Господи, Коннор… Умудрился же он назвать свое имя. Я издаю рык, и на лице Ларк появляется довольная ухмылка. О да, ее шпилька угодила в цель, и она это заметила.

Я сердито хмурюсь и подаюсь ближе.

– Это не та сфера, где можно потребовать встречи с начальством и оставить жалобу, глупая ты принцесса.

Ларк вскидывает бровь и улыбается шире прежнего. Глаза в тусклом свете радостно блестят.

– Разве? – сладко мурлычет она и подходит ко мне: медленно, шаг за шагом. – А по-моему, все получилось прекрасно, и ты попросту обиделся, что о тебе оставили плохой отзыв. Поэтому решил всю вину свалить на меня, ошибочно полагая, что это я устроила тебе неприятности, вместо того чтобы взглянуть на себя в зеркало и честно признать грехи.

Ларк стоит так близко, что, если вдохнуть, я задену ее грудью. Ее взгляд переползает к моим губам и надолго на них задерживается. Кожу заметно покалывает. Я все еще помню вкус ее поцелуя.

Она двумя пальцами касается моей грудины и ведет ими вверх по шее.

– Делать поспешные выводы – в этом ты силен, верно? Но на сей раз ты просто расхлебываешь последствия своих же действий, которые тебе, милый, наконец аукнулись.

Я хватаю ее за руку и отрывисто смеюсь. В этом движении нет ни капли нежности, но в первый миг меня все равно пробивает током. Поцелуй готов забыться – кажется, что он случился давным-давно и с кем-то другим.

– Именно таких глупых лицемерных оправданий стоило ждать от пустоголовой девицы.

В голубых глазах мелькает обида – словно молния сверкнула.

– Пустоголовой девицы, значит? Ты понятия не имеешь, кто я такая и на что способна!

Ее злость радует мне душу. Хочется найти все слабые места и бить по ним, пока она не взорвется, – просто чтобы посмотреть, что Ларк сделает дальше.

Она не отступает. Вместо этого выпрямляет спину и, вскинув подбородок, быстрым движением выдергивает пальцы из моей хватки.

Ужасно хочется сгрести ее в охапку. В голове туман, я совсем поплыл. Надо встряхнуться.

Ларк жестом указывает на стеклянную дверь.

– Там моя лучшая подруга, – говорит она хрипло, устремив на меня взгляд. – Слоан имеет право устроить праздник вместе с любимым мужчиной. С твоим, между прочим, братом! – Ларк кривится, будто проглотила какую-то гадость, но в следующий миг снова надевает на лицо маску и делает шаг вперед. – Поэтому, так уж и быть, я не стану обращать на тебя внимание. Можешь и дальше сколь угодно корчить хмурые рожи – я тебе больше ни слова не скажу!

Она выхватывает из моей руки стакан и одним залпом опрокидывает в себя остатки виски. На глазах от крепкого алкоголя выступают слезы.

– Я думал, герцогини не пьют, – говорю я с усмешкой.

– Видимо, ты дурно на меня влияешь, – отвечает Ларк, после чего сует мне в грудь стакан с осколками льда. – И хватит называть меня герцогиней. Всех дворян, позволь напомнить, отправили на гильотину!

– Как скажешь, – рычу я вслед, хотя Ларк уже уходит.

Я резко захлопываю стеклянную дверь. Девушка даже не вздрагивает. Она идет в кухню, но Слоан ловит ее на полпути.

– А я как раз тебя искала. – Перестав улыбаться, она вглядывается в лицо подруги. – Эй, все хорошо?

Та, не сбавляя шага, хватает Слоан за руку.

– Да, разумеется. Кстати, я уже говорила, что ты очень красивая сегодня?

– Да, пару раз, когда пыталась прилепить мне на грудь свои звездочки.

– Им там самое место. Вырез – обалдеть!

– Спасибо.

– Знаешь, мне не помешал бы бокальчик вина, а еще лучше – ванна текилы. Поэтому давайте выдвигаться, а то уже опаздываем. Не хватало, чтобы Роуэн за тебя переживал.

– Как скажешь…

Слоан, недоверчиво прищурившись, косит взглядом в мою сторону. Я вскидываю перед собой руки и растягиваю губы в улыбке, но та выходит не слишком естественной, и, судя по хмурой складке между бровей Слоан, не я один это заметил.

