– Не хочешь сказать «пожалуйста»? Или лучше «Мой бэтмобиль ждет вас, юная леди».

С порывом ветра доносится гул. На мгновение кажется, что к нам едет машина: какая-то развалюха без глушителя.

Но нет.

Это Бэтмен рычит.

Я отступаю, а он хватает меня и одним махом закидывает на плечо. В живот больно впечатываются твердые мышцы. Даже не знаю, чего хочется в этот миг сильнее: застрелить его или от души облевать ему спину.

– Охренел? А ну живо меня отпустил!

Я колочу по нему руками, но это бесполезно – как и корчиться, ругать его на все лады и подсовывать ему под ноги сумку в надежде, что он запнется и упадет.

– Как скажешь, Барби.

В следующий миг я оказываюсь сидящей в багажнике машины, свесив ноги.

– Не смей!

Я пытаюсь вылезти, но из головы будто разом высосали мозги и заменили их жидким бульоном. Все смешалось в кучу: и мысли, и чувства, и содержимое желудка. Такое чувство, будто я разучилась двигать конечностями. Когда немного прихожу в себя, Бэтмен уже нависает надо мной, упираясь руками в край багажника по обе стороны от моих ног. Большие пальцы задевают мне бедра. Мужчина занимает все пространство вокруг, и, даже зажмурившись, я остро ощущаю его присутствие. Чувствую запах мяты и озерной воды, а еще тепло дыхания. Когда я открываю глаза, то вижу перед собой лишь синий, словно море, взгляд, который кажется необычайно ярким из-за обрамляющей его черной маски.

В горле встает комок. Руки трясутся, пальцы сводит судорогой.

– Пожалуйста, не надо… – бормочу я.

– Залезай.

– Нет.

– Живо!

– Пожалуйста… Не нужно. Я поеду на эвакуаторе.

– Не поедешь. Там куча улик. Нельзя, чтобы тебя увидели рядом с ними, – рычит Бэтмен.

– Это уже слишком! Ты просто не хочешь сидеть со мной в одной машине!

Бэтмен наклоняется ближе. Его взгляд падает на мои губы, густо обмазанные малиново-черной помадой.

– Думай, что хочешь, – говорит он глухо. – Правду все равно не поймешь. И выбора у тебя нет.

В носу остро щиплет, но я торопливо смаргиваю слезы. Не собираюсь плакать на глазах у этого урода. Если он и чувствует, как трясутся у меня колени, то ничего не говорит. Только наклоняется ближе, вперившись взглядом. Я знаю, что он не отступит. Значит, деваться некуда…

Я бессильно опускаю плечи и шепчу:

– Пожалуйста…

– Боюсь, просить ты совершенно не умеешь.

– Козел!

– Нужно уезжать отсюда. Другого транспорта нет, так что заткнись, – говорит он, после чего кладет руку мне на макушку и заставляет пригнуться, опуская сверху крышку багажника.

Становится темно, и я торопливо зажмуриваюсь.

– Когда доберемся до Провиденса, я тебя выпущу; можешь и дальше устраивать истерики. А пока постарайся вести себя тихо.

Щелкает замок. Я открываю глаза в полной темноте. Сердце колотится в ушах. Унявшиеся было слезы накатывают снова. Я сворачиваюсь клубком и прижимаю к груди сумку. Затылок холодит мокрый костюм Бэтмена. Провожу влажным рукавом по лицу. На нем засохла пленка из крови, грима и пота. Она так стягивает кожу, что хочется поскорей ее смыть.

Все хорошо. Ты справишься!

Я твержу эту мантру, заставляя панику отступить. В ушах шумит, и я не слышу, о чем вполголоса Бэтмен переговаривается с Коннором. Они обмениваются короткими фразами, и на мгновение вспыхивает надежда: может, Коннор вразумит приятеля? – но уже в следующий миг со скрипом открывается и громко хлопает водительская дверца, с рычанием заводится двигатель, и мы трогаемся с места.

Нужен новый план!

Пока мы, набирая скорость, едем по извилистой дороге, я лелею в себе злость, чтобы сохранить ясный рассудок. Усыпив на время бдительность своего похитителя, я принимаюсь что есть сил колотить по крышке багажника.

– Мразь! – ору я, глотая слезы. Удары сыплются, не переставая. – Уродище, тварь, чтоб тебе сдохнуть!

