Он продолжал стоять на коленях, стиснув пальцами затылок, дыхание с хрипом вырывалось из его груди. Это ему приснилось или произошло на самом деле?

– Пожалуйста, скажи мне, что я не утратил разум…

– Гроссмейстер.

Сердце Каллинвара сжалось. Он никак не мог поверить, что теперь ему принадлежал титул великого магистра. Его по праву носил Вератин. Каллинвар снял руки с затылка и встал, изо всех сил стараясь скрыть дрожь. Руон стояла у дальней стены Зала Души, и в ее темно-зеленых глазах Каллинвар увидел тревогу. Теперь он не просто видел ее, но и чувствовал. Руон наполняло беспокойство. Так не должно быть, ее переживания должны принадлежать только ей. Внезапно он перестал чувствовать страх Руон, словно их связь оборвали, каким-то образом обрезав нить. Неужели это произошло по его воле?

И чувствовал ли раньше Вератин все то, что сейчас Каллинвар?

Когда Каллинвар не ответил, Руон подошла к нему и положила руку на плечо.

– Каллинвар, с тобой все в порядке?

Рыцарь рассеянно кивнул, не в силах встретиться с воительницей взглядом.

Она поднесла руку к его подбородку и повернула голову так, чтобы их глаза встретились. На ее губах появилась мягкая улыбка.

– Раньше я называла тебя братом-капитаном. Теперь вы мой Гроссмейстер. И всегда останетесь человеком, рядом с которым я буду сражаться с гордостью. Смерть Вератина стала утратой и для меня, но сейчас наши рыцари в вас нуждаются. Я собрала отделения в Зале военного совета, как вы просили. Вы знаете, что им сказать?

– Теперь знаю. – Руон всегда оставалась для него главной опорой: единственной, кто помогала ему стоять на ногах. – Иди, я последую за тобой.

* * *

Арден стоял рядом с военной картой, сложив руки на груди и глубоко задумавшись. Сколько бы раз он на нее ни смотрел, она неизменно вызывала у него чувство благоговения.

Удивительно четкие детали, вплоть до излучин рек и склонов горных пиков.

Илдрис, Дейнин, Миркен и Таррон стояли рядом со столом, указывая на разные отметки на карте и обсуждая планы дальнейших действий. Они продолжали обмен мнениями с того самого момента, как вошли в Зал военного совета. Сильвен и Варлин, справа от Ардена, терпеливо ждали. Обе женщины ничего не говорили. Вполне типично для Сильвен, а вот язык Варлин славился такой же быстротой, как и у Лирина. Их молчание усиливало напряжение, повисшее в воздухе. Сильвен, Дейнин, Миркен и Варлин не сражались в Кингпассе. Они выполняли другую миссию, когда Вератин ощутил присутствие в городе армии араков. Ардену не нужно было много времени, чтобы понять охватившее их чувство вины. В гибели Вератина они были виновны еще меньше, чем ветры на побережье Молний в падении дерева в Волтаре. И все же Арден понимал их чувства, которые не были подвластны разуму или логике. Они не могли простить себе, что отсутствовали в Кингпассе.

Арден оглядел Зал совета. Ему не часто доводилось видеть, как все рыцари собираются в одном месте. Как правило, в Храме находились не больше половины воинов Ордена – так уж повелось. Тень не останавливалась, она никогда не спала, как и они. Но в данном случае Каллинвар созвал в Храм всех братьев и сестер.

Когда Арден повернулся к тем, кто стоял вокруг стола, он встретил взгляд Олирии, сестры-капитана Третьего отделения. В Кингпассе она потеряла двух рыцарей: Иритинию и Алерона, и он видел боль утраты в ее глазах, обычно суровых, но сейчас наполненных мягкой печалью. Она некоторое время смотрела на него, а после, кивнув, бездумно уставилась в стол.

Шли минуты, разговоры стали громче, рыцари беседовали между собой.

– Ты говорил с ним после Кингпасса? – спросил Лирин, подойдя к Ардену и приподняв бровь.

Чуть раньше Арден видел, как Лирин говорил с сестрой-капитаном Эйрдейн из Девятого отделения.

– Хм-мм?

– Братом-капи… то есть Гроссмейстером Каллинваром. – Лирин смущенно улыбнулся и взял себя в руки. – Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к его новому званию. Ты с ним говорил?

