– Красивые вещи в кровавом мире, – сказала Белина, которая стояла слева от Далена и, сложив руки за спиной и наклонив голову, любовалась водопадом. Она сменила длинное платье на штаны с подкладкой и льняную тунику с воротом, затянутым шнуром. Давно зажившие порезы покрывали смуглую кожу мускулистых рук, она дышала спокойно и ровно.

Дален ей не ответил. В такие моменты, когда Белина забывала о сарказме и говорила от всего сердца, что-то в ней открывалось… чистое и честное. Он не хотел все испортить.

Белина действительно написала письмо Кире, и один из ее осведомителей доставил его царице.

Другое дело, что они не знали, придет Кира на встречу или нет. Казалось, все получалось слишком легко. Особенно по словам Белины, которая имела склонность к драматическим эффектам. По мнению Далена, письмо вышло чересчур простым и логичным, но выглядело как прагматичный выбор. Если бы они попытались говорить с Кирой на своих условиях, то им пришлось бы с оружием пробиваться через королевскую стражу, что закончилось бы не самым лучшим образом.

Дален закрыл глаза, наслаждаясь шумом падавшей воды и позволив своему разуму отправиться в свободный полет. Так он поступал каждую ночь, когда ложился спать: представлял лицо матери. Он потерял ее совсем молодым, когда она умерла от чахотки, поэтому большая часть его воспоминаний относилась к тем временам, когда мать болела и была слабой.

Но он отодвинул их в сторону. Дален хотел помнить мать сильной, как до болезни. Темные волосы, спадавшие на спину, словно океанские волны. Голубые глаза с коричневыми и белыми пятнышками. Руки, что поддерживали его, когда ему требовалась сила. Руки, выковавшие мечи, которые теперь лежали на полу в Залах Сердца. Он скучал по ней гораздо больше, чем признавался отцу или Эрику. Брат был на несколько лет младше, поэтому у него осталось меньше воспоминаний о матери. Дален никак не мог решить, хорошо это или плохо. Трудно скучать по тому, кого ты едва знал, и все же… Ему бы хотелось думать, что Эрик помнил лицо матери.

Когда Дален погрузился в воспоминания, он понял, что скучает еще и по брату. За всю жизнь они никогда не расставались надолго и неизменно следовали за отцом. И всегда были вместе.

Никто и ничто не значило для Далена больше, чем Эрик. Его младший брат. Родная кровь. И лучший друг.

Дален принял решение остаться в Даракдаре, а не вместе с отцом отправиться на поиски Эрика. Это решение стало для него одним из самых трудных в жизни, но он до сих пор считал, что поступил правильно. У Эрика имелась цель. Он знал, кем стал.

А сам Дален еще продолжал поиски себя. За годы тренировок с отцом, через жизнь из крови и стали, он всегда – в глубине души – верил, что после того, как они отыщут яйцо дракона и из него вылупится детеныш, именно Дален станет его всадником. Он понимал, что это глупо. Но дети мечтают и долго не хотят отказываться от своей мечты.

Он отдал Белине письмо для отца, где рассказал обо всем, что произошло, и заверил его, что он может продолжать поиски Эрика. Если повезет, письмо скоро попадет в руки Эйсона, он напишет ответ, и Дален узнает, что с Эриком все хорошо.

– Дален Вирандр.

Глаза Далена открылись, он посмотрел на Белину, и они обернулись. Площадка, на которой они стояли, выступала из скалы, по обе стороны находились лестницы, ведущие вверх, к городу. Десять королевских стражей в тяжелых пластинчатых доспехах застыли по обе стороны, в два ряда по пять. За их спинами развевались алые плащи, каждый двумя руками сжимал топор. Перед королевскими гвардейцами, на левой лестнице, стояла Кира.

Царица была в полных пластинчатых доспехах из почти черного металла, по всей поверхности которого шли сложные золотые узоры. На груди доспехов красовался изукрашенный молот, его головку покрывали витки и спирали, а над ним, полукругом, располагались четыре звезды – символ Даракдара. Поверх доспехов царица надела багровый плащ с золотой каймой, длинные светлые волосы с вплетенными в них серебряными и золотыми кольцами падали на плечи.

