Алькатрас против злых Библиотекарей. Книга 2. Киборги Нотариуса (страница 8)
Подошвы немедленно прилипли к стеклянному полу рубки. Я попробовал шагнуть. Нога послушно отклеилась. А стоило поставить, вновь зафиксировалась. «Ну и отлично», – подумал я, стараясь поменьше зацикливаться на том, что́ собирался сделать.
– Каштаны колючие, парень! – выругался Каз. – Ты, может, не путеводный маяк моей жизни, но я не намерен наблюдать, как тебя убьют. Хотя бы этим я твоему папаше обязан помочь! Короче, давай-ка со мной. Мы заблудимся, а потом двинем в Налхаллу…
– А остальных бросим умирать?
– За нас не волнуйся, – быстро сказала Бастилия. Даже слишком быстро сказала.
Ну что… Я помедлил. Да. Не шибко по-геройски звучит, но изрядная часть меня очень хотела уйти с Казом. Ладони потели, сердце бешено колотилось. Корабль болтануло: в нас едва не угодила ракета. Сбоку от рубки по корпусу разбежалась паутина трещин.
Я мог сбежать. Спастись. Никто не осудил бы меня. Как же мне хотелось именно это и сделать!
Но я не сделал. Может, это выглядит как храбрость, но знали бы вы, какой я в действительности трусишка… Когда-нибудь я вам это еще докажу, а пока просто поверьте: в тот момент мной двигала вовсе не смелость. Лишь гордость.
Я же окулятор. Австралия не зря сказала, что наше главное оружие – это я. Вот я и решил проверить, что у меня получится.
– Я наверх, – сказал я. – Как туда выбраться?
– Люк в потолке, – после паузы ответила Бастилия. – В том отсеке, куда ты по веревочной лестнице залезал. Идем, покажу…
И она двинулась вперед. Каз схватил ее за плечо:
– Бастилия, неужели ты позволишь ему…
Она передернула плечами:
– Если он желает сунуть голову в петлю, мне-то какое дело? Все меньше объектов для беспокойства…
Я ответил бледной улыбкой. Я достаточно хорошо знал Бастилию, чтобы расслышать в ее голосе тревогу. Она очень переживала обо мне. Или, может, просто сердилась. Она такая – поди разберись!
Бастилия стартовала по коридору, и я последовал за ней. Поймать ритм ботинок зацепера оказалось нетрудно. Соприкасаясь со стеклом, они намертво прилипали, очень надежно удерживая меня на месте. Я весьма оценил это, когда корабль подбросило очередным взрывом. В башмаках я двигался чуть медленнее обычного, но цель становилась ближе!
Я догнал Бастилию в нужном отсеке. Она дернула рычаг, и в потолке распахнулся люк.
– Ну и почему, действительно, ты мне позволяешь это сделать? – спросил я. – Обычно, когда я лезу на рожон, ты ругаешься и возражаешь…
– Да как тебе сказать… В этот раз, если тебя грохнут, крайней останусь не я. Рыцарь, приставленный ведать твоей безопасностью, – моя мать!
Я поднял бровь.
– К тому же, – продолжала она, – вдруг у тебя правда получится что-нибудь сделать? Мало ли. Раньше тебе довольно часто везло…
Я улыбнулся и неожиданно ощутил прилив уверенности. Я поднял глаза:
– Ну и как туда вылезать?
– Твои башмаки способны прилипать к стенам, балда!
– И правда, – сказал я. Вздохнул поглубже – и шагнул на стену.
Подниматься оказалось легче, чем я предполагал. Позже я узнал от спецов по силиматическим технологиям, что стекло зацепера удерживает на месте все тело, не только ступни. Хождение по стене в горизонтальной позиции малость сбивало с толку, но не более. Я без большого труда добрался до люка и вылез на крышу «Драконаута».
А теперь поболтаем немного о воздухе. Воздух, знаете ли, очень забавная штука. Он дает нам возможность издавать ртом прикольные звуки, он носит запахи от одного человека к другому, и без него никому не удалось бы сбацать на воображаемой гитаре. Ах да, совсем забыл! Вот еще что: он позволяет нам дышать, благодаря чему на планете обитают животные. Короче, клевая штука воздух!
Самая фишка в том, что о воздухе мы особо не думаем, пока его не оказывается (а) слишком мало или (б) слишком много. Вариант (б) особенно остро переживается, когда тебе в физиономию лупит воздушный поток на скорости в районе трехсот миль в час[9].
Напор ветра грозил снести меня с ног, я только благодаря стеклу зацепера и держался. Но даже с ним меня опасно клонило назад, точно какого-нибудь посрамляющего гравитацию танцора из музыкального клипа. Мне, может, даже понравилось бы, не чувствуй я жуткого страха за свою жизнь.
Бастилия, похоже, заметила, в каком положении я очутился: она бросилась в сторону рубки. До сих пор не знаю, каким образом она убедила Австралию замедлить ход корабля, ведь в условиях воздушного боя это было едва ли не самое глупое из возможных решений. Я только почувствовал, как давление ветра уменьшилось до худо-бедно терпимого. Тогда я смог двинуться с места и, лязгая подошвами, протопать по крыше корабля туда, где стояла Дролин.
