– Я захожу в ближайшее кафе. Там гигантская очередь – туристический автобус приехал. Отстояв ее, протягиваю купюру и прошу стакан воды с тарелкой. Ставлю коробку на пол, наливаю воду в блюдце, чтобы мелкие могли хотя бы попить. И тут кто-то протягивает мне стаканчик кофе.

– Это мило.

– Подожди, это еще не все. Мы разговорились, и вдруг соседний столик предлагает пообедать с ними, купив мне порцию пасты. Семья напротив угощает десертом. Можешь себе представить? Все, кто путешествовал тогда, не сговариваясь, не только купили мне еду, но и дали с собой денег. Они же и подбросили меня до гостиницы, а щенков забрал водитель автобуса.

– Хочешь сказать, позитивное можно найти даже в том, что тебя обокрали?

– Хочу сказать, что хороших людей вокруг больше, чем плохих.

– Спорно, – наклонив голову, улыбаюсь я. Хотя история про щенков меня отчасти покорила.

Вдали раздается шум колес. Кит протягивает руку:

– Испытаем удачу?

И я протягиваю свою в ответ.

На этот раз нас подхватывает семья. На удивление итальянская. И почти не говорящая по-французски. Но это не самое странное, потому что, увидев Кита, они обнимают его как родного. Теперь уже и я начинаю верить в судьбу.

– Ты их знаешь? – шепчу я, наклонившись к уху парня.

– Первый раз вижу, – отвечает он и, видимо, чтобы окончательно меня добить, добавляет: – Но кажется, они знают меня.

5. Первый парень в Дижоне

Они называют его Эдуардо. Что-то говорят, шутят, поворачиваются, чтобы объяснить, куда мы едем, на что Кит каждый раз бурно реагирует.

– Что они хотят?

– Понятия не имею, – шепчет он и показывает хозяину авто большой палец вверх. Я тоже заставляю себя улыбнуться, чтобы не казаться неблагодарной.

– Ты же с ними только что разговаривал! – ору на него шепотом.

– Мои знания итальянского ограничиваются шестью месяцами проживания в этой стране. То есть очень сильно ограничиваются.

Прекрасно.

– Не дрейфь, по крайней мере, мы доберемся до города.

До города мы и правда добираемся, но с одним «но». Машина останавливается возле огромной гостиницы, и, стоит нам с Китом выйти, нас окружают:

– Наконец-то они приехали! Церемония через час!

Эти люди слишком нарядные, и только сейчас я замечаю, что отель забронирован для свадьбы.

– Добро пожаловать! Анна-Мария, – представляется женщина, в который раз обращаясь ко мне как к «Колетт». Либо я не знаю этого слова, либо она решила, что зовут меня именно так.

– Нет, вы не поняли, – пытаюсь объяснить я. Но она лишь отвечает: «Время не ждет, моя дорогая», – и подхватывает меня под локоть, уводя в дом.

– Кит, – шепчу я, – Они принимают нас за кого-то другого?

Он дергает плечами, словно извиняясь:

– Кажется, они думают, что мы приглашенные друзья жениха, чей самолет задержали.

– И почему они так думают?

– Возможно, я что-то напутал. Это вышло случайно.

– Кит, – шиплю я.

– Или не случайно…

– Кит!

Но договорить я не успеваю, потому что нас разделяют, уводя в разные стороны.

– Все уже готово, милая, не переживайте. У тебя даже есть двадцать минут, чтобы принять ванну.

Ванна. Это слово действует как ключ к моему сердцу. После пыли дорог смыть грязь с волос и кожи – единственное, чего мне сейчас хочется.

– Спасибо большое, вы очень милы. – Я обнимаю эту женщину с благодарностью, все меньше слыша голос Виктории и все больше чувствуя в себе Адель.

Номер, в который меня привели, наполнен деревенским шармом. Кругом дерево и лен, в вазах сухоцветы, а на окнах занавески с бантиками. После душа от меня пахнет фиалкой и розмарином, а на кровати уже ждет венок на голову и платье, белое с крупными цветами. Надеюсь, я не подружка невесты, а то, стоя у алтаря, будет сложно объяснить, кто я и как здесь оказалась. Одевшись, я тщательно разглядываю отражение в зеркале и сама себя не узнаю. Но мне нравится.

