За спиной раздается вопль, но стальная дверь, хлопнув, заглушает все звуки.

Тишина в доме бальзамом ложится на душу. Октябрьское солнце низко сползло к лесу, отчего дорогая мебель укрылась тенями. Жена и дети Леандера уехали отдыхать. Охранники держатся на расстоянии. Порой босс любит притворяться простым обывателем – из тех, кто в пятницу вечером пьет пиво, заказывает еду навынос и играет с приятелем в дартс.

Но, будучи по натуре высокофункциональным психопатом, Леандер каждую свою забаву превращает в кровавое побоище.

Я открываю входную дверь, пряча руку с пистолетом за широким косяком из красного дерева. Дуло направлено в сторону визитера. В доме Леандера ни на минуту нельзя забывать об осторожности.

– Одна пепперони и одна мясная? – уточняет курьер, сверяясь с чеком.

В животе неприятно бурлит. Пицца – плохой знак. Гораздо лучше, когда Леандер заказывает тайскую кухню – он ненавидит тратить хорошую еду напрасно.

– Вроде правильно.

Отдав курьеру чаевые и закрыв за ним дверь, я убираю пистолет в кобуру и несу коробки в подвал, на ходу мельком глянув на настенные часы. Почти пять тридцать. К счастью, у меня есть повод не сидеть здесь до конца вечера.

По возвращении я обнаруживаю, что из щеки Робби торчат три новых дротика.

– Ура! Умираю с голоду. Физическая активность, знаешь ли, – говорит Леандер, бросая очередной дротик по высокой дуге. Видимо, он рассчитывал, что тот застрянет у Робби в макушке и будет торчать флажком, но металлический наконечник вонзается в бедро, причем до самого основания, и болезненный вскрик нашего пленника становится неприятным аккомпанементом к музыке из динамиков на стенах.

У меня ноет затылок.

– Угу…

– Дартс – игра нелегкая, между прочим.

– Да, попотеть приходится, по тебе видно.

Леандер, ухмыльнувшись, идет вслед за мной к барной стойке, куда я сгружаю коробки – аккурат рядом с забрызганными кровью плоскогубцами и осколками зубов.

– Ты голодный?

– Как ни странно, нет.

– Ну хоть кусочек съешь?

Я качаю головой.

– Меня ждут на ужин.

– Ах да!.. Роуэн открывает новый ресторан. «Палач и Дрозд», так, кажется?

Леандер достает из коробки с пепперони ломтик пиццы. Я стискиваю зубы: мне не нравится, когда он вспоминает моих братьев. Они редко общались лицом к лицу, и Леандер всякий раз был сама любезность, но я-то знаю, что скрывается под его улыбкой. Я видел жуткое чудовище, живущее у него в душе.

– Да, именно так.

– Пожелай ему от меня удачи, ладно? – Расплывшись в улыбке, он откусывает добрый кусок от пиццы и запивает большим глотком пива. – Два ресторана… Кто бы мог подумать, что вас ждет такая судьба. Роуэн – прославленный шеф-повар, у Фионна – врачебная практика, а у тебя – кожевенная мастерская. Готов поспорить, что, когда я нашел вас, мальчики, вы о таком счастье и не мечтали, да?

– Да, – невыразительно соглашаюсь я.

Дымка воспоминаний сгущается, окутывая нынешнюю реальность.

– Такое чувство, будто все происходило не далее чем вчера… Роуэн тогда был щуплым сопляком. Сидел с измазанной в крови мордой – точь-в-точь как в фильме про зомби. Я сперва решил, будто он пытается загрызть Фионна, и только потом заметил, как тот зашивает ему губу швейной иголкой.

Я киваю. Леандер продолжает говорить, но я не слышу.

Память оживает. Я снова в прошлом. Мир вокруг ясен и отчетлив. Помнится каждая мелочь. Как пульсировала боль в разрубленном пальце. Как лилась пунцовая кровь из глубокого пореза на лице Роуэна. Как Фионн, сосредоточенно закусив губу, стягивал края разодранной плоти нитью. Как лунный свет лился в окно, отражаясь от разбитых вдребезги фарфоровых тарелок матери.

А ярче всего помнится безжизненное тело отца у ног и ремень, обернутый вокруг его шеи, один край которого все еще был зажат в моем липком дрожащем кулаке.

