На второй день пути посольство Прокопия попытался атаковать большой конный отряд арабов. Но узнав, что византийский посол везет халифу Умару послание, командир дал им в сопровождение своего человека, который без особых сложностей проводил их в Дамаск, столицу Арабского халифата. Расположившись на постой в одном из гостиных дворов, посол Прокопий тотчас направился в роскошный дворец халифа, в котором ему уже приходилось бывать ранее. Каково же было его удивление, когда ему объяснили, что халиф в нем более не проживает, свой дворец он продал, а вырученные за него деньги передал в казну государства. Сам же разместился в небольшом доме на окраине города, где его соседями были не вельможи из курайшитского рода омейядов, а простые ремесленники и разносчики воды. Поначалу византийский посол посчитал, что это всего лишь розыгрыш, но один из приближенных халифа велел слуге показать уважаемому гостю новое жилище Умара.

Опустившись на колени, как того требовал обычай, посол передал правителю Арабского халифата письмо. Прочитав послание, Умар ибн Абдул-Азиз добродушно улыбнулся послу, продолжавшему выстаивать на коленях, и проговорил:

– Ты привез мне добрую весть, посол. Поднимись!

Не смея взглянуть в глаза великому халифу, посол поднялся с колен и отвечал:

– Что мне передать басилевсу ромеев?

– Мой письменный ответ ты получишь завтра. Мне надо как следует все обдумать… Но могу сказать тебе сейчас вот что… Мы соседи и должны проживать в мире, но нам следует соблюдать условия, которые мы провозгласили ранее, – не нарушать границ и быть честными друг перед другом. Я готов встретиться с басилевсом Римской империи, моим братом Львом… Обещаю, что ничто не омрачит нашей предстоящей встречи. Я буду с ним столь же откровенен, как и в своих беседах с Аллахом.

– Великий халиф, в народе тебя называют Праведный. Я в который раз убеждаюсь в том, что народ всегда прав.

– Людям свойственно преувеличивать, я всего лишь раб Аллаха.

Оставшись в одиночестве, халиф Умар принялся писать ответ:

«Дорогой брат мой, басилевс Римской империи Лев III. Рад был получить от тебя доброе послание. Мне бы хотелось устранить недоразумение, возникшее между нашими странами. Готов обсудить с тобой наши соседские дела при личной встрече.

Скрепив написанное печатью халифата, свернул письмо в свиток и перевязал красной лентой.

В кабинет вошел советник Абдул-авваль, принадлежащий к курайшитам, правящему клану Мекки, хранителям Каабы, из которых происходит пророк Мухаммед. Только случай помешал ему стать халифом, и он занял скромную должность советника, но на судьбу не сетовал и довольствовался малым, следуя своему имени – «раб Первого».

– Господин правоверных, я очень беспокоюсь за тебя.

– Рассказывай, Абдул-авваль, что тебя тревожит?

– Я бы не стал верить ни одному слову басилевса. Каждое его слово – это кусок лжи! С нашей помощью он взошел на византийский престол, обещал быть нам другом, но обманул. Он уговорил Умара ибн Хубайру совместно действовать против Феодосия III. Поддавшись на уговоры Льва Исавра и на обещание, что когда тот станет императором, то Константинополь будет платить халифату дань, он согласился помочь ему… Наши войска, поддерживаемые судами из Египта и Сирии, переправились через Дарданеллы и блокировали Константинополь с суши. А наш флот установил морскую блокаду. Но, оказывается, Лев Исавр вел двойную игру: кроме нас, он договаривался еще и с нашими врагами, с константинопольскими вельможами, о своем восшествии на византийский престол. Обещал им, что как только он войдет в город, так тотчас откажется от всех обязательств перед нами. И отказался! Как же в таком случае поверить ему еще раз?

И это была не вся правда о Льве Исавре. Во время похода на Константинополь, в одном из боев, он захватил в плен сына басилевса Феодосия III, чем вынудил его отречься от престола. Спасая жизнь единственного наследника, тот отрекся от престола вместе с сыном, которого оскопили и постригли в монахи. А Феодосий III отправился на покой в небольшой монастырь в городе Эфесе, где тихо доживал свой век.

