– Я отправлю Лирина на поиски ответов внутри его сети шпионов. Сначала в Кингпасс, потом в Берону. Мы обязательно его найдем.

– А что буду делать я, Гроссмейстер? – спросил Арден.

Каллинвар широко улыбнулся.

– Попроси Руон и остальных собраться в Зале Сердца. Война против Тени не должна останавливаться, пока мы строим планы. Мы заставим Отмеченных Кровью понести тяжелые потери.

Арден быстро встал.

– Будет немедленно исполнено, Гроссмейстер.

Этот титул никогда не зазвучит естественно в сердце Каллинвара.

Дверь за Арденом закрылась, и Печать Каллинвара начала пульсировать. Его била дрожь. Он стиснул челюсти, пальцы сжались в кулаки.

– Каллинвар, дитя мое.

Глава 14. Дорога впереди

Кейлен застонал, дыхание с хрипом вырвалось из его груди, и он проснулся. Открыв глаза, он понял, что находится практически в полной темноте: его накрывало крыло Валериса, точно ткань палатки, сохраняя тепло и не впуская свет. На Кейлена обрушилась паника, и дракон убрал крыло, впустив морозный утренний воздух и теплое сияние рассвета.

Валерис изогнул шею и ткнулся носом в плечо Кейлена. Ноздри дракона раздувались. Им снова приснился общий сон. Могло ли это что-то означать? Должна же существовать связь между тем, что сказал Рокка, и общими снами Кейлена и Валериса.

Этого сна он раньше не видел. Две армии дралейдов сражались друг с другом. Драконов было так много, что полог из чешуи и стали закрывал небо. С одной стороны эльфы верхом на своих драконах, а с другой – йотнары. Кейлен узнал их по стройным сильным телам и бледной голубоватой коже. Две армии сошлись в небе, лилась кровь, тела падали на землю.

Кейлен никогда не видел ничего подобного и надеялся, что не увидит. От количества смертей и потерь у него сжалось сердце. Он сразу понял, что происходило перед его глазами: Война Крови. Великая война эльфов и йотнаров. Тэрин рассказывал ее историю множество раз. Она бушевала более пятисот лет назад, еще до того, как люди появились в Эфирии, и продолжалась не менее двух столетий. Только Падение в Хэйдре положило конец конфликту и привело к созданию Ордена. От полнейшего уничтожения – к новому рассвету.

Волна боли утраты, шедшая от Валериса, затопила разум Кейлена, когда он вспоминал сон. И дело не столько в гибели драконов, сколько в потере того, что могло быть.

Кейлен прижался лбом к морде Валериса. Он не стал ничего говорить, слова были не нужны, и позволил своему сознанию объединиться с разумом дракона: вспомнил, как вылупился Валерис, как ехал в седле Кейлена в Темнолесье. В эти образы он вплел беседы с Данном, Ристом, Эриком, Тармоном и Вейрилом. Мы не одиноки.

Когда их разумы превратились в единое целое, каждый звук и запах в роще стали более отчетливыми. Кейлен слышал, как дрожали замерзшие листья, как птицы перелетали с одного дерева на другое, как бежали по земле белки. Слышал, как ломались ветки под порывами ветра и журчала вода в реке, что текла неподалеку. Он даже уловил биения сердец четырех кроликов, спавших в норе в пяти футах от них: крольчиха и трое малышей.

Он втянул в себя воздух через нос – и уловил ароматы лаванды, сосны, запахи мокрого меха и крови лисицы, на которую какой-то зверь напал ночью, и теперь она медленно проигрывала схватку за жизнь.

Множество ощущений нахлынули на него, и он почувствовал, как благодаря возникшему единению замедляется биение сердца Валериса. «Мэйа нитир тил диар». Моя душа принадлежит тебе.

Послышалось низкое горловое урчание, и морда дракона теснее прижалась к Кейлену. Валерис не мог отчетливо излагать свои мысли, как человек, но тепло, исходившее от его разума, говорило больше, чем могли сказать слова.

– Пора, – сказал Кейлен, похлопав Валериса по щеке. – Старик сказал, что нам следует уйти прежде, чем солнце поднимется на два пальца над горизонтом.

