Правда состояла в том, что не имело значения, в каком направлении теснить врага. Перед ними все еще оставались тысячи араков и еще пять тысяч атаковали сзади – смерть сегодня найдет их в любом случае, так или иначе. И он будет рад ее принять, с готовностью обнимет, чтобы снова почувствовать прикосновение разума Шиньяры. Сомнения приносили лишь мысли об Элле. Он отбросил их в сторону. Когда она нуждалась в защите, он ее покинул. В нем кипела холодная ярость, и он еще глубже зачерпнул энергии в Искре, брал столько, сколько могло выдержать его тело, и направлял вперед, поддерживая огонь Пасти дракона. Воздух горел раскаленным белым пламенем.

Фарда чувствовал, что энергия осушала его, давила на кости, цепляла душу. Он забирал из Искры такое количество силы, что понимал: еще несколько минут, и он выгорит. Фарда упал на одно колено, застонав, когда вибрации пронзили его ногу, однако продолжал удерживать Искру. Я не сдамся. Глубоко вдохнув, он заставил себя подняться. Если сегодня станет для него последним днем, он умрет стоя.

Дрожь наполнила тело Фарды, по небу прокатилась серия громоподобных звуков, и он позволил себе бросить короткий взгляд вверх. В разгар безоблачного дня четыре огромных тени с широко расправленными крыльями промелькнули над горами Колмир, и сердце Фарды сжалось. Для него это было самым прекрасным зрелищем из всех возможных в мире – полет драконов.

Фарда отпустил Искру. Нет, этот день не станет для него последним. Посмотрев на измученные лица магов, собравшихся вокруг него, он понял, что не только он один готовился сжечь себя дотла.

– Оборонительное построение! – крикнул он.

С трудом наклонившись, Фарда поднял брошенный щит и понадежнее поставил ноги. И сейчас, когда маги только начали строиться возле него, Фарда почувствовал, как ряды араков дрогнули.

Но у тварей уже не оставалось времени. Чудовищный рев прорезал воздух, и дракон с голубой чешуей спикировал с небес, обрушив на врага струи драконьего огня, по сравнению с которыми могучая горная река показалась бы ручейком. Сила пламени была такова, что задрожала земля, и с ее поверхности срывались куски глины, разбрасывая араков во все стороны. Так выглядела сила природы, деяние бога. Дракон низко летел над полем сражения, а его огонь оставлял за собой полосу смерти и разрушения в рядах араков.

Когда голубой дракон взмахнул крыльями и стал уходить вверх, потоком воздуха сбивая с ног араков и людей, с неба спустились еще три великолепных волшебных существа, чьи могучие тела отбрасывали тени, величиной с корабль. Все четыре дракона поливали огнем поле сражения, постоянно меняя направление полета. Чудовища выли от ужаса, вокруг летали куски земли и тучи пепла.

Фарда опустился на колени, бросил щит, и его губы дрогнули в улыбке.

* * *

Смятые, обгоревшие останки устилали поле. Запах горелой плоти витал в воздухе, плотный и осязаемый. Фарда попытался наклониться, но его правое колено не выдержало, он упал, и в воздух поднялось облако пепла. Пот катился по его шее и лицу, проделывая дорожки в крови и грязи.

Он перевернул обугленное тело арака на спину, вырвал меч из его руки, и почерневшие пальцы рассыпались в прах, а Фарда сжал рукоять.

Он посмотрел на окровавленный клинок. Оружие чудовищ, мощные, тяжелые мечи, способные одним ударом рассекать кости и доспехи, выглядели примитивными, но неплохо им служили.

Фарда невольно зарычал, глядя на клинок, потом повернул его, поднял руки и вогнал острие в землю. Там, где лезвие соединялось с рукоятью, находился маленький самоцвет, испускавший красное сияние. Сосуд Сущности.

Фарда еще чувствовал огромную слабость и не мог обратиться к Искре, поэтому коснулся камня, висевшего у него на шее. Он сумел принять лишь небольшой ручеек силы, после чего отделил рукоять от клинка и бросил их на землю, а самоцвет остался парить, окруженный Сущностью. Фарда взял его рукой и наблюдал, как красное сияние освещает ладонь. Сущность Крови.

