Словно дверь открылась в разуме Каллинвара: накатили воспоминания о Вератине. У него отчаянно дрожали руки, мысли мчались вперед. Это я должен был погибнуть, старый друг. А тебе следовало уцелеть. Кровь Каллинвара кипела, когда он шагал по улице, а его духомеч пробивал кровавую тропу сквозь Порождения Крови и имперских магов. Он убивал любое проявление Порчи, встававшее на его пути. Как я со всем этим справлюсь без тебя? Он полностью погрузился в ритмичные движения духомеча, чтобы сжечь горе, и в те мгновения его интересовало только искусство убивать.

Он лишь смутно воспринимал своих рыцарей, которые двигались справа и слева от него, убивая Порождения Крови, ускользнувшие от его клинка. Группы воинов с белыми символами котов на щитах рассеялись по улицам, они защищали город и его жителей от Порождений Крови и солдат Лории.

Впереди Каллинвар увидел Отмеченного Кровью, поднимавшегося над грудой тел лорианских бойцов и трупов горожан Дрифейна – воинов и мирных жителей. Красный свет пронизывал дым, который изливался из рун, выжженных на плоти Отмеченного Кровью. Монстр был почти вдвое выше Каллинвара, мускулы бугрились под толстой шкурой, блестели обсидиановые когти, огнем горели красные глаза. Порча растекалась во все стороны от зверя, подобно кругам на воде от камня, брошенного в пруд.

Каллинвар издал звериный рев и атаковал, тяжелые сапоги с грохотом отталкивались от земли.

Отмеченный Кровью отступил от массы изуродованных тел и испустил утробный вой. Потом ударил покрытыми рунами кулаками в землю, пульсировавшая Порча вырвалась наружу, и в сторону Каллинвара двинулась волна пламени. Земля задрожала после удара Отмеченного Кровью, тела, куски дерева и стали взметнулись в воздух, пыль и грязь смешались с искрами и тлевшими угольками – и этот поток мчался к Каллинвару.

Инстинкт подсказывал ему, что следовало отпрыгнуть в сторону, но что-то подтолкнуло вперед, а в голове зазвучал голос Вератина.

«Мы избраны Акероном. Наше бремя никогда не бывало легким».

Каллинвар взревел, слова старого друга пронзили его, словно острый клинок, и он устремился вперед сквозь волну огня и земли. Энергия пела в нем, голос Акерона присоединился к голосу Вератина, никогда прежде Каллинвар не чувствовал такого прилива силы.

– Покажи им, дитя мое. Покажи им силу Акерона.

Голос бога громом прозвучал в разуме Гроссмейстера, заглушив все звуки вокруг. Когда он устремился вперед, земля трескалась под его ногами, огонь ударял в охраняющие доспехи и расступался перед ним, точно ревущая река вокруг камня. Он поднял духомеч и рассек мощную плоть Отмеченного Кровью.

Чудовище отшатнулось и взвыло, а его кровь фонтаном брызнула во все стороны. Руны засияли ослепительным красным светом, воздух вокруг окрасился дымом. Отмеченный Кровью направил когтистую лапу Каллинвару в голову, но Гроссмейстер перехватил его кисть, и их руки застыли в неподвижности. Легкость, с которой Каллинвар сумел остановить врага, поразила даже его самого, но кровь больше не кипела, она горела и обжигала. Ярость сражения захватила Гроссмейстера, мысли о Вератине гнали вперед. Он сделал выпад, продолжая сжимать запястье врага, и духомеч вошел в грудь Отмеченного Кровью.

Зверь метался и выл, острые желтые зубы щелкали, руны испускали алый свет, в воздухе кружился дым. Зверь ударил Каллинвара по шлему, отчего его голова дернулась в сторону, и перед глазами замелькали искры. Гроссмейстер посмотрел в кроваво-красные глаза твари, издал дикий крик и вырвал духомеч из груди Отмеченного Кровью.

Фонтаном брызнула кровь, зверь повалился на землю, пыль и искры взметнулись в воздух.

Кровь Каллинвара оглушительно стучала в ушах, тяжелое дыхание слетало с губ. Повернувшись, он отбил в сторону черное копье и тут же ударил арака в грудь ногой с такой силой, что услышал треск ломавшихся костей, который заглушил рев огня, крики и скрежет стали.

Я убью их всех, до самого последнего.

Справа раздался крик. Каллинвар не колебался.

Сжав двумя руками эфес духомеча, он нанес сокрушительный удар, и лезвие рассекло плоть арака.

