– Мы это знаем, – резко ответила Рейнан и покачала головой. – Но мы все еще беззащитны перед Драконьей гвардией, когда они придут, чтобы нам отомстить. А они обязательно придут.

Элайна холодно посмотрела Рейнан в глаза.

– После Мирефолла мы займем крепость Акерона. Именно за ее стенами прячутся консул Ринда и Лорен Кораклон, дожидаясь подкреплений. Армию Лории ожидали здесь уже несколько недель назад. Ты знаешь, почему она до сих пор не появилась, Рейнан?

– Во имя богов, откуда я могу знать причину ее отсутствия? Проклятие! Что ты хочешь сказать? – спросила Рейнан.

Элайна улыбнулась. Дейн с огромным трудом сдержал смех, глядя на высокомерие сестры. Она обладала талантом к драматическим жестам, как и их мать.

– Друзья мои, я кое-что от вас скрыла. – В этот момент волосы на затылке Дейна встали дыбом, а Элайна развела руки в стороны, подняв их ладонями вверх. – В отличие от Рейнан, мне известно, почему имперские войска до сих пор не прибыли. Но не мне должно открыть вам причину.

По залу пробежал ропот удивления и раздражения.

– И в чем смысл твоего театрального представления? – спросил мужчина в черных цветах Дома Вакиры.

Элайна не обратила и малейшего внимания на его слова. Она повернулась к Дейну и протянула руку. Все взгляды обратились к нему.

Шепот пронесся по атриуму. А у Дейна задрожало и сжалось все в груди, заныл желудок – он понял, что сейчас его стошнит. За последние десять лет он видел вещи, ломавшие многих, видел смерть, потери, пытки и боль. Но ничто не могло подготовить его к тому, что происходило сейчас. Сделав глубокий вдох, он шагнул вперед, его сердце, точно мощная прибойная волна, ритмично билось о ребра.

Он посмотрел в глаза Элайне и сжал ее руку.

Дейн увидел во взгляде сестры страх и тревогу: возвращая ему имя, она ставила под угрозу дело своей жизни. Элайна кивнула брату. Они обсуждали этот момент множество раз, однако он не чувствовал себя полностью готовым.

– Во всей Эфирии началась война, – сказал Дейн, чувствуя, как продолжает отчаянно стучать сердце. – Не только мы сражаемся за свободу. В Илльянаре, по всей провинции идут бои. В Дрифейне горит Арисфолл. В Карвахоне, в Бухте Света, пылают корабли Империи. В Аркалене Йаррин занят повстанцами, назвавшими себя «Свободной нацией оммирона». А на Севере араки опустошают земли Империи. Десятки тысяч бегут из небольших городов и деревень, расположенных у подножия Мар-Дорула и Лоддара, пытаясь найти спасение в городах. Ты хочешь знать, почему Драконья гвардия не будет проблемой? Волтара не будет сражаться одна. Вся Эфирия поднялась. Империя ведет войну на многих фронтах, с каждой нацией, отсюда и до Ан-Наслы. Драконья гвардия не может находиться одновременно в разных местах. Мы не в силах все предвидеть, но сейчас самое подходящее время для освобождения Волтары.

– Кто ты такой, чтобы говорить это нам? – спросила женщина в длинном льняном платье цветов одного из Малых Домов – Дейн его не узнал. – Откуда получены донесения?

Дейн открыл висевшую у него на боку сумку и вытащил оттуда стопку вскрытых конвертов.

– Донесения пришли от моих агентов по всему континенту. Вот это, – сказал он, протягивая один из конвертов задавшей вопрос женщине, – из Дрифейна. Его написал Бэрд Канар, правая рука принца-мятежника Аллерона Хелмунда. А это, – сказал он, протягивая конверт с разноцветной восковой печатью Рейнан Сарр, – от Аурелиана Анимара из Аркалена. Он возглавляет Свободные нации оммирона. – Дейн продолжал раздавать конверты, пока не добрался до самого нижнего. – Вот последнее послание – оно от Эйсона Вирандра.

И снова атриум зашумел, но очень скоро наступила тишина. Очевидно, все хотели знать содержание последнего письма. Элайна предложила придать происходившему театральность. Дейн решительно возражал. Но ему так и не удалось настоять на своем. Сейчас тем не менее он бы не смог сказать Элайне, что она не права.

– Какое нам дело до Эйсона Вирандра?