Откуда это странное чувство, будто из-под ног выбили почву? Оно мучает меня весь вечер: и когда мы на двух машинах добираемся до ресторана, причем Ларк демонстративно садится в другой автомобиль, и когда празднуем открытие «Палача и Дрозда», а наглая девица улыбается всем подряд, кроме меня, и когда она убегает следом за Роуэном и Слоан… Как и в первую ночь нашего знакомства, пташка улетает, оставив после себя непривычную пустоту.

Кажется, будто окружающий мир изменился до неузнаваемости – словно меня закинуло в параллельную реальность и я остался там совершенно один.

Глава 4
Семена

Призрак

Я вставляю крючок в нижнюю часть замочной скважины, сверху – вторую отмычку. Подцепив штифты замка, нажимаю на рычаг и приподнимаю. Раздаются пять тихих щелчков подряд – и вот я попадаю в дом своих врагов.

Все, как говорится в Библии: «Я скоро приду! Я несу воздаяние каждому, и каждый получит по своим делам».

Собрав инструменты, закрываю за собой дверь и заглядываю в блокнот. Я и без того прекрасно помню, что в нем написано, но перед выходом еще раз сверился с расписанием – ошибки недопустимы.

2 августа. 13:00. Запись к мастеру-татуировщику, салон «Призма». Предполагаемое время отсутствия: два часа.

Убрав блокнот, окидываю квартиру взглядом.

Интерьер прекрасно мне знаком. Я неоднократно следил за здешними обитателями через окна, поэтому знаю, где обычно сидит за ноутбуком Прядильщица, в какое время ей звонят с работы и когда она пьет кофе… С Палачом было сложнее, но, получив доступ к расписанию кухни в обоих ресторанах, я выявил закономерности и в его привычках.

Из-под кофейного столика раздается рык. Согнувшись пополам, я гляжу на взъерошенного кота и медленно расплываюсь в улыбке.

– Ах да. И тебе привет…

Кот шипит. Я сжимаю пальцы в перчатке в кулак. Сердце начинает стучать быстрее: темные порывы берут свое. Но стоит вспомнить о словах матери, как гнев отступает.

Да оставит нечестивый путь свой и беззаконник – помыслы свои, и да обратится к Господу, и Он помилует его, и к Богу нашему, ибо Он многомилостив.

Отвернувшись от зверя, я иду к раздвижной двери, ведущей на балкон. Распахиваю ее и выхожу на улицу. Палач и Прядильщица часто сидят здесь: в теплую погоду пьют кофе, по вечерам – вино, а иногда предаются разврату. Думаю, они уверены, что их никто не видит.

Но я – вижу. Я давно за ними наблюдаю.

За страдания мои и службу Господь одарил меня наградой. Однажды вечером он открыл мне здесь, на этом самом месте, святую истину. Он привел в этот дом носителя родной крови. Наемника и убийцу.

Око за око.

Кроме того, Господь преподнес мне еще один дар. Показал подругу. Ту, что близка Прядильщице и роднее ей, чем сестра. Поющую деву.

Зуб за зуб.

Я возвращаюсь в квартиру и захлопываю за собой дверь. Господь ведет меня, и я иду вслед за Его шепотом.

Возле серванта в столовой я останавливаюсь. В рамке стоят фотографии, которые видно из окна. На них Палач и Прядильщица. И другие знакомые лица. Незнакомые – тоже. На одной из фотографий, сделанной в ресторане, Роуэн Кейн и Слоан Сазерленд сидят рядом с Ларк Монтегю. Она улыбается в камеру, а Лахлан Кейн, наемник и самая ядовитая тварь в змеином гнезде, смотрит на нее. Я не всегда различаю в людях ненависть и страсть, но в тот вечер на балконе было ясно: под гневом этих двоих скрывается похоть. Она горела в глазах Кейна, когда тот провожал Монтегю взглядом.

Я гляжу на Ларк Монтегю. Любимая дочь двух империй греха. Ближайшая подруга Прядильщицы. Объект вожделения Лахлана Кейна. На меня снисходит Божественное вдохновение. В мыслях прорастают семена гениального плана: не просто отомстить, а испепелить гнилые души праведным огнем боли и страданий.