Арден покачал головой и сделал глубокий вдох, его руки все еще оставались скрещенными на груди. Между ним и Лирином повисла тишина, но не привычное для обоих уютное молчание, а полная напряжения пауза. Накопилось слишком много непростых вопросов.

– Значит… – слово осталось висеть в воздухе после того, как его произнес Лирин. – Хейм. Такое имя ты носил раньше?

Арден стиснул челюсти. Принимая Печать, каждый рыцарь получал новое имя, означавшее новое рождение. Они не обсуждали прошлое. Хотя жесткого правила не существовало, но так было принято. Он говорил о своей жизни только с Каллинваром в Саду Безмятежности после нападения Отмеченных Кровью на Прогалину. Тот бой едва не сломал его. Даже воспоминание о случившемся там вызывало у него дрожь. Столько смертей: погибли люди, которых он знал и любил. Феррин Колм, Йоран Брок, Верна Гриттен. Сыну Йорвилла Эрнина, Арену, едва исполнилось три года, когда Арден принял Печать.

Отсеченную голову мальчика Арден увидел перед «Золоченым драконом» в грязи. Его сердце разрывалось от вида Эрдхарда, рыдавшего над телом Эйлы. Ему пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы сдержаться и не подбежать к нему со словами утешения.

– Да, раньше мое имя звучало так, – ответил Арден, ничего не объясняя.

– Кто бы мог подумать, что новый дралейд – твой брат? Очень трудно представить такое совпадение. Он летает на драконе, а ты сражаешься за бога. Я… – Лирин смолк и вздохнул. – Извини. Ты же знаешь, мой язык иногда мчится быстрее лошади. Все случившееся само по себе весьма сложно, – добавил он, обводя рукой Зал военного совета и собравшихся в нем рыцарей. – Можно принять, что твое прошлое исчезло, но снова его увидеть, а потом уйти… Такое трудно представить. Во всяком случае, вся моя семья мертва. В некотором смысле знание о том, что никого из них нет в живых, облегчает мою жизнь. Однако я все еще не могу привыкнуть к мысли, что мне предстоит прожить сотни лет. Это же рано или поздно надоест. Каллинвар достаточно стар, чтобы оказаться отцом отца… отца… отца… отца… моего отца?

Арден не сумел сдержать смех, когда заявление Лирина в конце неожиданно стало вопросительным. Его друг оставался одним из немногих, кто был способен принести толику света в столь мрачную ситуацию.

Большие деревянные двери в западной части зала со скрипом распахнулись, и шум голосов начал стихать, а когда вошли Каллинвар и Руон – смолк совсем.

Гроссмейстер шел тяжелой поступью, в глазах, обведенных темными кругами, застыла печаль. Арден всегда знал, что ни одно живое существо не может пройти через Разлом, не облачившись в охраняющие доспехи. Но никогда не видел, что происходило с теми, кто предпринял подобную попытку. Он не знал, чего ожидать. Наверное, чего-то драматического. Но когда Каллинвар пронес тело Вератина через Разлом, оно всего лишь исчезло, останки Гроссмейстера забрал портал. Наблюдатель Гилдрик сказал, что так поступали со всеми рыцарями, когда появлялась подобная возможность.

Их тела переходили в Разлом, их забирал Акерон. В устах Гилдрика рассказ звучал почти поэтично. Но видеть стоявшего в Зале Сердца на коленях Каллинвара, вытянувшего перед собой пустые руки, оказалось невыносимо больно.

Руон кивнула остальным рыцарям Второго отделения и заняла место рядом с Арденом. Когда их глаза встретились, она слабо улыбнулась.

– Благодарю вас за то, что пришли, братья и сестры, – сказал Каллинвар, подходя к столу с картой, где находились сестра-капитан Олирия и брат Холден из Пятого отделения. Находившиеся у стола рыцари расступились, но вернулись на свои места, когда Каллинвар остановился рядом с Олирией.

Гроссмейстер поочередно посмотрел на собравшихся перед ним воителей.