– Именно Эйсон Вирандр начал эти восстания, – продолжал Дейн. – Именно он открыл дорогу к свободе Волтары. Вы слышали разговоры о новом дралейде? Так вот, он существует. Появился всадник дракона. Его зовут Кейлен Брайер, и он выступает против Лорийской Империи.

– Что сможет сделать один дралейд против девятерых? Он ничего не изменит! – крикнул мужчина из задних рядов.

– Один? Возможно. Но он верхом на драконе, и, когда рядом с ним будут всадники на вивернах Волтары, а также свободные волтаранцы, все изменится. Впервые за последние четыреста лет появился дралейд, выступивший против Империи. Тот, кто атакует врага вместе с нашими виндари. Это наш шанс подняться и сразиться клинками и кровью.

Люди кивали и соглашались, Рейнан Сарр повернулась к Дейну и покачала головой, протягивая ему обратно письмо.

– Это письмо мог написать кто угодно, – заявила она. – Неужели ты думаешь, что мы отправимся воевать, опираясь на слова чужака? Если мы отступим сейчас, то можем рассчитывать на милость Империи, но, если продолжим и проиграем, они нас раздавят.

Дейн шагнул к Рейнан, заглянув ей в глаза.

– Я вовсе не чужак.

– И кто же ты тогда? Никогда не видела здесь твоего лица.

Некоторое время Дейн смотрел на Рейнан, потом повернулся к Элайне, и девушка после короткого колебания кивнула. Дейн обхватил пальцами край куртки и непроизвольно напрягся. Он очень долго ожидал этого момента. Сделав глубокий вдох, он распахнул куртку и показал знак Дома Атерес на левой стороне груди, вытатуированный там, когда он был ребенком. Собравшиеся удивленно зашумели.

Дейн видел, что его узнали прежние знакомые.

– Меня зовут Дейн Атерес. Моим отцом был Аркин Атерес. Мою мать звали Илия Атерес. С палубы имперского корабля, со связанными руками, я наблюдал, как Драконья гвардия сожгла Штормовое Поле. Я слышал крики умиравших детей. Ощущал запах горевшей плоти. Находился рядом, когда убивали моих отца и мать. – На него накатила боль, когда он вспомнил ту ночь. Дейн сжал кулаки, чувствуя, как в уголках его глаз появляются слезы. Теперь его голос наполнился гневом. – Меня изгнали из Волтары, пообещав, что в случае возвращения моих брата и сестру повесят у меня на глазах. Двенадцать лет я скитался. И все время выслеживал тех, кто отравил жизнь моего народа. С помощью Эйсона Вирандра я добился своего – их тела преданы земле. За исключением одного – Лорена Кораклона. Именно он в ответе за смерть моих родителей и всех, кто погиб в тот день и в последовавшие за ним. Двенадцать лет меня не было, и вот наконец-то я вернулся домой. – Дейн повернулся к Элайне и прижал сжатый кулак к груди. – И я горд стоять рядом с сестрой, когда она ведет за собой не только Дом Атерес, но и всю Волтару к свободе, о которой мы мечтали. За Волтару!

– За Волтару!

* * *

Когда все успокоились после признания Дейна, разговор зашел о политике и обеспечении армии. То есть о вещах, в которых Дейн не разбирался: они его не интересовали. Он знал смерть. Сам стал виновником гибели семисот сорока шести человек. Но никогда не вел за собой армии. Он не имел ни малейшего представления о том, сколько зерна требуется, чтобы накормить пятьдесят тысяч солдат, или сколько фургонов смогут доставить это зерно. А также как перевозить палатки, поддерживать мораль, или сколько кузнецов необходимо, чтобы обеспечивать подковами лошадей.

Подобные вопросы должны решать люди, лучше подготовленные, чем он.

К тому времени, когда Дейн, Элайна и остальные покинули атриум, солнце уже опустилось за горизонт, раскрасив небо в яркие оранжевые и голубые цвета. Дейн расставил руки и закинул голову назад, чувствуя, как потрескивают кости и болят мышцы после слишком длительного покоя.

– Дейн.

Он повернулся и увидел Сенью Дерингал.

Он не знал, сколько ей лет, но Сенья возглавляла Дом Дерингал еще при жизни его отца. Теперь, когда она стояла совсем рядом, он видел, что время оставило свой след на ее бронзовой коже, а в густой золотой косе появились седые пряди. Она также брила виски. И все же в бронзовой кирасе, зелено-золотых кольчужных юбках Дома Дерингал и с мечом на бедре она выглядела столь же воинственной, как в тот день, когда Дейн впервые ее увидел. Толстую черную линию, шедшую вдоль ее левой руки, рассекали четыре черных кольца. Мастер клинка. На теле имелись и другие многочисленные татуировки.