– Уймись, – рычит тот, надавливая на педаль газа.

– А ты меня заставь!

Я молочу кулаками по гулкому металлу, и Бэтмен, не вытерпев, включает радио. Услышав музыку, я немного успокаиваюсь, а некоторое время спустя и вовсе замолкаю.

Пусть думает, что победил. Я включаю фонарик на телефоне и лезу в сумку.

Маниакальный смешок тонет в гуле мотора и реве музыки. В скользких от пота пальцах я держу рычаг тремоло для гитары. Может, по рождению я Монтегю, но вот по воспитанию – Ковачи, и отчим научил меня разным полезным трюкам: например, освобождаться от наручников, вязать морские узлы и заряжать пистолет.

А еще выбираться из багажника автомобиля.

Замок в старой машине непростой, но у него есть одно преимущество: он не включает на приборной панели предупреждающую лампочку. С третьей попытки мне удается подцепить защелку. Придерживая крышку пальцами, я приподнимаю ее и вижу дорогу. Мы все еще за городом – ни машин, ни людей, ни зданий. Только деревья, ночь и темный лес, озаренный красными отблесками задних фонарей.

Автомобиль замедляет ход. Сцепление щелкает: Бэтмен переключает передачу и тормозит. Фонари вспыхивают ярче. Правый принимается мигать, сигнализируя о скором повороте.

Я поднимаю крышку и на ходу выскальзываю из багажника. Приземляюсь не слишком удачно: ссаживаю коленку об асфальт и разрываю штаны. В лицо мне хлещут выхлопные газы. Встав на четвереньки, осторожно опускаю крышку, чтобы та не тряслась на ходу. Петли тугие, сама она не распахнется. Захлопнуть замок не получится, но если Бэтмен не заметит меня в зеркале заднего вида, то побег, считай, удался.

Фары тускнеют: водитель снимает ногу с тормоза. С рычанием, в клубах серого дыма машина уезжает за поворот.

На миг я замираю посреди пустой дороги, потом встаю на ноги, вытираю с лица засохшие слезы и иду в противоположном направлении.

«Ты меня совсем не знаешь», – думаю я, бросая последний взгляд на исчезнувшую вдали машину.

Впрочем, Бэтмен прав.

Знать друг друга нам совершенно необязательно.

Глава 2
В яблочко

Лахлан

…Год спустя

– Давненько так не веселились, – говорит Леандер, бросая дротик.

Среди бетонных стен раздается сдавленный визг: металлический наконечник втыкается в щеку Робби Ашера. Из лица уже торчат несколько игл. Парня трясет от боли и страха, но кричать он не может: во рту у него расширитель, который обнажает распухшие окровавленные десны. Зубов – ни верхних, ни нижних, кроме самых последних, – уже нет. Из мякоти нижней губы свисает дротик. Леандер обожает туда целиться.

Наверное, вырывать плоскогубцами зубы и кидать дротики в морду какому-то парню в подвале своего босса по пятницам – не самое увлекательное занятие. Не такой жизни я себе хотел. Впрочем, в детстве я редко задумывался, кем хочу быть, когда вырасту. Не припомню, чтобы мечтал стать пожарным, полицейским или учителем. Меня в то время мучили другие желания – например, избежать наказания за убийство. Я даже загадал это на тринадцатый день рождения, когда братья раздобыли немного денег и испекли мне торт.

Желания, как мы знаем, имеют свойство сбываться.

Леандер протягивает на ладони новый дротик. Я смотрю на стальное острие и, сглотнув отвращение, давлю в груди раздраженный выдох. Леандер Майес слишком хорошо меня знает – мы знакомы с моих семнадцати лет, когда он заявился к нам в дом в минуту самого страшного отчаяния. Практически как ангел-хранитель.

Кто бы мог подумать, что за ангельской внешностью скрывается сущий дьявол?

– Ну же, Лахлан. Ты знаешь, как я люблю дартс.

– Угу.

Я неспешно подношу к губам стакан с водой и делаю большой глоток. Черт… Сейчас бы чего-нибудь покрепче, но по опыту я знаю: нельзя пить виски в гостях у Леандера. В последний раз, когда я позволил себе лишнее, то очнулся три дня спустя, с распухшей мордой, на обочине в мелком городишке где-то в Нью-Мексико, не имея ни малейшего представления о том, как там оказался. В Нью-Мексико! Твою ж мать!

