Ведь это и боевой товарищ, и транспорт, и, как ни странно это звучит, возможность избежать голодной смерти. Расседлав коней, Беломир дал им остыть и позволил напиться. После, стреножив всех пятерых, оставил пастись, а сам занялся обустройством лагеря. Выкопать небольшую ямку и собрать сухие кусты перекати-поля было делом недолгим, он потратил чуть больше часа. Благо эти колючие шары ветер гонял по степи регулярно, и они во множестве застревали во всяких складках местности.

Вот и в найденной низинке их оказалось немало. Жалея, что при себе не имеется хоть какого завалящего котелка, Беломир развел костерок и, скинув сапоги, принялся стаскивать с себя кольчугу. Как оказалось, работа мастера из иного времени спасла ему жизнь. Стрела ударила парня в спину, но колец не пробила, а только смяла их. К тому же упав вместе с лошадью, степняк повредил руку, так что натянуть лук как следует просто не смог. Иного объяснения тому, что кольчуга не оказалась пробитой, у него не было.

Отмывшись от степной пыли, парень набрал воды в свой многострадальный нагрудник и, поставив его над костром, принялся варить похлебку. Есть хотелось сильно, но питаться постоянно всухомятку парень не собирался. Помнил, чем это чревато, еще по прежней жизни. Уже в сумерках, похлебав горячего, он расстелил у костра попону и, положив рядом кинжал и саблю, уснул.

* * *

В предгорья он въехал примерно в середине дня. Точнее, просто выехал на случайную дорогу и, оглядевшись, направился по-мужски налево. Ему и вправду было все равно, куда ехать. После того боя на Беломира накатила какая-то апатия, словно сознание попаданца потихоньку начало воспринимать окружающую действительность, и от этого с каждым днем становилось все страшнее. Он вдруг начал понимать, что можно сколько угодно драться, как угодно биться, но обратного пути не будет. Он застрял в этом мире навсегда.

И от этого становилось еще страшнее. Покачиваясь в седле, Беломир пытался хоть как-то представить свою будущую жизнь, но ничего не получалось. Все упиралось в то, что по-настоящему эти времена никто толком не знал. Все прочитанное в книгах и всплывавшее в памяти с уроков истории никак не вязалось с тем, что он уже видел. Тут все было совсем не так. Даже в той же веси, где он успел побывать, жили совсем не так, как он читал и представлял. Никаких изб, земельных наделов и подворий. Даже живности там было мало. Откуда эти люди вообще взялись, он так и не понял.

Единственное, что он сумел вынести из всех разговоров со старейшиной, так это одно. Все жители этой деревни – беглецы. Но от чего или от кого они бежали, Беломир так и не понял.

Дорога свернула в лес, и лошади заметно прибавили шагу. Да и сам парень вздохнул с облегчением. Тут, в тени раскидистых крон, дышалось гораздо легче, чем на открытом пространстве степи. Даже ветерок там был горячим. А вот тут, в лесу, дышалось гораздо легче.

Беломир отлично понимал, что здесь гораздо опаснее и те же черкесы запросто могут устроить ему засаду, но в парне вдруг включились все те инстинкты, которые просыпались на войне. Дорога сделала крутой поворот, и он тут же натянул повод, останавливая свой цуг. Перед ним, поперек дороги, стоял десяток всадников самого разбойного вида. Угрюмые, бородатые, вооруженные, одетые кто во что горазд. С первого взгляда и не разберешь, то ли банда, а то ли горцы.

– Ну, здравствуйте, люди добрые, – запустил Беломир пробный шар.

– И тебе здоровья, человек прохожий. Куда путь держишь? – раздалось в ответ.

– Еду куда глаза глядят, – усмехнулся парень, припоминая читанные когда-то сказки.

– Опасные ты места выбрал, чтобы так кататься, – хмыкнул в ответ жилистый брюнетистый мужик, у которого в бороде было гораздо больше соли, чем перца.

– А разве имеются места безопасные? – философски поинтересовался парень. – Такое, пожалуй, только в тереме княжьем будет, да и то не всегда.

– Верно. Так чьих ты будешь? – задал мужик прямой вопрос.

