– На жестком диске компьютера вашего клиента. Среди сотен других фотографий. Вчера я сразу вас узнала.

Шэрон несколько раз моргнула, не в силах отвести взгляд от экрана. Пульс участился, во рту пересохло, мысли путались. Как найти рациональное объяснение снимку?

– Вы в тот день не заметили, что за вами наблюдают?

Шэрон, покачав головой, спросила:

– Его подруга Кэрол Дженкинс видела фотографии?

– Как и все остальные. В том числе те, на которых сняты ее ученики. Меня интересовало, знает ли она кого-нибудь еще, и она ответила отрицательно.

– Понятно. Теперь мне понятна ее антипатия ко мне. Я есть и на других снимках?

– На двух или трех. Они сделаны в толпе. Потом он работал над увеличенными изображениями.

– Могу я их увидеть?

Лейтенант кивнула, и Шэрон невольно восхитилась талантом фотографа, сумевшего уловить на ее лице и раздражение, и нежность.

– Я… Мне нужно поговорить с клиентом.

– Не сейчас. Вы потрясены. Увидите его сегодня днем, после допроса.

– Хотите продолжить? Я полагала, что дело готовится для передачи в прокуратуру…

– Хочу прояснить несколько моментов.

– Вы передадите мне фотографии?

В комнату ворвался сержант Эмерсет.

– Кейт! – воскликнул он. – Она здесь!

– Иду, Фред. Попроси ее подождать… – Лейтенант повернулась к Шэрон. – Теперь, когда вы знаете, чего ждать, сможете вести так сказать, «парную игру». Конечно, если решите и дальше защищать Мэтьюза, мэм. Что станете делать?

– Не знаю. Мне нужно с ним поговорить.

– Будьте осторожны. Этот человек – манипулятор. Он ездил в Сакраменто, следил за вами, а теперь выбрал вас в адвокаты. Не случайно. На вашем месте я отказалась бы от дела.

Шэрон поблагодарила Хоулен, несмотря на тщетность предостережения. Она поняла, что ее заманили в ловушку, и пожалела, что подозрения мужа оказались оправданными.

7

Понедельник, 26 апреля 2021 года, 13:10

– Вы явились к моему дому. Фотографировали меня с дочерьми без разрешения. Зачем? – с трудом сдерживая ярость, рявкнула Шэрон.

Она села не рядом с клиентом, а напротив. Ее глаза метали молнии. Он опустил голову, коснулся рукой жесткой бороды.

– Не злитесь. В прошлом году я прочитал статью о вас и вашем муже. Видел снимки: он в судейской мантии, вы вдвоем – образцово-показательная пара, но… Снимок ничего не выражал, никаких личных качеств. Просто какая-то пара улыбается в объектив. Поверхностность изображения не соответствовала содержанию статьи, где вас характеризовали как смелого адвоката. Меня интересует подлинная природа людей. Я часто бываю на профессиональных выставках. Последняя проходила в Сакраменто, и мне предоставилась возможность увидеть, что на самом деле представляют собой господин и госпожа Соренсен.

Шэрон была озадачена. Он мог бы подкарауливать их у адвокатской конторы или здания суда, но выбрал дом, где они живут.

– Реши я снимать рядом с местом работы, увидел бы только профессиональную маску на лице каждого из вас. Я хотел рассмотреть души. Адрес нашел в интернете, но опоздал – ваш муж уже ушел. Остались вы.

– И мои дочери! Как вы посмели их снимать?

– Без них фотография утратила бы смысл. Вы смотрели на девочек, из-за них на вашем лице были раздражение, ирония, властность… и теплота. Я предпочитаю работы, сделанные с ходу. Когда клиентам нужен семейный портрет, они позируют. Родителям я предлагаю кофе, детишкам открываю сундук с куклами и мишками. Люди расслабляются, начинают играть все вместе и не замечают, что я снова их снимаю. По большей части клиенты выбирают именно эти фотографии, на которых видны и достоинства, и недостатки. Ответьте честно, как вам фотографии?

– Я – не ваша клиентка. Как и взрослые, и дети, которых вы снимали на улице, в парке, в вашем доме…

– Я – фотограф.

Невозмутимый тон задержанного, не желавшего признать неуместность своих поступков, взбесил Шэрон.