Леандер ухмыляется, словно читая мои мысли, и я, уставившись боссу в глаза, поднимаю дротик и наугад бросаю в сторону Робби. Судя по звяканью металла, я промахнулся и попал в стену.

Леандер вздыхает и проводит рукой по седым волосам. Глаза у него насмешливо блестят, а рот кривится в разочарованной гримасе.

– Знаешь… – говорит босс, подкидывая на ладони еще один дротик. – Я всегда держал слово и не заставлял тебя убивать невинных. Тебе не хуже меня известно, что Робби отнюдь не святой.

Он прав. Робби Ашер неоднократно фигурировал в криминальных сводках. Мой братец Роуэн даже подумывал убить его, но потом вместе со своей подружкой затеял ежегодный кровавый турнир и потерял интерес ко всякой швали вроде уличных наркоторговцев.

– Да, но я предпочитаю работать быстро и чисто. Не так… как здесь, – говорю я, махнув рукой в сторону Робби. Тот беззвучно шлепает губами, умоляя отпустить его. Слезы и сопли вместе с кровью собираются в ручейки и стекают по бледной коже. – Я наемник, а не уборщик и не палач.

– Твоя работа – делать то, что тебе говорят.

Я смотрю Леандеру в глаза под заросшими бровями. Насмешки в них уже нет. Только предостережение.

– Помнится, в последний раз, когда ты забыл о своих обязанностях и хороших манерах, это вызвало немало проблем. Я не давал тебе права злить одного из наших самых ценных клиентов. Так ведь?

Я давно не испытываю смущения и стыда, но сейчас щеки обдает жаром: вспоминаю последствия уборки, порученной мне в прошлом году в ночь на Хеллоуин. Тот случай привел к расторжению контракта и окончательно разбил мои надежды на свободу от Леандера.

А знаете, что самое мерзкое в той истории? Я и сам не понял, отчего вел себя как последний козел.

Может, я разозлился потому, что пришлось бросить напившегося в хлам Фионна и заняться уборкой, не входившей в мои обязанности. А может, оттого, что девчонка вела себя так, точно случившееся ни капли ее не заботит. Или дело было в том, что она оказалась ранена, хотя мне доложили об обратном. Вид ее крови взбесил меня не меньше, чем приглашение понырять с аквалангом в разгар осени. Не знаю, что именно вывело меня из равновесия, но эта безмозглая дура вывернула мне всю душу, а потом взяла и на хрен ускользнула – а я даже не понял, как она умудрилась это провернуть.

Я встряхиваю головой.

Мы долго смотрим друг другу в глаза, и наконец Леандер смягчается. Он кладет руку мне на плечо и протягивает дротик – словно драгоценный дар.

– Робби распространял последнюю партию радужного препарата, которую копы обнаружили во время рейда на прошлой неделе.

Леандер вскидывает бровь. Робби протестующе мычит.

– Он нарочно выбирал жертв среди детей, Лахлан. Но случайно нарвался на родителей, которые могут нанять людей, вершащих правосудие там, где бессилен закон. Людей вроде тебя.

Я перевожу взгляд на Робби: тот дергает за стяжки, пытаясь слезть с металлического стула. В вытаращенных глазах – ни капли раскаяния. Когда мы схватили этого парня, я не спрашивал, в чем его вина, но Леандер врать не будет. Он никогда не врет.

Глядя на Робби, я беру дротик с ладони босса. Тот улыбается и с одобрительным вздохом отходит в сторону.

Я кидаю дротик. Робби вскрикивает: игла вонзается в лоб и, отрикошетив от кости, падает на колени.

– Ого, отличный бросок! Почти в яблочко. Но я все равно выиграю, – заявляет Леандер, занимая позицию.

Он замахивается, но в динамиках вдруг звучит сигнал тревоги. Мы глядим на экран за барной стойкой. Трансляция игры в регби гаснет, вместо нее появляются ворота поместья. Возле них стоит старенькая «Хонда».

В следующий миг Леандеру звонят на мобильный.

– Впустить, – говорит он без лишних слов и, не прощаясь, кладет трубку.

На экране открываются ворота. Машина заезжает на территорию поместья и принимается петлять среди сосен.

Вытащив пистолет, я иду к укрепленной двери подвала. Леандер тем временем бросает дротик.

– Сейчас вернусь, – предупреждаю я.