– Свой, собственный. Беда со мной случилась. А как теперь обратно, и ума не приложу.

– Странный ты, – помолчав, вдруг высказался мужик. – Оружье от степняков, кони тоже ихние. А вот кольчуга да доспех в вязке латинские. Как так?

– Трофеи, – пожал Беломир плечами. – Сам знаешь, что с боя взято, то свято.

– Так ты что же, из боевых холопов будешь? – удивленно уточнил мужик.

– Сам ты холоп, – неожиданно даже для себя самого разозлился Беломир. – Вой я. Вольный. И всегда вольным был. А вы кто такие есть?

– О как! – удивленно хмыкнул мужик. – Вольный значит. Добре. Вот и мы – вольные люди. Сами по себе живем. Без бояр да князей.

– Черкасы? Бродники? – на всякий случай уточнил парень.

– И так порой называют, – спокойно кивнул мужик. – Да только мы больше любим, когда сказывают казаки. Нас этим словом один калик перехожий назвал, так и пошло.

– Занятно, – проворчал Беломир, припоминая, сколько копий было сломано в его времени учеными, пытавшимися понять, откуда взялось это название. – Казаки, значит. Что ж. Значит, мне к вам.

– А ты какому богу кланяешься, вой? – спросил другой казак.

– Роду я кланяюсь, – помолчав, обтекаемо отозвался парень.

– От то добре, – оживились бойцы. – Выходит, креста греческого не носишь?

Вместо ответа Беломир оттянул ворот кольчуги, показывая им, что на шее нет никаких крестов или оберегов.

– А звать тебя как, вой? – продолжил допрос все тот же седой казак.

– Кречет я. Беломир Кречет, – вздохнув, решительно представился парень.

– И имечко доброе, и род ярый, – одобрительно кивнул мужик. – Добре. Ты пока по этой стежке дальше езжай, да не торопись шибко. Мы свое дело сполним, да на обратном пути тебя нагоним. Там и побаим спокойно. Стежка эта тебя прямо к стану нашему выведет.

– Стан. Станица, – сообразил парень и, кивнув, толкнул своего рысака каблуками.

Казаки посторонились, пропуская его караван, и Беломир, стараясь не делать резких движений, направился дальше. Спешить ему и так было некуда, а теперь, когда он добрался туда, куда хотел, и вовсе торопиться не было смысла. Этот десяток явно ехал куда-то не просто так. Похоже, казакам предстояла стычка с местными, но раз его не позвали, значит, и навязываться не стоит. В любом случае ему пока не доверяли, и это было вполне понятно.

Внимательно поглядывая вокруг, Беломир старательно вспоминал все, что ему приходилось читать или слышать о казачестве. По всему выходило, что все эти люди, каждый в свое время, бежали от бояр, князей и тому подобных богачей, чтобы жить так, как им самим нравится. Недаром они изначально называли себя вольными людьми. А еще это могли быть беглецы от гонений после крещения. Те, кто не пожелал отказаться от верований предков.

Ведь крестили Русь не только водой, но еще огнем и кровью. Всех не желавших мириться со сменой веры или изгоняли, или уничтожали, и руководили этим процессом те самые греческие священники. Понятно, что познания об истории религии у Беломира были весьма куцыми, но и того, что ему было известно, вполне достаточно, чтобы понимать, что отсутствие нательного крестика ему только что, возможно, спасло жизнь.

Так, в размышлениях, он проехал часа два, когда за спиной зазвучал стук множества копыт. Встреченный им десяток рысью нагонял его выезд. Держа руку рядом с рукоятью сабли, Беломир через плечо наблюдал за подъезжающими казаками. Похоже, его догадки о возможной стычке оказались верными. Десяток вел за собой примерно дюжину трофейных коней, груженных всяческим оружием и амуницией.

– С горцами резались или степняков нашли? – спросил парень, едва только тот самый седой казак поравнялся с ним.

– Степняки на хутор наскочили, да от них мальчонка прискакать успел, – зло усмехнулся казак.

– Многих хуторян побить успели? – осторожно поинтересовался Беломир.

– Род миловал. Троих, стрелами поранило. Да еще двоих из наших посекли малость. До стана доедем, там и обиходим.

