Пока мы шли, я сосредоточенно смотрел на тротуар, поэтому заметил папу с мамой лишь в тот момент, когда они вдруг выросли прямо перед моим носом.

– Наконец-то, малыш, – сказала мама, чмокнув меня в щёку. – Мы написали тебе кучу сообщений, но ты не ответил, поэтому мы не стали больше ждать и вышли.

«Ах да. Совсем забыл об ужине».

Я очень любил суши, но сегодня не смог бы проглотить ни кусочка. Наверное, это читалось на моём лице, потому что мама обеспокоенно заглянула мне в глаза.

Я промямлил что-то о разрядившейся батарее и потерянном чувстве времени.

– Да ведь это просто замечательно, если ты так увлёкся, что забыл о времени, – сказал папа, протягивая руку Гиацинту. – Гиацинт, верно? Мы с тобой недавно познакомились. Я отец Квинна. Альберт.

Гиацинт улыбнулся своей тёплой фейской улыбкой и пожал папе руку:

– Приятно познакомиться.

– А где твои костыли? – поинтересовалась мама.

– Костыли… Да… Они… – неуверенно начал я.

– В спешке мы совершенно о них забыли, – вмешался Гиацинт. – Я сбегаю за ними и занесу Квинну домой.

– О, это так мило с твоей стороны. – Мама засияла. – Ведь завтра у Квинна первый день в школе после четырёх с половиной месяцев перерыва.

– Именно это мы хотели сегодня отпраздновать, – добавил папа. – На Йозефштрассе открылся новый суши-бар. О нём прекрасные отзывы.

– Гиацинт, присоединяйся к нам, – сказала мама. Было видно, что она в восторге от собственной идеи. – Мы всегда рады друзьям Квинна.

Это было правдой. После моего несчастного случая мама постоянно боялась, что я могу остаться в одиночестве. Именно поэтому она решила договориться с Матильдой, чтобы та меня навещала, а я ничего не знал об их сделке. И вот теперь мама пришла в восторг от Гиацинта, ни капли не волнуясь, что он появился из ниоткуда, что он старше меня, что у него татуировки по всему телу и что он ходит в странных футболках. Например, сегодня на животе у Гиацинта красовалась надпись: «Цветку – цветочное».

– Да, приглашаем тебя от всего сердца, – поддакнул папа.

– Мы хотим побольше о тебе узнать! – Мамин взгляд скользнул по футболке Гиацинта. – Ты сам выбрал футболку с этой надписью? – спросила она с лёгким смешком, чтобы вопрос сошёл за шутку. – Ты не подумай, что я консер-вативна, просто мне очень интересно…

– Не волнуйся, мама, – насмешливо сказал я. – У тебя настоящий дар видеть людей насквозь. Помнишь, как ты с первой встречи полюбила психотётку? И Северина?

– Какого такого Северина? – спросила мама. Она повернулась к Гиацинту. – Мне до сих пор стыдно из-за этой «специалистки». К сожалению, никто не мог предположить, что ей самой нужно лечиться.

– Ха-ха, – сказал я. – А теперь без шуток. Помните Северина? Моего физиотерапевта?

Мама нахмурилась:

– Мне это имя ничего не говорит. А тебе, Альберт?

Я почувствовал, как по моей спине забегали мурашки. Гиацинт крепко держал меня под руку, потому что я слегка качнулся из стороны в сторону.

– Вы это серьёзно? Вы больше знать не хотите ни о каком Северине? – Я перевёл взгляд на папу, который извиняюще пожал плечами, а потом – на маму. – Северин Зеленко! Физиотерапевт, который полюбился вам ещё в реабилитационном центре. Была бы ваша воля, вы бы его усыновили! Ну же! («Это наверняка какой-то розыгрыш».) Высокий симпатичный парень со шрамом. Всегда находил правильные слова, чтобы меня подбодрить.

Родители задумчиво покачали головами. Мурашки уже достигли моей шеи. Я чувствовал, как маленькие волоски на моей коже встают дыбом.

– В реабилитационном центре… – размышляла вслух мама. – Их было так много… Я помню одну решительную медсестру, которая первой сказала, что тебе больше не нужно носить поддерживающие чулки…

– Да, – подтвердил папа. – Я тоже её помню. И ещё одну, весёлую, с веснушками. Она всё время приговаривала, что салатом мышцы не укрепишь.

