришел то зачем? Сынок, я… Я не знаю, что сказать. Но Ольга… Она же…

– Мама, я не собираюсь рушить семью. Люблю жену. И сын меня поймет рано или поздно, я уверен. Просто…

– Миша, ну как же? Мы не скажем Оле ничего, и отцу я не позволю. Но ведь все тайное всегда становится явным. И любовница… А работа твоя? Ты представляешь, что будет если вскроется твоя связь со студенткой. Миша… Брось девку.

– Мама, я собственно за твоей помощью пришел. Не могу бросить сразу. Миланка беременна, и рожать собирается. Ты понимаешь, что все не просто совсем. Одно дело просто слова ее, я бы отбрехался. А другое младенец.

– Ох… – мать спиной к стене прилипает. Черт, ну да я скот и сволочь. Сам уже не рад, что связался с девкой. Но даже сейчас… Сейчас я думаю о том, что мне нужно к ней. Только она сможет привести меня в чувство и помочь расслабиться. И наверняка я поеду к Миланке прямо от родителей. Не к жене, в тихую гавань. Эта ведьма тянет меня, словно магнит. Она меня разрушает. – Но, ты ведь понимаешь, что пока она сама не примет такое решение…

– Мама, ей нужно помочь принять такое решение. Ты меня понимаешь? Мне нужен врач, который за деньги скажет ей, к примеру, что беременность замерла, или там найдет какое-то уродство у плода. Или…

– Ты понимаешь, что это преступление? Ты на что меня толкаешь?

– Мама, я просто не знаю, как мне быть. Я люблю жену. Я просто оступился. Понимаешь? Двадцать лет жизни под откос пустить? У нас с Ольгой все общее. Куча имущества. Ты понимаешь, что будет, если она узнает? Ма…

– Срок для аборта одиннадцать недель, не позже, – пролепетала мама. – Миша, это же просто… Это…

– Ты тоже меня подонком считаешь? – горько усмехаюсь я.

– Ты мой сын, Миша. А Ольга стала родной. И я… Мы должны сохранить вашу семью. Я позвоню, как найду врача. Но это будет не так легко и дорого. У меня есть накопления. ну, чтобы у Олюшки не возникло вопросов по тратам. Я… Недели две.

Нормально. Я как раз вернусь с Мальдив. Все решится.

Я выхожу из подъезда знакомого мне с самого рождения, вдыхаю мерзкий пыльный воздух. Мне нужно ехать домой. К жене. Но… Я сглатываю липкую слюну и достаю мобильник.

– Мой господин, – впивается в мозг тягучий, словно патока, голосок Миланы. Я схожу с ума от острого желания.

– Я заеду ненадолго, детка.

– А почему ненадолго? Или твоя вредная старуха укоротила поводок? Михаил Романович, я жду вас в любое время. Я тебе устрою огненный показ мод. Слушай, я к отпуску подготовилась досконально. И…

– Наряды меня не интересуют, – хриплю я. Сердце, кажется, вот-вот проломит ребра. – Только ты.

– Ох, мой горячий, – шепот чертовки проникает в каждую клеточку тела. И я совсем забываю, что мне нужно домой. Жена подождет. Сбрасываю звонок. Набираю номер Ольги.

– Миша, хорошо, что позвонил. Поедешь домой, купи хлеба, – деловито говорит супруга. Опять наверное, устроила фабрику кухню. Снова в своей футболке вечной и с гулькой на макушке.

– Я задержусь, – уже привычно говорю я. – На работе снова завал. Люблю.

– И я тебя.

Вот в этом их разница. И не меня надо судить за измену. Мне просто захотелось снова почувствовать себя мужиком, а не привычным старым мужем.

Глава 4

Ольга

Зачем я наряжаюсь? Кому и что пытаюсь доказать? Дорогие тряпки не сделают меня моложе. Разве что придадут уверенности. Бежевый юбочный костюм садится идеально. Год назад купила, а вот повода выгулять его так и не находилось. Блузка цвета бордо смотрится с ним шикарно. Волосы распадаются по плечам тяжелыми каштановыми локонами. Терпеть не могу распущенные космы, но сегодня от чего-то хочется. Натуральный шелк холодит кожу. Смотрю на себя в зеркало и кажусь сама себе смешной и нелепой. Если у моего мужа есть любовница, она наверняка молода. А я… Как говорила великая Раневская, фасад еще не совсем обветшал, а канализация все равно старая. Туфли на тонкой красной подметке ощущаются на ногах колодками. И мне хочется содрать с себя все это великолепие и просто упасть на диван. Но даже это мне недоступно теперь, потому что диван мой любимый, скорее всего осквернен. К горлу подскакивает едкая тошнота.

Да. Я не уверена ни в чем. Может я просто накрутила себя? И мне жизненно необходимо выяснить правду. Но сначала я встречусь с подругой, которая изнывая от любопытства и нетерпения, ждет меня в одном из моих заведений. А потом… Потом я навещу мужа на его работе, чего никогда себе не позволяла. Но, надо же когда-то начинать. Да, глупо, да по-детски. Но мне до одури хочется пометить территорию. Макияж, мазок по губам полупрозрачным блеском.

Я не глупая, я потерянная. Связки в горле так и не разжались, и теперь это чертово горло болит и тяжело глотать. Я так и не решилась позвонить сыну. Ведь если он мне солжет, то это будет означать, что я осталась одна.

Паркуюсь я задом, на крошечном пятачке возле одной из моих кофеен. Я не знаю, почему отец занялся именно этим бизнесом, о чем он думал, когда открывал первую пафосную кафешку, похожую на место, где собирались герои известного сериала. Он создал такой же антураж, и неожиданно дело пошло и начало приносить хороший доход. А потом бизнес разросся в сеть заведений, каждое из которых полностью повторяло какую-то знаковую киношную харчевню. И строил он свои детища в очень людных местах. Вот например конкретно эта кофейня расположилась возле здания областного суда. Пока папа не погиб, они росли как грибы. Он знал толк в том, чего хотят люди. А теперь… Я не знаю даже чего хочет мой муж. Зато очень хорошо понимаю, что нужно мне. Мне нужна правда. Я не знаю, что мне делать. Любить или ненавидеть? И как разлюбить вот так, по щелчку пальцев? Это возможно, вообще?

– Черт, – выдыхаю я, слушая жестяной скрежет. Новая машина. Мишку удар хватит. Мишку… Мой муж трясется над чертовыми тачками, больше чем надо мной. Хотя, если я права, то я ему вообще до фонаря. Выхожу из машины, чтобы осмотреть повреждения, просто по инерции. Мне абсолютно все равно, что там с этой жестянкой. В конце концов, это просто дорогая тачка.

– Слушайте, простите, – на меня смотрят карие глаза, похожие на куски расплавленного шоколада. – Я все возмещу. Просто очень опаздываю, поторопился. Я плохо вожу. Точнее… Я не вожу сам, в очень редких случаях. У меня водитель просто сегодня приболел. А мне срочно нужно в суд. Девушка, ну простите. Давайте встретимся чуть позже, я оплачу нанесенный мной вред. Вот моя визитка.