Смутно Гуров что-то похожее помнил. Помнил он и юркую смуглую женщину с блестящими глазами. Кажется, тетушка Марии была известным на всю Абхазию хирургом. Вроде бы да, в прошлом году она приезжала в город, остановилась у кого-то из своих детей, а сама очень настойчиво звала всю семью Гуровых в гости.

– Ну вот. Ты позвонил мне, а я позвонила ей. Она сказала, что комнату мне подготовят сегодня же, а завтра ее сын заберет меня из аэропорта. Они уже даже продумывают культурную программу.

– Билеты?

– Уже все купила, вылетаю ночным рейсом.

Лев покачал головой:

– Ты великолепна. На сколько тебе дали отпуск? И как ты все успела? Я думал, сейчас купим билеты.

Маша лукаво улыбнулась:

– Отпуск на две недели. Ну слушай, на меньше времени туда даже лететь бесполезно. Я уверена, что свое дело ты раскроешь гораздо быстрее, а я давно не была в отпуске весной.

Лев рассмеялся:

– Прекрасно.

Он очень много ей хотел сказать. Как ценит и как любит. Но вместо этого помог собрать сумки и отвел в кафе рядом с домом, где они любили ужинать, когда хотели побыть вдвоем. И никаких разговоров про работу. Убийцу он поймает, а Марию ждет творческий отпуск. Дирекция ее театра, оказывается, уже договорилась с директором театра Сухуми на несколько творческих вечеров. Так что Мария сменит обстановку и отдохнет.

– А еще там есть море, – мечтательно сказала Мария.

– Хорошо, уговорила, в следующий раз мы поедем туда вместе, – кивнул Гуров.

– Главное, чтобы не как в прошлый раз, когда мы с Наташей прекрасно отдохнули, а вы со Стасом ловили убийцу.

– Ну, зато нас теперь всегда с радостью ждут в Сочи, – улыбнулся полковник, хотя, вспоминая тот отпуск, подумал, что в Сочи он больше ни ногой. Слишком уж большая концентрация преступных элементов на один квадратный метр пляжа поджидала их в той поездке.

После ужина полковник отвез жену в аэропорт, проследил, чтобы запасной телефон с другой симкой был заряжен, и помахал рукой, когда она пошла на контроль.

Он сидел в машине и собирался ехать домой, когда позвонил Крячко, чтобы спросить, как все прошло. Гуров коротко рассказал.

– Все-таки тебе с Машей повезло невероятно, – заметил Крячко, – Ната бы меня сначала придушила, а потом…

– Она бы сделала то же самое, и уже делала это, – напомнил Гуров, – так что нам обоим повезло с супругами.

В целом да, точно так же, как сегодня Марии, Наталье приходилось быстро собирать вещи. И прятаться. Только она выбрала для этого подмосковный санаторий, потом к ней приехала Маша, и жены успели влипнуть там в небольшую историю, откуда мужьям потом пришлось их выручать. Но это была совсем другая история. Видимо, карма у них такая.

– Илья уже почти восстановил работу серверной, пострадали только две базы. Наша, по сохраненным делам с девяносто девятого по две тысячи девятый, и наркотрафика, – доложил Крячко, – а под это дело Илья выбил полное обновление всех защитных систем старой серверной. Первую-то он уже давно превратил в бункер. Кстати, действительно бункер, там же даже стены как-то очень хитро укреплены и экранированы. Орлов поскрипел зубами, но он сейчас добрый и все подписывает.

– Вот и думай теперь, на кого была направлена диверсия, – вздохнул Лев.

Дома Лев не стал предаваться меланхолии и размышлениям, а просто упал спать, решив, что обо всем этом он постарается подумать завтра на свежую голову.

Глава четвертая

Утром Лев понял, что он очень вовремя отправил Марию из дома. У его двери стоял траурный венок с его именем.

– Тьфу ты, это уже пошлость. – Гуров вздохнул, вернулся в квартиру, взял перчатки и отнес венок в машину. Он был уверен, что отпечатки на нем вряд ли найдут, но, может быть, получится отследить, где заказали печать на ленту. А там и личность заказчика он вычислит. Полковнику даже стало немного обидно. Такое ощущение, что кто-то насмотрелся старых детективов и теперь решил применить увиденное в действии.