«Нет. Этого просто не может быть. Это невозможно».

Я заметил, что Гиацинт не спускает с меня пристального взгляда, но не мог заставить себя поглядеть на него в ответ.

– Северин был моим физиотерапевтом и после того, как я выписался из больницы, – одними губами прошептал я и услышал, как Гиацинт тихо вздохнул.

– Ага, значит, он работал в клинике, что напротив университета? – спросила мама. Она снова повернулась к Гиа-цинту. – Такое безответственное заведение. Закрылось бук-вально за один день. Для нас это стало полнейшей неожиданностью. Мне горы пришлось свернуть, чтобы получить направление в другую клинику. Они все так переполнены.

– Как и хорошие рестораны. – Мой отец демонстративно посмотрел на свои наручные часы. – Поэтому, если мы не хотим, чтобы они посадили за наш столик кого-то другого, нам действительно следует поторопиться.

Если бы не Гиацинт, который крепко держал меня под локоть, я бы свалился прямо на асфальт.

– Простите, но сегодня я не с вами, – сказал я. – У меня кружится голова. Мы… слишком долго сегодня гуляли. День выдался тяжёлый. – Это действительно было правдой.

– Да, какой-то ты совсем бледный. – Мама приложила руку к моей щеке.

– Суши-бар никуда не убежит, – сказал папа.

– Нет, нет, просто идите без меня. – Всё, чего мне сейчас хотелось, – это поскорее оказаться в своей кровати и отгородиться от всего мира. От обоих миров.

– Об этом не может быть и речи, – возразила мама.

– Я с радостью провожу Квинна домой, – вмешался Гиацинт. Сейчас он применил все свои чары, и казалось, что воздух вокруг нас начал мерцать. – А вы можете сходить на ужин вдвоём и хорошо провести время.

При других обстоятельствах я бы впечатлился тем, как ему удалось одним только голосом заставить моих нервных родителей мгновенно расслабиться и беззаботно с нами распрощаться. Но сейчас я был слишком расстроен, чтобы восхищаться колдовскими способностями Гиацинта.

Я ошарашенно провожал взглядом родителей, которые пересекали площадь, держась за руки.

«С каким искренним непониманием они смотрели на меня, когда я заговорил о Северине. Это невыносимо!»

– Идём! – Гиацинт мягко потянул меня за собой. – Думаю, тебе действительно нужно немного отдохнуть.

В этом он был прав. Тошнота, которая на время исчезла, сейчас подкатила с новой силой. Кроме того, у меня очень сильно кружилась голова. Хорошо, что Гиацинт был устойчивым, как мощное дерево. Он поддерживал меня гораздо лучше, чем любые костыли.

– Ты тоже не помнишь Северина, да? – слабым голосом спросил я.

Гиацинт покачал головой.

– Мы с Эмилианом впервые услышали это имя от тебя, – тихо сказал он.

– Но… («Как такое возможно? У меня что-то не так с головой? Неужели я придумал себе сцену смерти кого-то, кого на самом деле не существовало? Неужели так бывает? Тогда откуда в моей голове взялись все эти бесчисленные подробности? Целая цепочка событий, связанных с Северином: от нашей первой встречи в реабилитационном центре до последней встречи на Грани. Я бы в жизни не смог столько нафантазировать, у меня на это просто не хватило бы воображения. Моя мама часто повторяла: „Северин – такой милый молодой человек!“ Вначале родители часто присутствовали во время физиотерапии в реабилитационном центре и…») – Я резко остановился, потому что мне в голову пришла новая идея. – Я не сумасшедший! – крикнул я, доставая из кармана свой телефон. – И могу это доказать.