Гномесса сделала несколько шагов к Далену и Белине, но ее рука не потянулась к висевшему на бедре топору. Первый ряд королевских стражей, стоявших слева, последовал за ней.

– Я согласилась на встречу с тобой из-за твоего отца. Эйсон в течение многих поколений являлся другом нашего народа. Но позволь мне сразу прояснить мою позицию: если ты окажешься моим врагом, я прикончу тебя на месте и расскажу Эйсону, что похоронила твои кости. Ничто не может помешать мне исполнить долг перед моим народом. Ничто. Ты понял?

– Да, – ответил Дален.

– Немного драматично, – прошептала Белина.

Дален бросил на нее раздраженный взгляд, но не стал отвечать.

– В твоем письме сказано, что у тебя есть доказательства невиновности Даймона. Я хочу на них взглянуть, – продолжала Кира.

Дален невольно вздрогнул, дрожь прошла от плеч по пальцам, перекинулась на живот и ноги, во рту пересохло. Он повернулся к Белине, та поджала губы и поморщилась.

– Я должна была ей что-то пообещать, – прошептала Белина. – В противном случае она бы с нами не стала встречаться.

– Но у нас нет доказательств.

Белина смущенно рассмеялась.

– Пришло время их найти? – тихо ответила она.

– Вы напрасно тратите мое время. – Кира тряхнула головой. – Я не хотела, чтобы все так обернулось. Я надеялась, что наш народ сможет достичь понимания с Белдуаром. Надеялась, что вместе мы станем лучше. Я говорю тебе так, чтобы ты знал: я сожалею о том, что необходимо сделать. Я позволю тебе уйти из уважения к твоему отцу. Но если ты решишь остаться, ты перестанешь быть другом гномов. – Кира повернулась, и шум водопада заглушил грохот тяжелых сапог королевской стражи, расступившейся, чтобы пропустить царицу.

– Подождите! – Дален протянул руку и шагнул к Кире, но четверо стражей встали перед ним удивительно быстро, несмотря на тяжелые доспехи. Воины оказались между Даленом и Кирой и подняли топоры.

Кира остановилась, подождала несколько мгновений и повернулась, сине-зеленый свет цветка окрасил ее светлые волосы. Она медленно кивнула.

– Говори.

– У нас нет доказательств.

Кира вздохнула и собралась отвернуться.

– Но доказательство существует. – Дален посчитал, что молчание Киры и ее приподнятая бровь означают разрешение продолжать. – Три наемных убийцы покушались на жизнь Даймона в ту ночь, когда вы предприняли атаку в Зале Сердца.

– Я не нападала! – резко ответила Кира, ее голос переполняла ярость. Дален видел, как она сражалась в Белдуаре. Отец рассказывал ему истории о древних гномах-берсерках, воинах, сумевших превратить ярость в великолепное оружие войны. – Твой король попытался меня убить, и я потребовала, чтобы он отступил. Он отказался. Я защищала свой народ и свой дом.

– В ту ночь, – сказал Дален, стараясь как можно быстрее сменить тему, – три наемных убийцы совершили покушение на жизнь Даймона. Айвон убил двоих. Третий находится в квартале беженцев. Я сохранил ему жизнь в надежде, что он владел необходимой нам информацией.

– И какое твой рассказ имеет значение?

– Если мы сумеем попасть в квартал беженцев и привести к вам убийцу, он подтвердит наши слова. Даймон не стал бы устраивать покушение сам на себя.

– Такое вполне возможно, – сказала Кира, лицо которой оставалось невозмутимым. – Чтобы отвести от себя вину. Это было бы умно.

– Будем говорить откровенно. Мы знаем, что Даймон имеет немало разных качеств, но глубокий ум не принадлежит к их числу. Он просто не обладает необходимой хитростью, лишь пытается уцелеть.

По губам Киры промелькнула улыбка. Она жестом приказала стражам отойти в сторону, а сама шагнула к Далену и посмотрела ему в глаза.

– И почему, Дален Вирандр, ты оказался здесь с этой женщиной? Почему ты не вместе с Даймоном и остальными?