– Вы бы мне тут еще черную кошку повесили, – мрачно пробормотал полковник, немного злясь. Правда, больше на себя, потому что по привычке искал свою машину, а не служебную. И в первый момент даже растерялся, не обнаружив ее.

– Пошлость какая, – удивилась Даша, когда Гуров принес ей венок, – это уже какая-то… глупость.

– Нет, скорее всего, убийца в самом деле не очень нормален либо специально пытается показаться глупее и проще, чем он есть, – постарался максимально тактично высказаться Гуров.

Теперь ему стало смешно. Его хотели напугать каким-то там венком? И правда забавно…

– А вас так-то не смущает, что он знает ваш адрес? – даже, кажется, расстроилась Даша.

– Они всегда как-то очень быстро узнают адреса, не в первый раз, – пожал плечами Лев Иванович, – даже несмотря на то, что все наши адреса защищены от поиска. Можешь у своего благоверного спросить, как он это сделал, но те, кому нужно, все равно находят.

Стоило полковнику уйти из кабинета экспертов, как зазвонил его мобильный. Звонок был от администратора гостиницы, того самого бывшего спасателя.

– Лев Иванович, день добрый. Я подумал, что вы сильно заняты, раз к нам не подъехали до сих пор, и просмотрел записи сам, – деловито сообщил Анатолий.

– Спасибо, – искренне поблагодарил его Лев, – но наши техники тоже их смотрят сейчас, и еще записи с нескольких камер магазинов.

– Отлично. Потому что на наших камерах нет ничего. Я просмотрел на ускоренной промотке все время, что он там сидел, так вот. К нему вообще никто не подходил.

– А сам момент, когда Сысоев приходит, там есть? – спросил Гуров.

– Да, он пришел, поставил сумку рядом, кому-то помахал рукой, и все. Дальше он просто сидел. В течение четырех часов. Мне кажется, что это очень странно. Первый час, правда, он несколько раз тер виски и даже один раз похлопал себя по щекам, знаете, как бывает, когда пытаешься не заснуть за рулем, после долгой дороги.

– Четыре часа?

– Да.

Лев поблагодарил и заглянул к техникам, чтобы узнать, не случилось ли у них какого-то прорыва с видеозаписями или с чем-то еще. Прорывов не случилось.

– На всех записях он просто сидит на скамейке и никуда не идет. И никто к нему не подходит. Очень странно. Человек сидит в центре города, у магазина на туристической улице, и никто к нему не подходит, – развел руками Илья, – но мы ищем.

Гуров кивнул.

Сказав Крячко, что он поехал в Лебяжий переулок еще раз осмотреться на месте, Лев, погруженный в свои мысли, не заметил, как оказался на нужной улице. Поставил машину. Переговорил еще раз с сотрудниками магазина, около которого нашли труп физика. Там вновь подтвердили, что да, он часто тут бывал и любил сидеть именно на этой скамейке в любое время года, читать что-то или писать свои заметки. Все знали, что Сысоев был ученым, и не мешали ему. И все свидетели отмечали, что он постоянно что-то писал от руки.

Гуров привычно записал все контакты, а потом понял, что зачем-то взял с собой ключи от служебной квартиры убитого. Достал их, взвесил связку на ладони и пошел к подъезду.

– Что вы тут делаете? – на него буквально накинулась невысокая девушка с короткой стрижкой и ярко-синими глазами. Дорого одета, хорошо накрашена. Полковник достаточно разбирался в людях, чтобы понять, что перед ним уже не молодая, как казалось на первый взгляд, дама. Скорее всего, она была ровесницей Гурова. Но тщательно следила за собой. При виде полковника, который открыл дверь своими ключами, незнакомка сначала очень сильно растерялась, потом разозлилась, а потом обратила свою растерянность в ярость.

Но… тщательно выверенную. Рассчитанную. Она злилась, но при этом хорошо знала, как выглядит со стороны. Если бы не жена-актриса, Гуров бы не знал, чем такие сдержанно-продуманные эмоции отличаются от настоящих.

Лев Иванович показал документы, представился и после этого взял стул и сел.