– Я знаю, что происходящее весьма странно, – сказал Каллинвар, сделав глубокий вдох, а потом выдохнув через ноздри. – В Зале нет рыцаря, видевшего во главе нашего братства кого-то, кроме Вератина. Он всегда был не только самым мудрым из нас, но и самым лучшим. Вератин знал, когда нужно говорить, а когда промолчать. И что добрые слова действуют лучше, чем выговор. Именно он даровал многим из нас Печать, дал нам шанс сражаться за тех, кого мы оставили, а не уйти в бездну. Он являлся для нас якорем. Но, самое главное, другом. – Каллинвар повернулся к Олирии и положил руку ей на плечо.

– И, сестра, не думай, что я забыл о тех, кого мы потеряли вместе с ним. Иритиния и Аленор. Превосходные воины, одни из лучших. От Аленора всегда исходила радость. Мы ценили его необычное чувство юмора, а легкий характер помогал забыть о тьме. Иритиния обладала красивой душой. Имей я хотя бы половину ее доброты, я стал бы лучше в четыре раза. Мы все скорбим вместе с тобой.

Тонкие ручейки слез побежали по щекам Олирии, пока Каллинвар говорил. Склонив голову в сторону Гроссмейстера, она одарила его скорбной улыбкой.

– Прежде чем я продолжу, мы должны решить два вопроса. – Каллинвар шагнул в сторону и обошел стол. Все рыцари не сводили с него глаз. – Сестра Арлена, – продолжил он на ходу.

Сестра Арлена из Первого отделения стояла на противоположной от Каллинвара стороне стола, положив на него руки, ее глаза потемнели и покраснели от слез. Но она расправила плечи.

– Да, Гроссмейстер?

Каллинвар остановился возле нее.

– Ты веками находилась возле Вератина. Сражалась бок о бок с ним во время Падения. Перевязывала его раны. И дарила ему свою дружбу. Я с гордостью называю тебя моей сестрой-рыцарем.

– Благодарю, Гроссмейстер. И для меня огромная честь называть вас моим командиром.

Каллинвар улыбнулся Арлене и кивнул, его глаза заблестели.

– Преклони колено, сестра Арлена.

Арлена без колебаний опустилась на одно колено, опустив голову к полу.

– Ты преклонила колено сестрой Арленой, рыцарем Акерона, избранной душой бога-воителя. – Каллинвар посмотрел на женщину и сделал глубокий вдох. – Но встанешь уже сестрой-капитаном Арленой, рыцарем Акерона, избранной душой бога-воителя, капитаном Первого отделения.

Зал огласился приветственными криками, все хлопали в ладоши и топали ногами. Арден видел, как по щекам Арлены снова полились слезы, когда она поднялась и выпрямилась.

– Я… это честь для меня, Гроссмейстер.

– Это честь для нас, Арлена. Пусть все знают, что ты не просто заполняешь место, а продолжаешь нести пламя.

Рыцари Первого отделения, стоявшие рядом с Арленой, поздравили ее, пока Каллинвар обходил стол, возвращаясь обратно.

Вскоре радостные крики умолкли, и в зале снова наступила тишина. Все следили за возвращавшимся к своему месту Каллинваром, но тот прошел мимо Олирии, не останавливаясь. Рыцари начали шепотом переговариваться.

– Мы с Вератином никогда не обсуждали преемственность. Мы жили так долго, что не думали об этом. – Воины расступались, когда Каллинвар шел в сторону Ардена, Руон, Лирина и остальных рыцарей Второго отделения. – Я уверен, что у Наблюдателей имеются собственные идеи, но сейчас идет война, и я могу стать Гроссмейстером лишь при условии, что у Второго отделения появится новый капитан.

Каллинвар посмотрел на Руон.

– Сестра Руон, преклони колено.

Руон выглядела потрясенной.

– Каллинвар, почему… вы… – Она с трудом сглотнула.

Арден никогда не видел ее такой изумленной. Она опустилась на одно колено и склонила голову. Арден видел, как задрожала ее спина, когда она сделала вдох.

– Возьмешь ли ты на себя это бремя? – спросил Каллинвар, стоя над Руон. – Поведешь ли за собой Второе отделение, как столетиями вел его за собой я? Будешь ли ты носить регалии капитана?

– Для меня подобный удел станет величайшей честью, – просто ответила Руон, подняв голову.

– Знакомство с тобой тоже стало для меня величайшей честью, сестра-капитан Руон. Я буду сражаться рядом с тобой, но Второе отделение теперь твое. Встань.