Роуэн внезапно повернулся ко мне. Из губы у него торчала нитка, а в глазах светилась странная радость. Кажется, впервые в жизни я видел брата совершенно спокойным.

– Можно уже отпустить, – сказал он.

В следующую минуту в комнату вошел Леандер – и наш мир, и без того опрокинутый, снова перевернулся. Я не успел убрать ремень и усмехнулся, когда странный гость на меня посмотрел.

– …Роуэн вдруг говорит: «Честное слово, он сам повесился», и я понимаю: да, эти детки не пропадут, – произносит Леандер с легким смешком.

Отогнав воспоминания, я осознаю, что пропустил большую часть разглагольствований босса…

…И все, что он при этом делал.

– Ты какого хрена творишь?!

Леандер берет еще один кусок пиццы и запихивает в чашу блендера, пачкая стенки жиром.

– Смузи.

Я изумленно кошусь на коробки с пиццей и блендер.

– Какой еще смузи?!

– Ну, знаешь, такая жидкая еда.

– Из пиццы?!

Леандер молча ухмыляется, выливая в блендер полбанки пива.

– Зачем?!

– Робби нечем теперь жевать. Надо же ему поесть напоследок.

Он смотрит в сторону визгливо скулящего пленника.

– Разве тебе не говорили, что от конфет портятся зубы… Кстати!

Леандер стряхивает зубы со стола в блендер и нажимает кнопку. Пиво пенится, сыр размазывается по стакану. Несколько раз включив и выключив прибор, Леандер взбивает смесь в густую и пузырящуюся коричневую жижу.

– Господи, твою ж мать… Мерзость-то какая!

Леандер пожимает плечами:

– Обычная пицца вперемешку с пивом. И кальций в придачу.

– Там на одном зубе разве не было золотой коронки?

Взболтав смесь, Леандер заглядывает в стакан, но в коричневой бурде ничего толком не видно.

– Была. Ну, значит, еще и минералы имеются. В любом случае на вкусе вряд ли скажется.

– Не факт. Попробуй сперва сам. Поделишься впечатлениями.

– Нет уж, спасибо. – Леандер с язвительным смешком наливает жижу в пивной стакан. – На чужие зубы у меня аллергия.

Я выразительно стону в полный голос, а Леандер снова гогочет. Он проводит рукой по седым волосам и, порывшись в ящике под барной стойкой, с радостным возгласом достает воронку.

– Срань господня… Мне, наверное, пора.

Я разворачиваюсь на пятках, но не успеваю сделать и двух шагов, как меня останавливает резкий возглас:

– Знаешь, мальчик, я попрошу тебя остаться!

Я долго не мигая смотрю на дверь и лишь потом поворачиваюсь к Леандеру лицом. Тот улыбается, держа в руках воронку и стакан с мутной гадостью, но в дружелюбной улыбке чудится оскал. Хищный взгляд бритвой прорезает маску добродушия.

Босс кивком указывает на пленника, и я послушно плетусь в дальний угол комнаты.

– Я нынче в хорошем настроении. Не хотелось бы, чтобы ты пропустил праздник у своего младшего брата. И уж точно не хотелось бы, чтобы он плюнул мне в тарелку, когда я загляну к нему пообедать. Ходят слухи, будто Бостонский палач с недавних пор не дает представлений, но с головой у него по-прежнему беда, так ведь? Я слыхал, на днях он начудил в Техасе со своей подружкой. Они же туда ездили, верно? В Техас? И еще где-то… Совсем забыл, где он был перед этим?.. А, точно. В Калифорнию! Если конкретнее, то в Калабасас. И в Западную Вирджинию тоже…

– Что тебе от меня нужно? – огрызаюсь я.

Леандер ухмыляется.

– Просто подержи ему голову:

Зло сверкнув глазами, я подхожу к пленнику сзади и сдавливаю в ладонях его виски. Парня заметно трясет.

– Шире рот, ублюдок!

Леандер просовывает конец воронки ему в глотку. Робби дергается, однако вырваться не может.

– Ну же, последний ужин. Ты в курсе, что сыну Нельсонов после твоих волшебных леденцов пришлось ставить трубку? Примерно так оно и было, – рявкает он, щедро плеснув в воронку густое смузи.

– Совсем не так, – ворчу я под звуки булькающего кашля.

– Ну, почти… – Леандер вливает еще немного смеси, но она вытекает из уголков рта. Босс разочарованно вздыхает. – Он не хочет глотать!