– Человеку, обманувшему однажды, очень трудно поверить, – согласился халиф Умар. – Но я попробую…

– Во время вашей встречи мы можем устроить ему ловушку, и Лев Исавр сполна расплатится за свою ложь! – яростно сверкнул карими глазами Абдул-авваль.

– Ты слышал, как меня называют в народе?

– Народ называет тебя Праведный, повелитель правоверных, – слегка поклонился советник, – и это справедливо.

– Как же в таком случае я могу поступить бесчестно? Пусть даже с врагом? Что в таком случае скажут обо мне правоверные?

– «Аллах не призовет вас к ответу за непреднамеренные клятвы, но призовет вас к ответу за то, что приобрели ваши сердца»^[5]. Басилевс ромеев не единожды поступал с нами бесчестно, мы просто вернем свой долг, – мягко возразил Абдул-авваль.

– Я дал слово его послу, что с басилевсом ничего не случится, и не нарушу его.

– Но он может сам приготовить для тебя ловушку, повелитель правоверных.

– Без воли Аллаха с нашей головы не упадет даже волос, – немного подумав, отвечал омейядский халиф. – Я поручаю тебе подготовить встречу с басилевсом, мне есть что обсудить со Львом III.

– Где ты хотел бы встретиться с Исавром, господин правоверных?

– Хочу, чтобы встреча состоялась в городе Эфесе. Пусть командующие армий объявят всем своим соединениям, что во время наших переговоров в сторону ромейских войск не должна вылететь ни одна стрела!

Советник Абдул-авваль лишь слегка поджал в разочаровании тонкие губы: халиф Умар – или святой, или неисправимый романтик.

В двадцать шесть лет Умар ибн Абдул-Азиз халифом Сулейманом был назначен наместником трех главных городов халифата: Медины, Мекки и Тайфы, где проявил себя как незаурядный правитель – проложил новые дороги, вырыл колодцы, провел каналы. За короткий срок Умар успел сделать куда больше, чем иные правители не сумели осуществить и за десять лет.

Оставив должность, он служил простым солдатом в войске своего дяди, и окружавшие его воины даже не подозревали, что Умар из знатнейшего рода: вместе они шли в атаку, вместе рисковали жизнью, поровну делили лепешки и отдыхали в одном шатре. Он не нуждался ни во власти, ни в роскоши, именно поэтому Сулейман не сказал Умару, что упомянул его в завещании, опасаясь, что тот может отказаться от чести стать во главе Арабского халифата.

Взгляд советника скользнул по стулу, на котором прежде, будучи совсем молодым человеком, Умар в веселом застолье проводил время с бесшабашными друзьями-поэтами, вел разговоры о красивых женщинах, спорил о кулинарных изысках и наслаждался радостями земной жизни. Но сделавшись правителем великой страны, показал себя мудрейшим руководителем и ввел новшества, которые охотно поддержали мусульманские богословы: в мечетях велел устанавливать михрабы^[6]; распорядился собирать и записывать хадисы^[7]; поощрял изучение Священного Корана. Человек необычайно умный, просвещенный, обладавший обширными знаниями, он вникал в каждое дело, стараясь добраться до сути. Умар всегда смотрел дальше, чем остальные, и видел то, чего другие, страдающие духовной близорукостью, просто не могли разглядеть.

– Хорошо, господин правоверных. Пусть так и будет, – низко поклонился Абдул-авваль. – Всякий раз я поражаюсь твоей бесконечной прозорливости и мудрости.

Глава 3
«Аллах приказал верность и справедливость»

Басилевс Римской империи Лев III Исавр дважды перечитал короткое послание от халифа Умара ибн Абдул-Азиза, предлагавшего встретиться в городе Эфесе, имевшем богатую тысячелетнюю историю. Каких-то сто лет назад город входил в пятерку важнейших центров Византии. Но свою известность он приобрел благодаря культу греческой богини Артемиды, которой был посвящен огромный храм, ставший одним из чудес античного мира. С приходом христианства культ Артемиды значительно потускнел. Мрамор, из которого был возведен храм, пошел на строительство собора Святой Софии, а оставшиеся глыбы местные жители растащили на строительство своих жилищ.