Рациональная часть Кейлена твердила, что Рокка безумен. Бредни старика – результат долгой жизни вблизи Выжженных земель, а когда Рокка произносил все же что-то осмысленное, это было случайным совпадением. Но в то же время Кейлен был уверен, что за всем этим кроется нечто большее.

Дралейд вновь вспомнил фразу, произнесенную Роккой перед тем, как он отправился спать.

«Тропа, на которой ты находишься, приведет к смертям, каких ты не видел в своих самых худших кошмарах. И я говорю тебе о них не для того, чтобы ты свернул, а чтобы ты набрался мужества».

Если бы не глубокая грусть в глазах Рокки, когда он это сказал, Кейлен мог не обратить на его слова внимания. Но он откуда-то знал, что каждое из них было искренним – и наполненным настоящей печалью.

Вздохнув, Кейлен сбросил одеяло Рокки – еще одно предвидение старика – и поднялся на ноги. Он застегнул на поясе перевязь с мечом, и его пальцы задержались на шелковом шарфе, продетом в петлю ремня. Кейлен купил его в подарок матери, меч получил от отца, ремень же сделал ему Тарн Пимм. Не имело значения, в какой части мира он находился: каждая из этих трех вещей всегда будет напоминать ему о доме, обо всем, за что он сражался, и людях, которых потерял.

Артим Валдлок, Инквизитор Рендалл, Фарда Кирана. Вы забрали у меня все. И я кое-что заберу у вас. Я вам обещаю.

Одна лишь мысль об этой троице испортила Кейлену настроение.

Но когда он шел через рощу, с Валерисом рядом, в голову ему пришла новая мысль. Он перекинул сумку вперед и расстегнул пряжки. Сунув руку внутрь, он ощутил прохладное прикосновение медного кулона, найденного в Виндакаре вместе с письмом Альвиры. Вытащив и кулон, и письмо, юноша закинул сумку обратно за плечо.

Кейлен развернул письмо и пробежался по нему взглядом, пока под ногами хрустела замерзшая трава.

«Моя дорогая Элуна!

Я оставил больше. Кулон – это ключ.

Всегда помни, даже в тени утраченного мы можем отыскать новый свет.

Твой архонт и друг.Альвира Сэррис».

Кейлен дважды перечитал письмо, вздохнул и вернул его в сумку. «Кулон – это ключ». Он принялся раскачивать его в руке, одновременно проводя большим пальцем по замысловатым узорам, вырезанным на его обратной стороне, сделанной из меди, потом по прохладному обсидиану передней. Белые значки замерли внутри черного стекла, изображая символ Ордена: треугольник с вершиной, направленной вверх, и тремя другими треугольниками у каждой из сторон. Видимо, он что-то упускал.

Сами по себе слова Альвиры не имели смысла. Возможно, понять их могла только Элуна?

«Кулон – это ключ». Ключ к чему?

Свежий утренний ветер ударил в лицо Кейлена и взметнул в воздух волосы, когда он вышел из рощи. Он бросил последний взгляд на кулон, убрал его в карман куртки и поправил заброшенную за плечо сумку. Потом поднял вверх руку и повернул ее так, чтобы ладонь оказалась параллельна восточному горизонту над лесной громадой Линалиона, до которого оставалось не меньше ста миль. Утреннее солнце только начало вставать над лесом, проливая на мир оранжевый свет.

– Только один палец над горизонтом, – сказал Вейрил, выходя из рощи, и его зеленый плащ, разорванный во многих местах, лениво развевался за спиной, на бедре висел меч, а из-за спины торчал лук из белого дерева.

Кейлен кивнул эльфу. Прошедшей ночью Валерис уловил запах Вейрила, находившегося от них не более чем в пятидесяти футах, когда они спали. Дракон знал запахи каждого из спутников дралейда. После того как Кейлен проводил с кем-то достаточно времени, Валерис мог легко отличить его только по запаху.

Когда Вейрил приблизился, Валерис наклонил голову, словно приветствовал эльфа.

– Ду грир хейдриа тил майя элвин, – сказал Вейрил, отвечая поклоном Валерису. – Ты принес честь моему сердцу.

– Я знал, что не смог бы убедить тебя спать в доме, чтобы ты по-настоящему отдохнул, – сказал Кейлен Вейрилу, когда тот подошел к нему. – Но тебе нет нужды прятаться.

Эльф улыбнулся. Ну почти – уголки его губ слегка приподнялись.