– А теперь я хотел бы увидеть ваши документы и услышать, что вы делаете на служебной квартире убитого. И кстати, вы в курсе, что человека, который жил в этой квартире, убили?

– Да, в курсе, – кивнула женщина. – Я не смогла дозвониться до Антона по мобильному, пришлось звонить ему на работу. Вот там и… Впрочем, вам же нужны были мои документы?

Незнакомка принесла документы и села напротив, копируя позу сыщика. Судя по ее служебному удостоверению, она работала в Пушкинском музее главой департамента общественных связей. Звали ее Мария, а фамилия интересная, отметил Гуров и не удержался, уточнил:

– Чегеваркина?

– Да, и если хотите, можете смело иронизировать по поводу того, что всегда и везде у меня было прозвище Чегевара. Стараюсь соответствовать.

– Оно и заметно, – очень тихо, но так, чтобы его можно было услышать, пробормотал Гуров. – Мария Александровна, кем вы приходились убитому и что делаете в его квартире?

– Эту квартиру ему выбила я. Через бывшего мужа, для того чтобы он мог спокойно работать. Дома – семья, дети. А тут он мог творить. Мы были любовниками, да. И это служебная квартира, еще месяц она будет свободна, после чего я соберу все оставшиеся вещи и отдам ключи.

Гуров промолчал, ожидая продолжения и ничем не выдав свое удивление, – а было заметно, что Чегеваркина ждет его реакции.

– Между вами большая разница в возрасте? Заранее прошу прощения за личные вопросы, но я расследую убийство.

– Я старше Антона на пятнадцать лет. Да, он женат, и я замужем, но Тоше была нужна больше муза, чем жена, которая будет готовить и обслуживать его дома… Она обыкновенная клуша. Ему требовалась опора и поддержка.

– Вы намеренно грубите? – поинтересовался Гуров. Он уже давно понял, что единственный способ разговаривать с таким людьми, как эта Чегеваркина, – это быть вежливым на грани арктического льда.

– Да. Простите. Я все еще немного не в себе. Степанида замечательная женщина. Просто слишком… приземленная.

Она достала платок, поднесла его к глазам, промокнула уголки. Скорбь ее казалась искренней, если бы не быстрый взгляд, брошенный чуть искоса на стол с документами именно в тот момент, когда платок прикрывал глаза.

Гуров медленно встал и коснулся папок.

– Вот, кстати, хорошо, что вы напомнили, все документы нужно будет забрать в Главк для изучения.

– Да вы не имеете права!

– Почему? Имею.

Чегеваркина села ровно и зло посмотрела на Льва.

– Это наследие. И я тоже имею на него права. Если бы не я, Антон бы не смог закончить свои чертежи.

– То есть вы просто хотите присвоить его изобретения и получить за них деньги, минуя жену и детей в качестве законных наследников.

В какой-то момент в глазах у Чегеваркиной мелькнуло странное торжество, казалось, что еще секунда, и она рассмеется Гурову в лицо, но через мгновение она снова стала фурией, которая выходила из себя, но как-то наигранно. То бросала Гурову в лицо обвинения, то признавалась в любви Сысоеву и рассказывала, какой он гений. Потом Гуров понял, что на самом деле это была обычная женская истерика, просто она проходила в таком формате.

– Давайте так. Вы успокоитесь, я пока заберу эти документы, а вас жду в Главке. Очень хочется узнать вашу историю поподробнее. – Полковник постарался улыбнуться максимально приветливо, но даже бывалый Гуров поймал себя на том, что ему совсем не хочется поворачиваться спиной к этой женщине.

То ли обыкновенная психопатка, то ли богатая фанатичка из тех, кто в прошлом, будучи из знатных богатых родов, пытался вместе с революционерами свергнуть царскую власть.

А фанатиков Лев Иванович не любил.

С ними было до зевоты скучно.

– Хорошо, полковник, – неожиданно благожелательно сказала Мария Чегеваркина, – увидимся в вашем кабинете.

– Интересно, что в этих документах такого ценного, если она готова была мне выцарапать глаза за них, – сказал сам себе Лев Иванович, бросая папки с бумагами на пассажирское сиденье.