На дне Одессы (страница 12)
– Ну, вот еще! Я одену тебя, как принцессу, – стал напевать ей на ухо Яшка. – Будешь у меня в шелках ходить. Гейшу куплю тебе, ботинки на высоких подборах с пуговичками, гамаши, перчатки, кольца, серьги, шляпу с пером и лентами. Все тебе будут завидовать. Будем каждое воскресенье в «трезвость» ходить и до «Гамбринуса». Хочешь? Скажи.
– Хочу, – отвечала она с закрытыми глазами и блаженно улыбнулась.
Она находилась в забытьи несколько минут, потом вдруг открыла глаза, истерически разрыдалась, забилась в руках Яшки, как пойманная птица, и залепетала:
– Что ты со мной сделал?
Яшка нахмурил брови и сердито сказал:
– Та ну, зекс (молчи)! Чего тарарам (шум) делаешь. Я тебе бабки (лупки) дам и из дрожек выкину.
Надя притихла.
X. Король Лир
После описанной ночи Надя бросила хозяйку и сделалась барохой Яшки.
Яшка сдержал свое слово. Он одел ее как «принцессу». И Надя, как предвидел Яшка, возбудила сильную зависть в барохах его товарищей.
У Соньки Боцман, Лельки Кособокой, Маньки Кондуктор и Нинки Добровольный флот глаза лезли на лоб и лица делались зелеными, когда Надя важно шествовала по улице в новенькой гейше цвета кофе с молоком на пунцовой подкладке, с атласным ридикюлем в руке, под белоснежной вуалью с бархатными мушками, распустив над широкой бархатной шляпой с большой никелированной пряжкой и страусовым пером фиолетовый зонтик и высоко подобрав шелковое платье, под которым всеми цветами радуги отливала канифасовая «миньон»-юбка с золотистыми оборками и блестели лакированные ботинки на высоких каблуках с пуговичками.
И доставалось же из-за нее их сожителям – Яшкиным товарищам-скакунам.
Сонька Боцман, как чума, грызла Мишку Фонаря.
– Погляди, как одета бароха Яшки. Как принцесса. Гейша у нее, шляпа, зонтик, колеса[16] на высоких подборах с пуговичками. А я? Второй год живу с тобой и за все время ты одно платье мне сделал. Срам какой. А я тебе верой и правдой служу. Когда надо, на цинке (на страже) постою тебе. По крайней мере, пользу приношу. А она (Надя) что? Ни бе ни ме.
В это самое время Лелька Кособокая пилила своего друга сердца – Степу Замка.
– Как тебе не стыдно. Ты такой же, Степа, блатной (ловкий вор), как и Яшка. Слава Богу, и на грант кого угодно возьмешь, и сблатовать (украсть) первый сорт и мех (живот) кому угодно открыть. А я, бароха твоя, как одета? Как та, что на бирже стоит и поноску тащит. Смотри. Колеса мои совсем развалились.
Манька Кондуктор тоже плакалась на свою судьбу перед Гришкой Контрабасом:
– И зачем я, такая несчастная, на свет уродилась? Зачем я спозналась с тобой? Зачем я через тебя честных правил решилась? Боже мой, Боже мой! На кого я теперь похожа? А было мне хорошо. Служила я у колодочного надзирателя за кухарку. На базар идешь, и у тебя завсегда полтинник в кармане остается. Я могла собрать себе деньги и замуж за письмоводителя или за извозчика выйти.
А Нинка Добровольный флот поставила ультиматум Феде Свистуну:
– Ежели ты мне к завтрешнему дню не предоставишь гейши и колес на пуговичках, – адью тебе. Ну тебя к лешему. Я баба клевая. Меня всякий в бароху возьмет.
Бедные скакуны. Совсем житья им не стало от их завистливых барох, и они накинулись с претензиями на Яшку:
– И что ты сделал с нами?! Нарядил свою бароху в шляпку, гейшу. Наши грызут нас. Подавай им тоже гейшу и колеса на пуговицах.