– Вы должны были рассказать! Думали, полицейские мне их не покажут?! Пришлось выдержать допрос в рамках дела, над которым я работаю как защитник…

– Я не подумал… Это всего лишь фотографии. Не понимаю, почему они так заинтересовали сыщиков.

– По той простой причине, что выявляют вашу личность. Скрытность характера. На фотографиях фигурируют в том числе жертвы. Когда человек без ведома детей щелкает их, его неизбежно начинают подозревать в педофильских наклонностях.

– Я не какой-нибудь сексуальный извращенец!

Шэрон смотрела на клиента, впечатленная его работами, и не знала, как реагировать.

– Я отвратительно себя чувствую. Как человек, которым манипулируют.

– Вам бы следовало благодарить меня за то, что я доверил вам свою жизнь. Зачем вы взялись за дело?

– Я – адвокат.

– Вы до сих пор никого не защищали в уголовном процессе. Какая глубоко личная мотивация заставила вас оставить уютный кабинет в Сакраменто и приехать сюда?

Выражение лица клиента изменилось за долю секунды. Тусклый взгляд приобрел странную остроту, глухой голос стал уверенным, он распрямил плечи. Его слова обвиняли.

– Молчите? Почему? Желание ответить на вызов или выброс адреналина? Между тем на кону жизнь человека… Моя, кстати.

– Я сделаю все, чтобы защитить вас.

– У всех нас есть причина действовать. Мною руководит увлеченность съемкой.

– Она важнее субъекта?

– Наконец-то вы поняли… А что возбуждает вас, мэм?

Манера Питера говорить напрямую вывела Шэрон из равновесия. Он продолжил, не дав ей вставить ни слова. Возможно, уловил ее растерянность или понял, что зашел слишком далеко? В конце концов, он нуждался в адвокате…

– Я ни в коем случае не хотел навредить вам этими фотографиями. Если они вас шокировали, приношу свои извинения.

Шэрон взяла себя в руки. Каждый вернулся к своей роли: подозреваемый встревожен, адвокат непоколебим. Неожиданная реакция Питера свидетельствовала, что за банальной внешностью скрывается личность куда более сложная, чем показалось Шэрон накануне, и она была полна решимости раскрыть ее.

– Больше ничего от меня не скрывайте. Я ясно выразилась?

Питер кивнул, поерзав на стуле.

– Есть что-нибудь еще, кроме фотографии? Видео, например? Они яснее отражают реальность.

– Видео – обманка, его задача – заставить поверить, что стоит проживать каждый день. Это не так. Если подумать, жизнь – всего лишь череда нескольких моментальных снимков, запечатлевших ключевые моменты. Все остальные фото или видео – бледная иллюзия реальности.

– Что еще мне нужно знать?

– Вам все известно.

– Вы подумали, кто может иметь на вас зуб?

Мэтьюз не задумываясь обвинил Гарри Розамунда. Он был уверен, что тот лишь изображает лучшего друга Кэрол, а на самом деле влюблен в нее. Когда Кэрол восемь лет назад представила ему Гарри, он сразу задался вопросом, почему эти двое до сих пор не поженились. Преподаватели музыки, они часто оказывались единомышленниками во многих областях – культуре, экономике и политике. Между ним и Кэрол подобного взаимовлияния не было. Твердый сторонник холостяцкого образа жизни, Гарри был идеальным конфидентом, пожалуй, чрезмерно заботливым и предельно внимательным. Одиночество, которым он наслаждался уже много лет, не успокаивало Питера. В сорок два года он жил в собственной квартире с лабрадором по кличке Норберт. И конечно же, терпеливо ждал удобного момента, чтобы утешить Кэрол. Вероятно, устал ждать и решил поторопить события…

– Если я все правильно поняла, он совершил эти преступления, чтобы устранить вас. Не думаете, что это крайняя мера по отношению к сопернику в любви?

Понедельник, 26 апреля 2021 года, 13:45

– Расскажите нам о Билли Рейнольдсе, господин Мэтьюз, – с места в карьер начала лейтенант Хоулен.

– О ком? – удивился Питер.

Шэрон удивилась не меньше клиента. Память не могла привязать фамилию к материалам дела. Неспособность помочь выводила ее из себя.

– О Бил-ли Рей-ноль-дсе, – по слогам произнесла Кейт.