Снова и снова он вскидывал клинок, и фонтаны крови взмывали в воздух. На моем месте должен быть ты, брат. Мир вокруг Каллинвара потускнел, он потерял себя, и его духомеч сеял вокруг смерть.

Ты был лучшим из нас. Он кричал, отсекая руку твари, а затем срубил духомечом голову зверя. Но они отняли тебя у нас. Мускулы Каллинвара горели, в горле пересохло от рева, сердце ныло от боли. Мне так тебя не хватает.

Сердце Каллинвара грохотало, точно копыта скачущей лошади, грудь тяжело вздымалась, дыхание стало хриплым. Его разум куда-то уплывал, но духомеч не знал усталости. Он стал смертью. Он не мог вернуть Вератина, не мог спасти душу друга от скитаний в бездне. Но мог отомстить кровью, разорвать на части Порождения Крови.

Каллинвар ревел, наносил все новые и новые удары, теряя себя.

Затем он ощутил дрожь в руках, его духомеч замер, вспышка зеленого света озарила ночь.

– Брат-капитан!

Слова дрейфовали в сознании Каллинвара, невнятные и туманные в огне его ярости. Его рука дрожала, легкие требовали воздуха – он смотрел на другой духомеч, вставший на пути его оружия. Рыцарь в полных охраняющих доспехах стоял справа от него, зеленый духомеч сверкал рядом с мечом Каллинвара: Арден.

– Что с тобой, брат? – прорычал Каллинвар.

Шлем Ардена превратился в жидкий металл и исчез в вороте охраняющих доспехов. Лоб молодого человека блестел от пота, лицо раскраснелось, широко раскрытые глаза с ужасом смотрели на Каллинвара.

– Что не так со мной? Долг сильных – охранять слабых, брат-капитан.

– У нас нет на это времени, Арден. – Каллинвар перевел взгляд с Ардена на два пульсировавших зеленым светом духомеча, все еще скрещенных. Только теперь, за сиянием клинков, Каллинвар понял, что имел в виду Арден. На том месте, куда Каллинвар направлял удар своего меча, стояла женщина со светлыми, заплетенными в косы волосами, которая держала копье в левой руке и щит с изображением белого кота в правой. За ее спиной находились два воина, один из них лежал на земле, из груди лилась кровь, другой пытался ее остановить. Если бы Каллинвар завершил свой удар, женщина покинула бы мир живых. И тогда ее душа вечно скиталась бы в бездне, как душа Вератина.

– Я…

Каллинвар опустил духомеч и тряхнул головой.

– Я больше не твой брат-капитан, Арден. Не останавливайся. Источник Порчи уже рядом.

Арден отпустил свой духомеч, и поток зеленого света исчез.

Он не шевелился. Рыцарь смотрел на Каллинвара, и от сочувствия в глазах юноши сердце Гроссмейстера сжалось.

– С вами все в порядке? – спросил Арден.

– Я же сказал, не останавливайся. – Каллинвар стиснул зубы.

Он не имел права испытывать гнев по отношению к Ардену. Нет, он чувствовал ярость по отношению к себе. За то, что позволил горю овладеть собой и в результате едва не лишил души невинного человека.

Арден некоторое время продолжал смотреть в глаза Каллинвара, а потом коротко кивнул.

– Слушаюсь, Гроссмейстер.

Юноша взглянул на женщину, затем призвал шлем и, на ходу призывая духомеч, зашагал по улице в ту сторону, откуда волнами шла Порча.

Каллинвар посмотрел на застывшую перед ним женщину, ее лицо заливала кровь, а на боку он увидел еще одну рану. Она прикрывала двух юношей, широко расставив ноги, подняв щит и направив вперед копье. Ее губы искажала дерзкая гримаса, но рука дрожала на древке копья. Она не была врагом – просто защищала своих. И я едва не отнял у нее жизнь.

Он хотел с ней заговорить, но разве слова что-то изменят?

Каллинвар молча отвернулся и последовал за Арденом.

Самый лучший способ помочь этим людям – убить Шамана. Теперь все будет иначе. Никто из его братьев и сестер не умрет. Он позаботится.

Но тут его плечо сжала железная рука. Он попытался вырваться, но не смог. Каллинвар повернул голову – на него смотрела Руон, убравшая шлем, темные волосы были стянуты в узел на затылке, а блестящие зеленые глаза с коричневыми и золотыми крапинками смотрели на него.

– Что это было, Каллинвар? Что с тобой происходит? – Странная смесь доброты и гнева исказила голос женщины.