– А я почем виноват? – ответил Яшка с довольной улыбкой.
И назло барохам их он пошел в меховой магазин и купил Наде еще собаку (горжетку) с головой, ушами, хвостом и всеми четырьмя лапами.
* * *
Яшка, как только Надя бросила хозяйку, устроил ее на квартире у своей доброй знакомой Ханки Круглой сироты – покупщицы краденых вещей. Ханка отвела ей небольшую, но уютную комнатку.
Яшка оклеил комнатку голубыми обоями и уставил ее красивой, хотя и подержанной мебелью. А потом натаскал откуда-то вазоны с тропическими растениями – фикусами и кактусами, расшитые полотенца, картины, кисейные занавеси, шарманку и клетку с двумя канарейками. И Надя зажила, как настоящая принцесса. Она вставала в 11 часов утра. К этому часу на столе уже мурлыкал новенький медный самовар и стояли крынки со свежими сливками и сметаной, масло, душистый хлеб, сдобные, яйца, мандаринки и прочие дары природы. Дары эти приносили ей со всех концов города – с Привозной площади, Пересыпи, Николаевской дороги, Тираспольской заставы, Нового, Старого и Греческого базаров – юркие блотики и кодычки (воришки), прилежные ученики Яшки – Клоп, Пистолет, Дюк и Орех.
Надя, понежившись несколько минут под байковым одеялом с крупными перламутровыми пуговицами в широкой белой наволоке, слезала с постели, влезала в турецкие туфли с круглыми носками и нежный капот в кружевах, садилась за стол, выдувала одна полсамовара и съедала все сдобные и уйму сливок и масла.
Яшка в это время «скакал» с воза на воз, батал и каждые четверть часа посылал Наде с блотиками своими то жирного индюка, то кусок сала, то ящик с макаронами, то мужицкий кожух, начиненный блохами, то корзинку с яйцами, то солдатские желтые сапоги. Блотики, принося ей то или другое, неизменно говорили:
– Вот, Яков Иванович послал вам и велел кланяться.
– Он купил? – осведомлялась Надя, не знавшая еще о благородной профессии ее рыцаря.
– Да, купил, – врали, не заикаясь, блотики и расставляли принесенное по углам.
Блотики однажды натаскали столько всякой всячины, что комнатка сделалась похожей на лавочку экономического общества. За недостатком места пришлось бочонок с нежинскими огурчиками, лоханку с мочеными яблоками и корзинку с «кабаковыми» семечками поставить на кровать.
Надя положительно растерялась, и, когда Клоп потом, пыхтя и обливаясь по́том, приволок еще рыжий чемодан да большой парусиновый зонт, сбатанные Яшкой у проезжего гражданина заштатного города Маяки, она всплеснула руками и завопила:
– Еще?! И куда я все это дену?!
– А вот сюда, – ответил Клоп, вытер рукавом свой нос и взвалил чемодан вместе с зонтом и плащом на лоханку с мочеными яблоками.
Вечером Надя имела по этому поводу разговор с Яшкой.
– И на что все это нам? – спросила она. – К чему этот чемодан, кожух с блохами? Черт знает, на что деньги проводишь.
– А я иначе не могу, – ответил Яшка. – Слабость такая. Пройти мимо чего-нибудь не могу, чтобы не купить.
Волей-неволей Наде пришлось помириться с оригинальной слабостью Яшки.
Покончив с чаем, Надя надевала гейшу, шляпу и отправлялась на Колонтаевскую улицу к одному гитаристу – брать, по настоянию Яшки, уроки на гитаре, к которой имела сильное влечение, и уроки пения, а потом отправлялась к своей экс-хозяйке, рассказывала ей о своем житье-бытье, чем вызывала в хозяйке большую зависть, и игралась с Феденькой, который больше не тыкал ей в зубы фиги и не запускал в нее самоварным краном, так как Надя задабривала его подарками.