Когда я спускаюсь вниз, понимаю, что свадьба тематическая. Хозяева устроили церемонию прямо на улице, поставив большой шатер и арку из полевых цветов. Здесь много света и воздуха. Все украшено кружевом, лавандой и белыми фонариками. По краям стоят столы с закусками, играют музыканты, бегают дети. Все гости одеты в стиле прованс. Достав телефон, я собираюсь сделать пару фото, но останавливаюсь, увидев Кита.

Он ждет меня, опершись бедром о каменную колонну. На нем коричневые брюки, светлая, сотканная из грубых льняных нитей рубашка, две верхних пуговицы которой расстегнуты, а рукава подвернуты до локтей и, о боже, подтяжки. Увидев меня, он делает шаг навстречу и присвистывает.

«Дыши», – командую сама себе. Это всего лишь парень. Все они из одного теста слеплены. И этот не исключение.

– Вау, – разводит он руками. – Твоя красота сбивает с ног.

Я подхожу ближе и, дернув за лямку подтяжек, щелкаю его словно резинкой:

– А ты сегодня первый парень на деревне, мсье Кит.

Он улыбается в ответ, окидывая меня весьма заинтересованным взглядом. Мы стоим, молча глядя друг на друга и улыбаясь, как заговорщики, разделяющие на двоих одну тайну.

«Что дальше?» – спрашивают его глаза. В этот момент мне хочется взять его за руку и сбежать, но начинается церемония. Нам приходится разойтись по разные стороны. Молодым преподносят хлеб, точь-в-точь как раньше на русских свадьбах, и бросают в новобрачных зерно. Жених с невестой выходят на первый танец, а потом к ним присоединяются и гости. Я теряюсь среди пар. Кто-то прикасается к моему локтю.

– Кит, – улыбаясь, оборачиваюсь я, но вдруг сталкиваюсь взглядом с другим. Первая мысль, которая мелькает в голове: мне нравятся его брови. Прямые, в меру густые и широкие. Как у моего отца. Несмотря на то что я ничего не знаю об этом парне, подсознательно чувствую в нем уверенность и спокойствие, так редко присущее молодым людям в наши дни.

– Знаю, что преступление так говорить, но вы своей красотой затмили даже невесту, – чуть наклонившись ко мне из-за шума музыки, произносит он и протягивает веточку оливы.

Наше прикосновение длится не более секунды, но даже я, человек, не любящий случайных тактильных контактов, не убираю руку.

– Жан-Кристоф Картье, – представляется незнакомец. – Мы с Питером учились в бизнес-школе.

В его голосе столько невысказанного желания все держать под контролем, что от восторга у меня аж волоски на руках поднимаются. Возможно, виной тому чистый французский, а может, дело в том, что моя страсть – парни, которые напоминают мне отца, но как жаль, как же жаль, что мы не встретились в Москве.

Мы смотрим друг на друга. Парень не отводит взгляд, а я, не стесняясь, его разглядываю. Темные волосы, нос с горбинкой, упрямая линия губ и четкая линия подбородка.

– А мы… давние знакомые… с невестой, – уточняю я, чтобы не попасть впросак, если он решит узнать поподробнее.

– Надолго во Францию?

– Увы.

– Очень жаль, я бы так хотел показать вам город.

Я поднимаю брови, несколько смущенная таким предложением, на что Жан-Кристоф тут же добавляет: – Если вы не против конечно же.

– К сожалению, не выйдет. – Я возвращаю ему веточку, лишь сейчас заметив, что он вытащил ее из стоящей на столе вазы. – Но, как говорит один мой друг, если это судьба, обязательно свидимся.

Кстати, где он?

– Тогда буду ждать новой встречи. – Медленно наклоняясь, он берет меня за руку и целует пальцы. А я оставляю в памяти мягкость его прикосновений и восхищенный взгляд его глаз.

Когда я возвращаюсь в шатер, Кит, присев на угол стола, жует канапе со странным паштетом цвета колосящейся плесени. Судя по тому, что он закидывает их в рот по два за раз, аппетит у него отличный. Заметив меня, вытирает салфеткой уголки рта и окидывает меня таким голодным взглядом, словно и не пообедал вовсе. Отставив тарелку, направляется в мою сторону, и мы встречаемся в центре, словно пара, вышедшая потанцевать.