– Конечно, ты не сумасшедший, – ответил Гиацинт, пока я лихорадочно листал свои фотографии. – Именно это я пытался тебе сказать всё это время. Я тебе верю! Просто мне понадобилось немного времени, чтобы понять, что на самом деле…

– Ха! Что ты на это скажешь? – Я нашёл то, что искал. – Вот! Это видео папа снял для бабушки и дедушки, когда меня впервые поставили на тренажёр, на котором я заново научился ходить. – Я на ходу размахивал телефоном перед лицом Гиацинта. – Видишь этого высокого парня рядом с беговой дорожкой? С хвостом и шрамом на лице? Это Северин. Если бы папа не всхлипывал от наплыва эмоций, ты бы смог даже услышать его голос. – Разглядывая Северина на видео, я ликовал. – Ну что, теперь вспомнил? Я знаю, вы не были близко знакомы, но такого, как он, не забудешь…

Некоторое время Гиацинт, насупившись, смотрел на экран телефона:

– Твоя правда, и всё же… нет, я его не знаю. Но могу тебе кое-что объяснить.

Разочарованный, я засунул телефон обратно в карман:

– Да уж, пожалуйста, объясни, как ты не можешь вспомнить парня, который перебил твоих любимых ворон!

– Вопрос не в этом, – сказал Гиацинт, – а, скорее, в том, почему его помнишь ты.

– Что ты имеешь в виду? – Я остановился.

Гиацинт приобнял меня за плечи и серьёзно посмотрел мне в глаза:

– Я думал, Кассиан тебе уже объяснил: когда мы, граничные существа, умираем, это происходит иначе, чем у вас, людей. От нас совершенно ничего не остаётся. – Он вздохнул. – Мы просто… растворяемся.

«Что?»

– Так вот почему на станции не осталось никаких следов Рюдигера и Северина? – медленно проговорил я. Это объяснение расставляло всё по своим местам. – Потому что их тела… растворились?

– Не только тела. – Лицо Гиацинта помрачнело. – Когда мы умираем, все воспоминания о нас тоже исчезают, словно нас никогда и не было. – Он смотрел прямо перед собой, часто моргая. – Знал бы ты, как это ужасно. Вот так просыпаешься однажды, находишь письма или предметы кого-то, с кем, наверное, жил, а в памяти у тебя просто дыра. И ты не чувствуешь ничего. Поверь, это жуткий опыт, не желаю тебе это пережить.

Я уставился на него, не в состоянии подобрать слова для ответа.

– Теперь понимаешь? – решительно продолжил Гиацинт. – Вот почему мы с Эмилианом даже не поняли, о чём ты говоришь. То же самое и с твоими родителями – для всех нас этот Северин никогда не существовал.

Чтобы осмыслить его слова, мне понадобилось несколько долгих секунд.

– Значит, я не сумасшедший? – спросил я.

– Нет, – серьёзно ответил Гиацинт. – Просто ты единственный, кто ещё помнит Северина. И это… – Он на мгновение замолчал. – …чудо! – закончил он.

– О'кей, и что это значит? («Почему, чёрт возьми, по моей коже снова забегали мурашки?»)

– Понятия не имею, – сказал Гиацинт ещё более серьёзным тоном. – Единственное, что я знаю наверняка, – нам стоит держать это открытие в секрете. Пока я не разузнаю побольше.

– Хорошо, – пробормотал я. Мне в любом случае не с кем было этим поделиться.

»4«
Матильда

На большой перемене мы с Юли, как всегда, стояли в очереди перед школьным киоском, потому что она пристрастилась к ванильно-черничному соевому йогурту, который можно было купить только здесь.

– Всего лишь первый день в школе, а я уже мечтаю о следующих каникулах, и всему виной двойной урок математики, – сказала Юли. – По крайней мере, мой благотворительный дедуля сделает за меня сегодня домашку по математике. Он настоящий спец в алгебре.

Мы участвовали в благотворительном проекте, который объединял школьников и пожилых людей. Мы объясняли пенсионерам, как пользоваться смартфонами и планшетами, учили их, как работают социальные сети, и всё в таком духе.

– Да уж, повезло тебе с дедулей, – сказала я. – Моя благотворительная бабуля уже в сотый раз спрашивает меня, что такое депиляция. Может, поменяемся старичками?

– Нет уж, я ни на кого не променяю своего математического деда. Но могу завтра с утра тебе дать списать.

– Спасибо. – Я нервно огляделась по сторонам.

Честно говоря, я бы предпочла высидеть ещё два часа математики, только бы не находиться на школьном дворе во время перемены. Сегодня Квинн должен был вернуться в школу, и я, как ни ломала голову, так и не решила, как себя вести. К сожалению, рано или поздно я с ним столкнусь, сомнений быть не могло.