– Ночью мы разделились. – И вновь Дален не стал говорить Кире, как король его арестовал и попытался обвинить в том, что сделал сам. Ему невероятно хотелось об этом рассказать, но тогда оказалось бы, что Даймон участвовал в заговоре. И Кира окончательно перестала бы доверять людям из Белдуара. – И получилось весьма удачно, потому что мы сумели встретиться с вами.

Кира пристально посмотрела на Далена, провела языком по губам и взглянула на Белину.

– А ты? Кто ты такая? Ты даже не из Эфирии. Я бы сказала, что из Нарвоны. В чем твой интерес и почему я должна тебе верить?

– Давайте сразу к делу. Меня зовут Белина Луна. И вы правы, моя семья из Нарвоны. Но мы перебрались сюда еще в моем детстве. Я с радостью расскажу свою историю за кружкой эля, когда все закончится. Почему вы должны мне верить? Вы не должны.

Кира приподняла бровь, и на ее лице появилась улыбка, ей стало любопытно.

– Я не должна?

– Верно.

– Что ты делаешь? – прошептал Дален.

– Я не из тех, кому можно доверять. Но он заслуживает доверия. – Белина посмотрела на Далена. – Я пришла к выводу, что у Далена Вирандра нет ни малейшей склонности к обману. Более того, я даже не уверена, что он может произнести это слово. Все, что он вам рассказал, – правда. И, если он даст клятву, то исполнит ее.

Кира перевела взгляд с Белины на Далена.

– А в чем твой интерес?

– Мне больше нечем заняться, ваше величество. Скука – отличный вдохновитель. Кроме того, – она кивнула в сторону Далена, – юный Вирандр умолял меня остаться. Чем страшно озадачил.

– Ты говоришь, что недостойна доверия, но дала мне самый честный ответ из слышанных мной за долгое время.

– Я не называла себя бесчестной, ваше величество. Сказала лишь, что не заслуживаю доверия.

Кира улыбнулась и кивнула.

– Хорошо. – Она довольно долго стояла, переводя взгляд с Далена на Белину. – Как вы рассчитываете попасть в квартал беженцев?

– Мы еще не решили эту проблему, – признался Дален.

– Возможно, у меня есть способ, – сказала Кира.

Глава 16. Заставить бога дрожать

Звук удара отозвался в ногах Каллинвара, и туча снега взметнулась в воздух, когда он приземлился, но охраняющие доспехи поглотили большую часть силы удара. Впереди пылал город Дрифейна – Хротфалла, – озаряя все вокруг, оранжевые языки пламени поднимались в темное небо. Ночь наполняла какофония: крики людей и животных, звон стали, рев, вопли, треск огня. Высокий частокол окружал большой город с бревенчатыми домами, которые сейчас были разрушены и сожжены.

Работа Отмеченных Кровью.

Кровь самого Каллинвара закипела при мысли о подлых Отмеченных Кровью, в груди клокотала ярость.

Он сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Однако Гроссмейстер понимал, что впустую тратит время. После смерти Вератина мысли Каллинвара не находили покоя. Он провел долгие часы в Саду Умиротворения, и перед его внутренним взором духомеч Шамана раз за разом рассекал грудь друга. Он дал клятву заставить дрожать бога-предателя, почувствовать, как кровь его созданий напоит землю. Именно так Каллинвар собирался поступить.

Остальная часть Второго отделения выстроилась справа от Каллинвара, их темно-зеленые охраняющие доспехи мерцали в пламени городских пожаров, ослепительно-белые плащи развевал ветер. Здесь присутствовало все отделение – за исключением Лирина, – а такое редко случалось после Падения. Орден состоял всего из сотни рыцарей, так что не имело смысла посылать отделение из десяти воинов, чтобы разобраться с одним всплеском Тьмы. Несколько рыцарей Каллинвара могли без особых проблем справиться с парой сотен Отмеченных Кровью.

Но иногда случались исключения. Одно из них – Кингпасс. Концентрация Порчи в Хротфалле не выглядела достаточно серьезной, чтобы отправить сюда отделение целиком. Впрочем, анализ силы и интенсивности Порчи пока оставался непривычным делом для Каллинвара – и после гибели Вератина он решил, что не следует разделять рыцарей. Пока. Он не мог допустить новых потерь.

– Сестра-капитан?