Смерть – не самое плохое, что может случиться с человеком. Гораздо страшнее жить день за днем, зная, что ты потерял самое дорогое. Самое любимое. Самое ценное. Нет ничего хуже, чем существовать в мире, равнодушном к твоей боли. Осознавать, насколько ты бессилен перед Божественным гневом.

Я принесу этим людям боль: и Палачу, и Прядильщице, и Ларк Монтегю. А самая страшная участь будет уготована Лахлану Кейну.

Я добьюсь того, чтобы выжившие считали его виновником смерти Ларк Монтегю.

В Библии сказано: «С чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его».

Шаг первый. Выбить почву из-под ног.

Я разворачиваюсь к выходу, и кот украдкой кусает меня за ботинок.

Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие.

Ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его.

Око за око.

Зуб за зуб.

Глава 5
Нити

Ларк

…Год спустя

Я вхожу в просторный дом своей двоюродной бабушки Этель. Со скалистого берега несется знакомый плеск волн, приглушенный закрывшейся за мной дверью. В фойе встречают ароматы лаванды и роз из букетов, стоящих по обе стороны от входа. Между вазами – фотография Этель и моего двоюродного дедушки Томаса в рамке, которую я смастерила после праздника по случаю годовщины их свадьбы полгода назад. Я гляжу на фотографию. Из кухни выходит моя старшая сестра Эва. Ее шаги настолько привычны, что оборачиваться нет нужды – я и без того знаю, кто идет.

– Хороший был праздник, правда? – говорю я, когда сестра встает рядом и тоже смотрит на улыбающиеся лица наших родных.

– Ага. Не считая того морковного желе. Кто додумался подать на стол подобную гадость?

– Этель. Она утверждает, что это ее любимое блюдо.

– По-моему, ей больше нравится любоваться тем, как люди давят в себе рвотные позывы. Почему булочки у нее всегда получаются, а остальные блюда – нет? – Эва демонстративно кривится, после чего поворачивается и обнимает меня. – Привет, Жавороночек.

– Я скучала, – говорю я, и она, еще раз крепко обняв, отпускает. – Ты готова в эти выходные отвезти тетушку в отель? Планы в силе, мы должны выдать Слоан замуж.

Эва со вздохом берет меня за плечи. На лице у нее мелькает странное выражение. Может, она устала после долгой дороги из Калифорнии? Сестра не из тех, кто любит сидеть без дела, и здесь, скорее всего, тоже с головой ушла в работу. Изобразив улыбку, я напеваю несколько тактов из «Свадебного марша», но сестра по-прежнему угрюма.

– Конечно, отвезу, но, к сожалению, на церемонию не останусь. Передашь Слоан мои поздравления на словах, хорошо? Если она все-таки согласится на вашу безумную авантюру, – наконец говорит Эва, отпуская меня.

– Где же тетушка? Она зачем-то велела приехать к ней ровно в одиннадцать, – говорю я, окидывая коридор взглядом.

Обычно, если Этель назначает время для визита, гостей она встречает возле двери, чтобы с порога высказать им свои претензии.

– Она наверху. Мама и папа, когда я видела их в последний раз, были в гостиной с Тремблеем. Я буду в кабинете, просматривать новый ворох документов. Если потеряете меня, то знайте: я решила перерезать вены бумагой, лишь бы не подписывать очередной бланк заказа на муку и сахар.

– Знаю, чем поднять тебе настроение!

– Маргаритой?

– Морковным желе!

– Я люблю тебя, сестренка, – но иди ты на хрен!

С сардонической усмешкой Эва целует меня в щеку и уходит, исчезнув за коробками, которые горой свалены в коридоре. В груди сгущается тягучее чувство тревоги.

Часы на запястье пикают. Приходит сообщение от тетушки.

Ты ведь не опаздываешь, верно?

Закатываю глаза, но все-таки улыбаюсь. Достав телефон, печатаю ответ.

Ни в коем случае. Прибыла точно в срок.

Молодец. Поднимайся по черной лестнице.

И захвати из ванной крем для рук.

Можешь не торопиться.

Я недовольно морщу нос. Тетушкины капризы – дело привычное, но сегодня она превзошла саму себя: то торопись, то не торопись, то принеси бесполезный предмет…