Рядом со мной работали огромные крылья, змеиное драконье тело кренилось и извивалось. Каждый шаг требовал точности. Я шел под звездами и луной, а внизу мерцал покров облаков. Я достиг головы дракона, как раз когда Дролин нейтрализовала новую вспышку луча морозильщика. Когда я приблизился, женщина крутанулась навстречу.
– Лорд Смедри? – Голос из-под шлема глухо прозвучал на ветру. – Что, во имя Первых Песков, вы тут делаете?
– Я пришел помочь! – проорал я, силясь перекрыть вой ветра.
Дролин, кажется, на время потеряла дар речи. Истребитель метнулся на фоне ночного неба, разворачиваясь для новой атаки.
– Прочь отсюда! – крикнула мать Бастилии, отмахиваясь рукой в латной перчатке.
– Я окулятор! – возразил я, указывая на свои линзы. – Я могу совладать с лучом морозильщика!
И это было правдой. Окулятор может использовать свои линзы окулятора для отражения вражеской атаки. Я видел, как мой дед это проделывал во время поединка с Блэкбёрном. Сам я еще ни разу не пробовал, но, надо думать, уж как-нибудь справлюсь!..
…Вот тут я, как и следовало ожидать, полностью ошибался. Что ж, бывает. Даже с самыми лучшими.
Дролин, ругаясь, перебежала по драконьей спине, чтобы отбить удар луча. Воздушное судно сильно накренилось, мой желудок поднялся к горлу, и я вдруг задумался, насколько высоко над землей все это происходит. Я скорчился, обхватив руками живот и ожидая, пока верх и низ вернутся на место. Когда все наладилось, Дролин стояла подле меня.
– Спускайтесь вниз! – прокричала она. – Здесь от вас никакого толку не будет!
– Но я…
– Идиот! – заорала Дролин. – Вы всех нас угробите!
Я промолчал. Ветер рвал мои волосы. Подобное обращение меня потрясло, но, возможно, именно такого я и заслуживал. Я отвернулся и в смущении направился назад к люку.
Истребитель тем временем возник сбоку и выпустил ракету, а стекло кабины разразилось лучом морозильщика.
И в этот раз «Драконаут» не увернулся.
Я быстро глянул в сторону рубки и с трудом различил Австралию, обмякшую у контрольной панели. Она явно теряла сознание, Бастилия била ее по щекам, стараясь привести в чувство. Никто не справится лучше Бастилии, если проблему можно решить с помощью рукоприкладства! Каз яростно сражался с системой управления, пытаясь подчинить корабль.
И «Драконаут» повернул, но… не в ту сторону. Дролин вскрикнула и споткнулась, еле сумев располосовать ледяной луч. Тот обратился в пар… но ракета продолжала нестись прямо на нас.
…Прямо на меня…
Я ведь рассказывал о хрупком перемирии между моим талантом и мной? Ни у одной из сторон нет всей полноты власти. Обычно мне удается что-то разломать, если я нахожу это необходимым, но большей частью не вполне так, как задумывалось. Талант, в свою очередь, нередко портит вещи без моего на то позволения.
Так вот, неумение привести в порядок тонкие настройки управления талантом я компенсирую мощью. Я смотрел на подлетающую ракету, я наблюдал, как в стекле ее корпуса отражаются звезды, я видел дымный хвост, протянувшийся до самого крыла истребителя, из-под которого она стартовала…
Я смотрел на свое отражение в гладкой туше смерти, мчащейся навстречу. Потом я вскинул руку и дал волю таланту.
Ракета разлетелась мириадами стеклянных осколков, вертевшихся и мерцавших в полуночном воздухе. А потом и осколки распались мельчайшими частицами, вихрем пыли, и эта пыль обтекла меня, пронесшись на расстоянии в несколько дюймов[10].
Дым из двигателей ракеты тоже несло вперед. Он облизал мои пальцы, отчего полоса дыма пошла рябью. Я вскрикнул, из груди вырвался импульс энергии и понесся по этой полоске, как вода по трубе. Прямо к самолету, который с визгом мчался тем же курсом, что и пущенная им ракета.
И вот они столкнулись. Истребитель и силовой импульс.
Одно краткое мгновение все было тихо.
А потом самолет… просто распался. Взрыва, как в киношном боевике, не последовало. Его детали просто отделились одна от другой. В разные стороны полетели болты и заклепки, металлические элементы обшивки, стеклянные панели с крыльев и фонаря кабины. Несколько секунд – и цельная, единая машина превратилась в набор запчастей, безо всякого порядка крутившихся в воздухе.
Все это безобразие пронеслось чуть выше «Драконаута», потом стало терять высоту, уходя к облакам далеко внизу. Среди мусора мелькнула перекошенная яростью рожа. Это был пилот, барахтавшийся меж разъединенных деталей. Невероятно, но факт: на долю мгновения наши взгляды скрестились и в его глазах я прочел звериную ненависть.
Лицо, кстати, было не вполне человеческим. Половина его выглядела довольно обычно, зато вторая состояла из винтиков, шпунтиков, гаечек и пружин – в том же духе, что и детали расчлененного истребителя. Я заметил искусственный глаз, состоявший из чернейшего, непрогляднейшего стекла…