– Отпусти, Руон. Сейчас не время. – Каллинвар снова попытался высвободиться, но воительница сжала пальцы на его плече еще сильнее, помогли охраняющие доспехи. – Я же сказал, отпусти!

– Ты можешь говорить так с Арденом. Но не со мной.

– Я твой Гроссмейстер! – прорычал Каллинвар, резким движением сбрасывая руку Руон. – Пора бы тебе начать обращаться ко мне подобающе. – Он повернулся к женщине спиной.

Что-то ударило его в спину, и ему пришлось сделать пару шагов вперед. Он повернулся к Руон, сжимая рукоять клинка, поднял меч и направил его острие к шее воительницы.

– Ну, давай, – сказала Руон, презрительно наморщив нос. Она наклонилась вперед, нахмурила лоб, оскалила зубы, точно волк, и сияние духомеча отбросило зеленый отсвет на ее кожу. – Для меня ты навсегда останешься Каллинваром, и лишь потом будешь Гроссмейстером. Ты мой якорь, Каллинвар. Ты то, что держит меня здесь. Мы с тобой – одно целое. И мне безразлично, что ты говоришь, я не позволю тебе думать, что смерть Вератина равносильна твоей смерти. Я знаю, что ты страдаешь, вижу, как твое сердце истекает кровью. Но ты должен сохранять контроль. Теперь все рыцари Ордена твои, и нуждаются в тебе. Я нуждаюсь в тебе.

Грудь Каллинвара тяжело вздымалась, он дышал медленно и глубоко. В одно мгновение желание закричать сменилось желанием заплакать, проделать дыру в мироздании. Но он все отбросил прочь, стиснул зубы, рука с клинком задрожала. И вновь слова Вератина зазвучали в его сознании: «Долг сильных – охранять слабых, мой брат. Всегда помни об этом, вне зависимости от того, что произойдет».

Каллинвар обратился к Печати, чтобы избавиться от шлема и духомеча; зеленый свет сменился красно-оранжевым пламенем города. Он протянул руку.

– До бездны и обратно.

– До бездны и обратно, – повторила Руон, сжимая предплечье Каллинвара. – Однако мы не будем спешить. Нам предстоит еще много работы. – Женщина слабо улыбнулась, кивнула и сделала шаг, собираясь последовать за остальными.

Каллинвар сжал ее руку.

– Спасибо тебе.

– Мы поговорим, когда вернемся в Храм. Ты не можешь один нести бремя утраты Вератина, независимо от силы твоего духа.

– Руон, я…

– Мы поговорим, Каллинвар. – Жидкий металл поднялся из воротника воительницы, когда она прошла мимо Каллинвара, шлем снова закрыл голову, и темно-зеленый металл блеснул в отсветах пламени.

Глава 17. О, брат, мой брат

Через несколько часов после сражения в Дрифейне Каллинвар с закрытыми глазами лежал в воде Колодца Герайи в Саду Безмятежности, прислушиваясь к тихим голосам птиц и шелесту падавшей воды многочисленных ручейков, сбегающих в водоем. Он сделал глубокий вдох, медленно выдохнул. Каллинвар парил в воде, и боль постепенно отступала, Воды Жизни уносили ее прочь. Он все еще чувствовал легкое жжение в плече, там, где нифрал Тени рассек охраняющие доспехи и задел кожу. В мышцах верхней части спины оставалось напряжение, но оно уходило с каждой секундой.

Сегодня они одержали победу, уничтожили все Порождения Крови в городе, и никто из рыцарей не погиб, но Гроссмейстер позволил ярости и скорби затуманить свой разум, дал боли от утраты Вератина поглотить себя. Все закончилось хорошо – сегодня. Но так будет не всегда. И если что-то случится, то на его плечи ляжет тяжкое бремя. Я Гроссмейстер. Бремя ответственности всегда будет лежать на моих плечах. И я обязательно буду поступать правильно, ради тебя, брат. Во всяком случае, постараюсь.

Звук шагов нарушил гармонию журчавшей воды и птичьих трелей – к нему приближались три рыцаря. Каллинвар их ждал.

– Ты не против, если мы к тебе присоединимся?

Каллинвар вздохнул.

– А если я скажу, что против, Руон?

Каллинвар услышал плеск воды еще до того, как Руон ответила.

– Хороший ответ, Гроссмейстер.

Каллинвар внутренне сжался, мимо его внимания не прошло ударение, сделанное на его титуле.