– Я с ним не знаком.

– Миз^[4] Соренсен, посоветуйте клиенту сотрудничать.

– Раз он утверждает, что не знает этого человека, проверьте ваши источники, лейтенант. В деле, которое вы мне передали, Билли Рейнольдс не упоминается.

– Зато упоминается в этом. – Хоулен похлопала ладонью по лежавшей перед ней картонной папке. – В вашем уголовном досье, господин Мэтьюз.

– У моего клиента нет судимости!

– Верно, но в девяносто седьмом году велось расследование драки в баре с его участием.

– Не вспомнили? – вступил в разговор Эмерсет, сверля взглядом задержанного.

Мэтьюз молча посмотрел на адвоката, взывая к помощи.

– Я бы хотела переговорить с клиентом об этом деле, перед тем как вы продолжите, лейтенант.

– Не стоит, – подал голос Питер, удивив Шэрон. – Это дело не имеет никакого значения.

– Позвольте мне судить.

– Я знаю, что делаю, мэм. Продолжайте, лейтенант.

– Расскажите о Билле Рейнольдсе…

Питер нахмурился.

– Это был просто спор…

– Вы его едва не задушили! Цитирую по протоколу показания одного из свидетелей происшествия: «Молодой человек, пивший пиво в баре, повернулся к сидевшему за соседним столиком подростку и крикнул: „Думаешь, я не заметил, что ты сделал?“ Потом набросился на него, повалил на пол, схватил за шею и стал душить. Мы с одним клиентом попробовали оттащить его, но он сопротивлялся, кричал, что убьет парня… Прибежал хозяин бара, и мы наконец смогли их разнять. Несчастный едва мог дышать». Это вы называете «просто спором», господин Мэтьюз? Я бы охарактеризовала подобное как попытку убийства…

– Правосудие не сочло нужным открывать дело против моего клиента.

– Не сочло, поскольку психиатр заключил, что у вашего клиента был приступ параноидального бреда и он не подлежит уголовному преследованию, – сообщила Хоулен, нацелив палец на Мэтьюза. – Вы в тот момент отрицали нападение и заявили, что ничего не помните. Восемь месяцев вас держали в психиатрической лечебнице «Миттертон» в Миннеаполисе. Осматривавшие вас врачи сочли, что вы уверились в том, что вас преследуют, и не могли ни обуздать приступ ярости, ни ясно мыслить. – Она повернулась к адвокату: – Эти факты представляют в новом свете личность вашего клиента. Он склонен к жестокости.

– Мне было двадцать два года! Я был зол на весь свет…

– Вы можете привести другие подобные факты, лейтенант? Имевшие место недавно?

– Что случилось с Майклом Истесом, господин Мэтьюз?

Питер сжал зубы и скрестил руки на груди.

– Чем Майкл так сильно разозлил вас? – спросил Эмерсет.

– Вы решили задушить его, как Билли, – продолжила Хоулен. – Будет намного легче, если вы расскажете, что произошло. Не думаю, что вы намеревались убить Майкла. Он чем-то вывел вас из себя. Поняв, что убили его, вы запаниковали и оставили тело на месте…

– Нет.

– А потом вдруг поняли, что имеете власть над жизнью и смертью. Возможность поверить в это дал вам Тим Мастерсон. Вы не торопились, хотели продлить удовольствие…

– Удовольствие? Как вы можете считать меня садистом?

– Блевотина, обнаруженная рядом с жертвой, опровергает ваше утверждение, лейтенант, – возразила Шэрон.

Хоулен продолжила рассуждать вслух, проигнорировав слова адвоката:

– Вы рисковали, чувствуя себя в безопасности. Рисковали в меру. Вы не забывали о Тиме, запертом в багажнике вашей машины. На долгие часы. Очень долгие. На всю ночь. Как только ваша подруга отправилась на работу в колледж, вы решили убить Тима. Но на сей раз не голыми руками. Шарфом.

– Я его не убивал. Это сделал человек, похитивший Клайва…

– Ну конечно, пресловутый «другой» человек! – Эмерсет хмыкнул. – В тот самый момент, когда мы начали вас подозревать…

– Очень вовремя, чтобы отвести наши подозрения. Вот только мы нашли мальчика в багажнике машины вашей подруги – по вашей наводке.