– Ты б не налегал на чужую еду с таким усердием, – шепчу я, чуть наклонившись, чтобы никто нас не услышал.

– Это еда для гостей, а мы гости. Расслабься уже наконец и получай удовольствие.

– Для приглашенных гостей, – уточняю я, – а нас никто не приглашал. Только такая наглая морда, как ты, может заявиться на чужой праздник и трескать там за обе щеки.

– Если бы не такая наглая морда, как я, ты бы до сих пор сидела у дороги.

– Я бы сидела в автобусе, вставив в уши наушники, слушала что-нибудь из Баха и любовалась видами.

– Ну, видами ты и тут можешь полюбоваться, – говорит он, явно намекая на себя. Вдруг начинает играть Сюита № 3² в исполнении небольшого струнного квартета, и Кит довольно улыбается. – Судьба, как я и говорил, – мягко притягивает он меня в свои объятья, и я вдруг чувствую, как тепло наполняет тело. Как вспышка, но только обжигающе приятная.

– Ты чокнутый, – улыбаюсь я, позволяя его рукам крепче обхватить мою талию.

– Просто не представляешь насколько, Адель. А еще я очень люблю танцевать и не делал этого целую вечность.

Мы танцуем несколько медленных композиций, затерянные в толпе. А потом музыка меняется, по залу разливаются ритмы чего-то похожего на современное латино, и в центре мы остаемся почти одни.

Кит разворачивает меня, прижимая спиной к своей груди, мягко ведет бедрами, и я отвечаю на его приглашение. Поймав ритм, отдаюсь чувствам, что зажигаются во мне. Поднимаю руки, следя за его шагом, и чувствую, как на мой живот опускается горячая ладонь.

Стратегия «оставаться максимально незаметными» летит в тартарары. Обходя друг друга по кругу, мы смотрим друг другу в глаза, бросая вызов каждым движением. Теперь я ясно вижу: он когда-то занимался танцами, потому что абсолютно точно задает шаги, темп и плавно переходит от одного движения к другому, но я тоже пять лет отдала балету. И пусть это было в детстве, я понимаю, что могу составить ему конкуренцию.

Мы расходимся не больше чем на метр, но он тут же возвращает меня за талию обратно. Я прижимаюсь к нему, провожу ладонью по рубашке, прямо там, где сердце, позволяя держать себя так, что наши дыхания почти соединяются. На какой-то момент я даже забываю, что на нас смотрят люди, что никогда не позволю себе столько вольности, и только когда из зала слышатся аплодисменты и восхищенный свист, возвращаюсь обратно на землю.

– Это Эдуардо, школьный друг Питера, – кричит кто-то. Я смеюсь: и здесь успел отметиться! Главное, чтоб его так с самим Питером не познакомили. Хотя и в этом случае, мне кажется, он придумает, как выкрутиться.

Мелодия заканчивается. Но я не отпускаю руки, позволяя Киту держать меня.

– Ты счастлива? – вдруг спрашивает он.

Его руки все еще лежат на моей талии, и я не против. Его глаза находят мои, и я от всей души улыбаюсь. Мы так близко. Разгоряченные, взмокшие, быстро дышим после танца. Самый честный ответ, который я могу дать:

– Да.

Я касаюсь его лица и откидываю с его лба волосы. Даже растрепавшиеся, они выглядят так, словно их специально долго укладывали, но одна прядь, чуть взмокшая, все время падает на глаза.

– Значит, мне удалось, – произносит Кит, задерживая дыхание.

– Что именно?

– Заставить эти губы улыбаться. – Его глаза останавливаются на них, словно планируя поцелуй. Жар медленно опаляет мои шею и щеки, а Кит продолжает уже шепотом: – Как только я их увидел, такие строгие, сжатые, клянусь, мне захотелось целовать их так долго, пока на них не появится улыбка.

Я задерживаю дыхание, когда он наклоняется, и вдруг кто-то кричит:

– Вот эти!

Мы одновременно поворачиваем головы. У входа в зал стоят Анна-Мария с мужем, двое охранников из отеля, а рядом с ними молодая пара. По чемоданам, что они держат в руках, я понимаю, это и есть настоящие Эдуардо и Колетт.

6. Философия К

– Бежим!