– Руду-то унять успели? – не унимался парень. – Раны от степняков чистить крепко надо. У них что стрелы, что клинки бараньим жиром от ржи смазаны, а он запросто загнить на жаре может.

– Знаешь, – как? – моментально подобрался казак.

– Уксус нужен или вино крепкое. Дело нехитрое, ежели раны неглубокие.

– Есть уксус. И жилы тонкие есть, – решительно кивнул казак.

– Тогда бивак разбивать надобно. И воды вскипятить, чтобы раны мыть.

– Едем, – скомандовал казак, пришпоривая коня.

Ругая себя за длинный язык и несдержанность, Беломир принялся подгонять своего скакуна. Отряд снова перешел на рысь и спустя примерно сорок минут выехал на берег небольшого ручья. Казаки свернули на едва заметную тропинку и выехали на небольшую полянку, где уже был выложен камнями очаг для костра. Остановившись, Кречет принялся было вываживать коней, чтобы остудить их после скачки, но седой казак, имени которого парень так и не узнал, властно приказал одному из своих подчиненных заняться его лошадьми, а ему самому осмотреть раненых.

Кивнув, Беломир с удивлением отметил про себя, что бойцы уже принялись собирать хворост для костра, и направился к пострадавшим. Усадив обоих на бревно, явно брошенное сюда вместо лавки, принялся разматывать повязки.

К его огромной радости, раны были не глубокими, но широкими. Казаков явно достали сабельными ударами, так что, если их как следует почистить и зашить, то опасности для здоровья они представлять не будут. Главное, избежать заражения.

Бойцы быстро вскипятили воду в широком медном котелке, и Беломир принялся врачевать. Оказывать помощь с подобными ранениями он научился еще в армии. Регулярно лазить по развалинам многоэтажек и не напороться на торчащую во все стороны арматуру или разбитое стекло было просто невозможно. А ходить с каждой царапиной в лазарет не получалось. Слишком далеко этот самый лазарет находился. Вот и учились бойцы оказывать первую помощь друг на дружке. К концу службы у них даже повязки стали получаться не хуже, чем у настоящих медиков.

Смыв кипяченой водой запекшуюся кровь, Беломир внимательно осматривал рану, после чего, сунув пациенту в зубы свернутый в рулон кусок кожи, приказывал терпеть. Зашивать рассечения приходилось чудищем, величиной едва не больше цыганской иглы. Но раненые, хоть и рычали от боли, но сидели спокойно, понимая, что все это делается для их блага. С грехом пополам наложив швы, парень обработал их уксусом и принялся бинтовать полосками чистой холстины, которые он до того также приказал прокипятить.

Закончив, Беломир спустился к ручью, помыть руки. Наблюдая за ним, седой казак только задумчиво кивал и одобрительно хмыкал. Лишь справившись с делом, парень вдруг понял, что только что прошел проверку. На что именно, непонятно, но доверять ему явно стали чуть больше. Это стало понятно, когда, вернувшись к костру, парень получил от десятника приглашение присесть рядом с ним. Не чинясь, Беломир присел на бревно и, вздохнув, посоветовал:

– Прикажи, чтобы повязки они себе каждый день меняли. И уксусом раны обязательно промывали. Жарко сейчас, а с того рана может гнить начать.

– Добре, скажу, – внимательно его выслушав, кивнул казак. – Вот никак не пойму, что за говор у тебя такой странный. Из каких мест будешь?

– Про Белое море слыхал? – спросил парень вместо ответа.

– Это где ж такое? – удивился казак.

– Ежели вон в ту сторону год ехать, как раз к нему и выедешь, – махнул Беломир рукой на север.

– Погоди, это ж вроде варяги из тех мест ходят, – озадачился казак.

– Не совсем. Они ближе и чуть в сторону, – принялся пояснять парень, размахивая руками. – А к нам вон туда.

– Год? – удивленно переспросил казак.

– Угу. До Великого Новгорода сколько?

– Отсель? Так почитай ежели сейчас выехать, то к снегу доберешься, – подумав, с явным сомнением протянул казак.

– Вот. А до нас от Новгорода еще два раза по столько же, – быстро добавил Беломир.