Основа жизни и созидания. Внутри камня находилась Сущность, когда-то давшая жизнь мужчинам и женщинам, убитым араком. Красивая вещь, но жуткая и извращенная. Сущность могла созидать из смерти, но еще умела уничтожать и наводить порчу.

Фарда устало выдохнул, поморщившись, поднялся и засунул самоцвет в карман штанов. Он ненавидел использовать Сущность. Всякий раз, когда он принимал в себя хотя бы каплю, он чувствовал, как Эфиалтир старался добраться до его разума. Некоторые члены Круга видели в Эфиалтире Спасителя, но Фарда верил ему не больше, чем аракам. Любой бог, пытавшийся проникнуть в его сознание, не мог быть благородным. Но, если отбросить вопросы веры, Сущность давала могущество, и уж лучше обладать, чем нуждаться в ней и не иметь.

Фарда видел, что другие боевые маги бродили среди мертвецов и собирали камни. Вне всякого сомнения, после того, как раненым будет оказана помощь, все мечи араков соберут в фургоны из Форта Харкен, чтобы вынуть из них самоцветы.

Повернувшись, Фарда задохнулся. Прикоснувшись к ребрам, он увидел, как с пальцев стекает свежая кровь. Нечувствительность к боли давала немало преимуществ во время сражения. Ты можешь биться, не обращая внимания на раны, которые других искалечили бы, наносить удары и оставаться в строю.

Но это могло привести и к тому, что ты еще долго не будешь замечать полученных ран. То есть рискуешь даже умереть, так и не поняв, что произошло. И если бы не целители Империи и Искра, он бы давно погиб за прошедшие века. Теперь, когда он научился с этим жить, польза перевешивала вред, впрочем, Фарда все равно не мог бы ничего изменить. Шиньяра забрала всю его боль себе – возможно, в качестве прощального подарка.

Сверху долетел порыв ветра, и все вокруг потемнело, когда две тени легли на землю, а еще две полетели на восток, вслед за убегавшими араками. Фарда сделал глубокий вдох и зашагал туда, где приземлились драконы. Он узнал их по цвету. Дракона с голубой чешуей звали Селерейн. Он был связан с Ворануром. Второго дракона, чье тело покрывала темно-красная чешуя, переходящая в почти черный цвет на брюхе, звали Каракес – дракон Лиины. Из всех ныне живущих драконов крупнее был только Гелиос.

Если Воранур и Селерейн здесь, значит, оставались еще Йормун на Ротмундаре и Илькийа на Эритане. Очевидно, сюда не прилетели Эльтор и Пелленор, ведь Гелиос закрыл бы солнце.

– Фарда!

На губах юстициара появилась улыбка, когда он увидел Лиину, шагавшую ему навстречу. Ее бронзовая кожа и темно-русые волосы прекрасно смотрелись на фоне белых доспехов Драконьей гвардии. Она крепко обняла его с энтузиазмом давно утраченной любви.

– Как я рада тебя видеть.

Странно, что кто-то так тепло его приветствовал. Прошли годы с тех пор, как Фарда в последний раз видел Лиину или кого-то из прежних друзей по Драконьей гвардии. Да, он стал ракина, но общность с другими дралейдами оставалась почти прежней. Их связывали нематериальные узы души или, в его случае, половины души.

Фарда ответил на объятия девушки.

– И я очень рад тебя видеть, – произнес он.

– Но что заставило тебя быть здесь и сражаться с этими тварями? – спросила Лиина, отодвинулась и взяла его за плечи, оглядев с головы до ног. – Ты ужасно выглядишь.

– А чувствую себя еще хуже.

– Я думала, Шиньяра забрала твою боль?

– У меня все еще болят кости, а мышцы сводит судорога, старая подруга. И часть ран не затрагивают тело, их нельзя увидеть глазами.

Взгляд Лиины смягчился.

– Дралейд, н'алдрир, ракина.

– Ракина нэй доува, дралейд, – ответил Фарда.

– Ты всегда останешься нашим братом. – Лиина обхватила голову Фарды и прижала к себе с такой силой, что, если бы Фарда был способен чувствовать боль, то мало бы ему не показалось.

– Пока я к ней не вернусь, – сказал Фарда.

– И даже после этого, – ответила Лиина. И между ними на миг возникло единение. – Ладно, забудем о глупых чувствах.