– Трудно отказаться от старых привычек, – ответил он. – К тому же наблюдать легче, когда не слышишь твоего храпа, он меня отвлекает.

Кейлен покачал головой, сдерживая смех.

– Пойдем, нас уже ждут остальные.

Он издалека разглядел стоявших рядом с лошадьми Тармона и Эрика и сухопарую фигуру Рокки, свободные коричневые одеяния которого трепал ветер. Кейлен не знал, можно ли ему доверять, но у него не было выбора.

– Ты вовремя, – сказал Эрик, закидывая сумку за плечи. – Я уже хотел тебя искать. Ну, точнее, я собирался искать его. – Юноша кивнул в сторону Валериса, который стоял рядом с Кейленом, устремив лавандовые глаза на Вирандра. – Его гораздо легче найти.

Кейлен перевел взгляд с Эрика на Тармона, потом на лошадей – и снова на Тармона. Открытые и полупустые седельные сумки лежали на земле рядом с животными, пока Тармон поправлял объемистую поклажу и меч за плечами. У его ног лежали еще три сумки.

– Я считаю, что лошадей лучше оставить здесь, – сказал Тармон в ответ на вопросительный взгляд Кейлена. – У нас нет для них пищи и воды, чтобы попытаться пересечь вместе с ними Выжженные земли, и они почти наверняка погибнут, если мы оставим их на границе. Рокка сказал, что возьмет их. Нет никакого смысла позволять великолепным животным отправляться в бездну.

– Одну я оставлю себе, – сказал старик, проводя тонкой, покрытой коричневыми пятнами рукой по шее лошади, на которой ехал Кейлен из Кингпасса. – А остальных продам за хорошую цену. И это будет плата за сумки. – Рокка нахмурился и посмотрел на Тармона, потом снова повернулся к лошади. – Хидранианы здесь стоят дорого. Тот, кто их отдал, хорошо к вам относился.

– Это самые дорогие сумки, какие я только видел в жизни, – со смехом сказал Эрик.

– Ладно, – сказал Кейлен. – Будем считать, что мы заключили сделку. – Он передвинул свою сумку так, чтобы она оказалась на груди, взял одну из тех, что стояли у ног Тармона, и закинул ее на плечо. Оказалось, что сумка с припасами тяжелее, и ее будет удобнее нести на спине. Вейрил и Эрик последовали его примеру, но оружие немного им мешало. – Рокка, спасибо за гостеприимство. Я очень давно не ел похлебки, которая напомнила бы мне о доме.

– Ты не поверишь, – воскликнул Эрик, поднимая руку. Он потянулся к сумке за спиной, но потом остановился. – Я не уверен, где именно они лежат. Он запек похлебку в тесто! Пироги, Кейлен! Я даже не представляю, как рано ему пришлось встать, чтобы успеть все сделать вовремя. – Юноша повернулся к Рокке: – Не думаю, что смогу вас отблагодарить, как следовало бы.

Улыбку Вирандра переполняло удовольствие. У большинства людей идея холодной похлебки, запеченной в толстые пироги с корочкой, не вызвала бы восторга. Но после того, как они долго питались исключительно черствым хлебом, сыром и сушеным мясом, любая другая еда становилась мечтой. Для Кейлена она была еще важнее. Он по-прежнему ощущал слабость в руках и ногах, и у него болели мышцы. Ему требовалось долго хорошо питаться, чтобы восстановить силы, которыми он располагал до того, как попал в тюремную камеру Артима Валдлока.

– Ну у меня оставалось слишком много еды для одного старого человека. А я не люблю, когда что-то пропадает. – И Рокка бросил на Кейлена знающий взгляд, словно понял, о чем подумал дралейд.

– Спасибо, – сказал Кейлен, слабо улыбнувшись в ответ. – За все, что вы для нас сделали.

Рокка наклонил голову, и рукава его одеяний закрыли руки.

– Нам пора, – сказал Кейлен Тармону, Эрику и Вейрилу, глядя в сторону встававшего солнца, оранжевый свет которого озарил небо на востоке.

Когда Кейлен повернулся, собираясь отойти, Рокка шагнул к нему и сжал его предплечье с неожиданной силой.

– Перед тем как уйдете, я должен сказать то, что покажется вам сейчас бессмыслицей, но потом вы все поймете.