Сильное землетрясение, случившееся сто лет назад, значительно разрушило город, в котором в первую очередь пострадали жилые кварталы, что способствовало его дальнейшему угасанию.

Гавань, в водах которой прежде было тесно от прибывающих кораблей, вдруг неожиданно стала мелеть, приводя город в окончательное запустение. Эфес стали массово покидать жители, и вскоре он практически обезлюдел. Следующие сокрушительные удары город получал от арабов, совершавших грабительские рейды со стороны моря.

Эфес последние шестьдесят лет, некогда лишь одним своим названием вызывавший уважение, превращался в деревушку, где свидетелями былого могущества оставались руины величественных античных храмов. Последние три правителя Римской империи мало что делали для восстановления города и считали его пограничной территорией между христианским миром и мусульманами.

И вот сейчас правитель Арабского халифата Умар Праведный неожиданно для всех предложил встретиться в Эфесе, в запустелом городе с великим прошлым.

«А что, если это лишь только хитроумная западня, для того чтобы выманить меня из Константинополя, потом пленить и вынудить на какие-то существенные уступки? – басилевс Лев Исавр отложил письмо в сторону. – Многочисленные корабли арабов стоят в Мраморном море и контролируют пролив Дарданеллы, а сам Константинополь по-прежнему находится в осаде. Взятие столицы ромеев – всего-то вопрос времени. Но как же тогда прозвание Умара – Праведный, которым нарекли его в халифате? Никогда прежде он не совершал подлых поступков даже по отношению к врагам. Халиф Умар не станет обманывать… А может, попробовать переиграть его? Атаковать большими силами! В этом случае придется погибнуть самому… Отряды ромеев, что стоят на границе, слишком слабы, чтобы противостоять полчищам арабов. А может, все гораздо проще… Халиф Умар сделал добрый жест в сторону басилевса-христианина, предложив ему встретиться именно в Эфесе, который помнит величие Рима. А еще вблизи именно от этого места находился дом Богородицы, где она прожила свои последние годы. Умар, несмотря на молодость, мудр, как седовласый старец, и, когда ему предстоит уйти в вечность, о его правлении будут слагать легенды».

Взяв листок пергамента из стопки, что лежала на углу стола, он обмакнул тростниковую палочку в чернильницу из слоновой кости и вывел первые слова приветствия:

«Здравствуй, брат мой халиф Умар ибн Абдул-Азиз. – Чернила, сделанные из сока чернильных орешков, смешанные с сульфатом меди, аккуратно легли на разглаженный пергамент желто-каштановым цветом. – Благодарен тебе, что ты принял мое предложение о встрече. Твоя мудрость не знает границ. Город Эфес – самое благоприятное место для предстоящего разговора. Именно там провела свои последние дни Богородица. Оно намолено многими поколениями паломников, я и сам не однажды приезжал в него простым пилигримом. Святое место будет способствовать принятию правильного решения. Буду рад увидеть тебя, брат мой, и поговорить обо всем, что так нас с тобой волнует и тревожит».

Сняв с пальца золотой крупный перстень со своим изображением, басилевс прижал им свою подпись, перевязал свиток ленточкой и поманил к себе пальцем спафария Прокопия, в смиренном ожидании застывшего у дверей.

– Это мое письмо халифу Умару. Возьми с собой отряд легкой конницы и как можно быстрее доставь его в Дамаск. В подарок халифу возьми трех белых скакунов. Знаю, что он ценит породистых жеребцов куда больше, чем самые изысканные драгоценные камни, – призадумавшись, уверенно добавил: – Впрочем, сокровища тоже не помешают, они способствуют взаимному пониманию. Я распоряжусь, чтобы из казны тебе выделили драгоценные камни и золото в подарок халифу… А это тебе письмо халифа, которое он написал мне… Оно послужит тебе пропуском всюду, где бы ты ни находился. – Посол с почтением принял обе грамоты. – Как только получишь ответ, отправь его немедленно с гонцом.

– Слушаюсь, басилевс римлян.