Фарда рассмеялся и кивнул, а потом посмотрел мимо Лиины, в сторону приближавшегося Воранура. Походка эльфа выглядела такой текучей, что казалась даже грациозной. Он скользил по полю мертвецов, глядя на Фарду.

– Ракина. – Воранур поклонился, и в его голосе прозвучало искреннее уважение.

– Воранур, – ответил Фарда. – Рад тебя видеть.

Эльф снова склонил голову, и на его лице промелькнула улыбка.

– Тебе повезло, что мы прилетели, – сказал Воранур, поставил ногу на тело мертвого солдата и перевернул его на спину. – Сражение уже шло к поражению.

– Вы опоздали, – сказал Фарда.

– Мы возвращались из Драколдрира, – сказала Лиина и вздохнула.

– Тивар? – спросил Фарда.

Лиина кивнула.

– Как она?

– Без перемен. – Лиина посмотрела на Воранура, и тот лишь покачал головой. – Фейн попросил Эльтора призвать Драконью гвардию, чтобы мы положили конец войнам. Эльтор согласился. Но Тивар отказалась последовать за нами.

– Понятно. И где сейчас Эльтор и Пеллинор? – спросил Фарда.

– Пелленор в Бероне. Там нужно решить кое-какие проблемы. Эльтор полетел на Гелиосе в Драколдрир.

– Если Тивар кого-то и послушает, то только Эльтора, – заметил Фарда.

– Согласна. Когда мы будем готовы, Йормун, Воранур и Илькийа полетят на юг, чтобы разобраться с повстанцами. Остальные на севере постараются прогнать араков. А что будешь делать ты?

– Побуду здесь еще некоторое время. Четвертой армии поручили защищать Форт Харкен, что мы и станем делать, пока нас не сменят, – ответил Фарда.

– Армия понесла весьма значительные потери. – Воранур облизнул языком губы и сложил руки на груди.

Он просто отметил факт, ничего больше.

– Верно, – ответил Фарда.

– Мы останемся здесь на несколько дней, дожидаясь Эльтора, – сказала Лиина, подмигнув Фарде. – Мне бы не помешал партнер для хорошей выпивки. Воранур предпочитает только Кровь Змея, Илькийа вообще не может пить, а Йормуна охватывает гнев, стоит ему хотя бы немного опьянеть.

Фарда улыбнулся и слегка склонил голову.

– Что ж, просто замечательно. Но, пока мы не начали, я должен найти коммандера Талвар, чтобы выяснить, уцелела ли она.

Глава 10. Эхо давних деяний

Драколдрир – ранняя зима, год 3081-й после Падения

Эльтор прижимался к телу Гелиоса, его голова лежала на шее дракона, руки цеплялись за черную чешую. Внизу свет лунного полумесяца сиял на поверхности океана, словно тысяча осколков разбитого стекла.

Он наполнил грудь воздухом, откинулся назад и посмотрел на лежавший внизу остров Драколдрир, поднимавшийся над темными волнами. Горы с покрытыми снегом вершинами занимали почти всю его территорию, а у их подножия текли реки и росли темно-зеленые леса. Тысячи гнезд пятнали горные склоны с огромными пещерами, широкими, как корабли. Древние легенды гласили, что задолго до появления Ордена и до того, как йотнары и эльфы сошлись в сражении в Бладваре, за тысячи лет до этих событий остров служил домом для первых драконов, созданных Энкара – богами. Эльтор и сам не знал, верил ли он в старые истории, но когда-то провел немало ночей, глядя на звезды из пещер Драколдрира. В его время на острове, священном для Драконьей гвардии, дралейды и драконы могли найти мир и одиночество.

Крылья Гелиоса изменили положение, и он стал снижаться. Знакомая, почти эйфорическая невесомость наполнила Эльтора, когда они устремились вниз. Он закрыл глаза, позволив ветру бить в грудь, пока ноги надежно удерживала чешуя Гелиоса.

Столетия полетов на драконе научили мышцы не сжиматься, повинуясь рефлексу. Эльтор доверял Гелиосу, хотя слово «доверие» казалось здесь неправильным, ведь оно не отражало той абсолютной веры, которую он испытывал к дракону – второй половинке своей души. Они вместе составляли целое.

Они были едины и обладали одним сознанием на двоих. Гелиос не мог предать Эльтора, как солнце никогда не предаст собственный свет.