Только два Больших Дома называли Скайфелл своим. Один – Дом Атерес, второй – Дом Дерингал. Но, несмотря на их соседство, или благодаря ему, Сенья Дерингал и ее супруг, Ларанд, являлись ближайшими союзниками Аркина и Илии. Они множество раз сражались бок о бок с другими Большими Домами. Сенья даже помогла Элайне появиться на свет, когда Илия рожала.

– Миледи. – Дейн склонил голову, слегка поклонившись от пояса. – Рад видеть вас рядом…

Дейн задохнулся, такими сильными оказались объятия Сеньи, и в какой-то момент испугался, что она сломает ему ребро.

Даже после того, как из атриума стали выходить люди, она продолжала его обнимать, упираясь подбородком в его плечо. Когда она оторвалась от юноши, ее заблестевшие глаза стали красными.

– Ты стал очень похож на отца. – Она покачала головой и стерла набежавшую слезу. – Ты жив. Благодаря милости Акерона.

– Я рад снова видеть вас, Сенья. Ларанд в порядке? А как ваши сыновья, Маркан и Варсил?

Сенья покачала головой, ее губы задрожали, и глаза снова наполнились слезами. Она так печально улыбнулась, что сердце Дейна сжалось.

– В ту ночь, когда… ты… они… Стормхолд.

Дейну вдруг показалось, что он задыхается.

– Сенья… я…

– Не надо, – сказала женщина, коснувшись ладонью щеки Дейна. – Я так долго предавалась горю, что теперь мне кажется, будто во всем мире его уже не осталось. – Глаза Сеньи, все еще влажные, блестели в свете заходившего солнца, когда она смотрела в лицо юноши. Она вздохнула и повернулась так, чтобы видеть Элайну, Дейна, Меру и остальных представителей Дома Атерес, стоявших за ними. – Я покончила со скорбью. Клянусь Акероном и Нероном, клинком и кровью, Дом Дерингал будет всегда следовать за тобой, Элайна Атерес. Свобода или погребальный костер! Я не остановлюсь, пока не получу одно или другое.

Сенья протянула руку, и Элайна ее сжала.

– За Волтару.

Сенья склонила голову.

– За Волтару. – Она придвинулась ближе и понизила голос до шепота. – Моя королева.

Потом коротко поклонилась и ушла, а за ней последовала ее свита и вассалы, оставив Элайну смотреть ей вслед.

– Миледи. – Одна из всадниц виверна, стоявшая рядом с Элайной, положила руку на ее плечо. – Сейчас нам следует вернуться в Редстоун. Скоро стемнеет, и, хотя мы овладели городом, здесь пока небезопасно.

Элайна кивнула, глядя не отрываясь вслед Сенье.

Короткое путешествие из атриума в Редстоун стало одним из самых странных в жизни Дейна. Пока Рейнан Сарр и ее приверженцы хмурились и выражали неудовольствие, как будто над ними висела темная туча, Гера Малик шагала молча, а Тарик Балиир не закрывал рта. У него образовалось множество вопросов. Где был Дейн? Что видел? Почему вернулся?

Дейн не мог лгать. Энтузиазм Тарика оказался заразителен.

– Я вернулся к своей семье, – ответил Дейн, глядя на Элайну. – Ради Волтары.

– Совершенно верно, милорд. – Тарик энергично закивал головой. – Позволено ли мне сказать, что ваше возвращение для нас большая честь. Когда ваша мать даровала Дому Балиир место в Доме Атерес, я дал ей клятву, что никогда не отступлю, и мой Дом будет всегда следовать за ней. Возвращение ее старшего сына принесло мне огромную радость.

– Моя мать всегда тебя уважала, Тарик. Она много раз это повторяла. Я никогда не сомневался в верности Дома Балиир. И я очень рад, что вернулся домой.

Когда они свернули за угол, стали видны стены Редстоуна, вдоль всей длины которых в нишах стояли статуи. С верхней части стен свисали фонари, последние лучи солнца поблескивали на бронзовых кирасах стражи на бастионах.

– Что за шум? – спросила одна из всадниц вивернов, наклонив голову.