– Да неужели?

– Робби, это всего-навсего пицца и пиво.

– И зубы.

– Представь, будто это жидкий протеин. Ну же, парень. Пей до дна! – говорит Леандер, снова плеснув мерзкой жижи.

Робби всхлипывает и хнычет, но все равно не глотает. Босс, нервно выдохнув, опускает плечи.

– Зажми ему нос.

– Нет уж, спасибо.

– Это была не просьба, мальчик мой.

– Леандер…

– Делай, как велено, Лахлан, и, так уж и быть, я отпущу тебя на вечеринку.

Наши взгляды на один бесконечно долгий миг скрещиваются.

Я запросто могу свернуть Леандеру шею или одним ударом вырвать трахею. Могу с приятным уху хрустом проломить ладонью нос. Или вовсе не заморачиваться и попросту его застрелить. Бросить на полу – пусть истекает кровью, как многие другие люди, которым не посчастливилось побывать у него в гостях в пятницу вечером.

Но расплата за бунт будет стремительной и жестокой. Его братья – такие же психи и достанут меня из-под земли. И не только меня одного.

Я хватаю Робби за нос и крепко сдавливаю пальцы.

– Нельсоны хотели, чтобы он страдал. Это не пытка, Лахлан. И не убийство. Это – правосудие, – говорит Леандер, заполняя воронку до краев, но глядя при этом мне в глаза.

Робби ничего не остается, кроме как глотать. Конечно, не вся жидкость попадает в глотку, но Леандер не унимается, пока не выливает в воронку полный стакан. Все это время он не сводит с меня омертвевшего взгляда.

Дождавшись кивка, я отпускаю Робби, выхватываю пистолет из кобуры и стреляю ему в затылок.

Стучащая в макушке мигрень стихает: мне больше не действуют на нервы сдавленные всхлипы, бульканье и бормотание. Остается лишь музыка, а еще тихая капель крови, стекающей на пол.

Я убираю пистолет в кобуру и безо всякой угрозы в голосе произношу:

– Хочу уйти в отставку.

Леандер расплывается в хищной улыбке:

– Да что ты говоришь… – Он поворачивается ко мне спиной. – Никогда бы не подумал.

– Леандер, я безмерно благодарен за все, что ты сделал для меня и моих братьев. Ты прикрыл наши задницы в Слайго, привез сюда, помог устроиться… Ты и сам знаешь, как я тебе обязан. Взамен я старался отплатить по мере своих возможностей. Но это… – Я гляжу на скорчившееся на полу тело. – Я так больше не могу.

Леандер глубоко вздыхает, кладет стакан с воронкой в раковину и поворачивается ко мне лицом.

– Давай говорить откровенно, мальчик. Как всегда.

Я киваю, и он вскидывает бровь.

– Когда ты в прошлом году разозлил Дэмиана Ковачи, то не просто сорвал наш с ним контракт. Твое поведение плохо сказалось на других заказах, поскольку в определенных кругах поползли нехорошие слухи. Знаешь что, мальчик? Это меня взбесило.

Я вспыхиваю:

– Ладно, один раз я позволил себе лишнее. Но это уже слишком…

– Лахлан, ты запихнул дочку Ковачи в багажник!

Твою мать, и правда…

Леандер прислоняется боком к столу и скрещивает на груди руки. Несмотря на возраст – ему под шестьдесят, – под черным свитером видны толстые бицепсы.

– Мы неоднократно обсуждали эту тему. Нравится нам или нет, мы работаем с людьми. Приходится терпеть всякое. У тебя самого мастерская, в конце концов. Если клиент хочет купить седельную сумку для мотоцикла, но при этом ведет себя как последний говнюк, ты же не запираешь его в шкафу? Хотелось бы верить, что нет. В противном случае про клиентов можно забыть.

– И что, мне придется работать на тебя вечно?

Леандер пожимает плечами:

– Если не возместишь причиненный ущерб, то да. Думаю, вечно.

Между нами воцаряется молчание. Леандер может притворяться разочарованным, но иногда хочется спросить, так ли сильно навредил ему мой промах?

Словно прочитав мои мысли, он отходит в сторону и говорит прежде, чем я успеваю опомниться:

– Давай, вали отсюда. – Леандер откупоривает новую банку пива. – Братьям привет.

Я жду, что он посмотрит на меня, но Леандер притворяется, будто занят.