Ну ничего, всегда надо с чего-то начинать.

– Это что, удаль? – продолжал Этьен, и на его глазах появились злые слезы, но голос не дрогнул. – Это грязь, вот и все. Я тебе не нужен, пока во мне нет магии. А когда она появится… – Этьен сделал паузу. – Будешь ли мне нужен ты? Думаешь, я тогда побегу сюда, есть из твоей руки?

– Клод, на конюшню его! – приказал князь, и на его щеках расцвели пятна румянца. – Выпороть, чтоб шкура с жопы слезла! Чтоб…

Он не успел договорить. Мир дрогнул, приходя в движение, и над нами раскатился взрыв.

Глава 2

Я еще успела подумать, что это какие-то проделки Габриэля. Потом увидела, как золотистая стена медленно-медленно вспучивается, выметывая кирпичи, как балкон с князем отделяется от нее и взлетает вверх, как все окутывает черно-кровавыми облаками дыма. Кажется, княжич заорал, кажется, Клод вскинул руку, выбрасывая из ладони что-то серебристое…

…и не знаю, как я это сделала, но всех людей на лужайке вместе с князем подхватила бледно-голубая волна и мягко поволокла в сторону живой изгороди.

Потом все снова пришло в движение, и я аккуратно приземлила Этьена в куст. Со всеми остальными не хотелось церемониться, но я решила пока не причинять им особого вреда.

Князь приземлился в живую изгородь, сверху на него обрушило Клода, а княжич лег верхним слоем.

Я схватила Этьена за руку, рывком поставила на ноги и приказала:

– Парень, не дури! Спросят про магию – говори, что она твоя. Там разберемся.

Этьен испуганно кивнул. Смотрел он не на разлетающиеся во все стороны кирпичи, не на решетку балкона, которую вонзило в лужайку, как нож в торт, не на огонь и дым, а на мой бюст.

– Твои… – он осторожно указал пальцем. – Они, кажется, уменьшились.

Я заглянула в корсаж и увидела, что Этьен прав. Пятерка сейчас сделалась уверенной четверкой.

– Конечно, – ответила я, – я же трачу энергию. Давай, не теряйся. Магия – твоя. Ты сейчас спас князя и княжича.

Княжич со стоном сполз с Клода, поднялся на ноги и дотронулся до щеки – там пролегла царапина, и парень, видно, вообразил ее раной до самого мозга. Клод помог князю подняться – они замерли, глядя на развороченную взрывом стену, и вид у них был, честное слово, как у двух клоунов.

– Как же… Ваша милость… – пролепетал Клод. – Это снова дом Вернье?

Князь устало провел ладонями по лицу.

– Узнаю их почерк. Только старый Морис Вернье бьет Кулаком дракона.

На лужайку высыпала целая толпа народа – слуги, прислуги, охранники, ассистенты и прочие подтирайки и помогайки. Князя и княжича окружили, заохали, заахали.

– Вас сам Господь спас, не иначе! – воскликнула какая-то дама в темно-синем платье. – Такой удар! Весь дворец содрогнулся!

Она прижала ладонь к губам и расплакалась. Княжич сразу же рухнул на чьи-то руки и его проворно понесли прочь. А князь отстранил сухого старичка, который совал ему под нос пузырек с вонючим зельем, и обернулся к нам.

– Бледно-голубая волна, – произнес он. – Я видел ее. Это ты сделал?

Я толкнула Этьена в плечо, чтобы он не погубил все своей честностью.

– Не знаю, – ответил мальчик. – Больше тут никого нет.

Все смолкли, заинтересованно глядя на княжеского бастарда. Князь некоторое время стоял молча, а потом сказал:

– Что ж, спасибо за наше спасение. Дамьен, отведите его в лабораторию. Если в нем и правда проснулась магия, то…

Старичок закивал, подбежал к нам и приказал:

– Идемте, юноша, идемте скорее.

Княжеский дворец был большим, наполненным роскошью, но выстроенным очень бестолково. Мы долго шли куда-то бесчисленными ходами и переходами – то по лестнице, то по коридору мимо доброй дюжины статуй в рыцарских доспехах, то через зал, в котором компания долговязых парней играла в живые шахматы, то через картинную галерею и снова на лестницу. Наконец, Дамьен привел нас в огромный зал с высокими окнами, который мог быть бы бальным, если б не бесчисленное количество стеллажей с коробками, столов с пробирками и колбами и витринами, в которых красовались человеческие скелеты.

– Садитесь, мой юный друг, садитесь, – распорядился Дамьен, и Этьен послушно опустился на табурет. – Головные боли бывают? Спонтанные вспышки агрессии?

Этьен не стал спорить.

– Бывают. Сегодня я отлупил Жан-Люка. И наговорил отцу… всякого. Я был очень зол.

– Так, хорошо, – старичок надел очки с десятком линз, покрутил колесико у оправы, и линзы налились тревожным розоватым свечением. – Смотрите на меня, не крутите головой.

Этьен замер, а я почувствовала неприятный холодок, пробежавший по спине. Дамьен закивал, снял очки и взял со стола аметистовую друзу.

– Смотрим сюда, – приказал он. – Смотрим, не боимся, она не укусит, пока я ее держу.

А бояться было чего. В мгновение ока друза превратилась в жутковатое создание, помесь ящерицы и скорпиона с тремя головами. Мелкие пасти открывались и закрывались, тварь шипела и смотрела так, словно хотела броситься.

Этьен застыл, как воробушек перед коршуном. Испуганно раскрыл глаза – а тварь вдруг перестала шипеть, собралась в комок и спрятала все головы.

– Удивительно! – воскликнул Дамьен. – Это сильнейший источник магии! Он пока не в вас, а рядом, но… Поздравляю, дитя! Отец признает тебя законным сыном!

***

Потом старичок чуть ли не бегом, с удивительной для его возраста прыткостью, бросился из лаборатории, велев Этьену сидеть и ждать, и мы наконец-то смогли спокойно поговорить.

– Что за Морис Вернье? – спросила я.

Этьен, который, кажется, опомниться не мог от таких поворотов в судьбе, посмотрел так, словно не понял, о чем я вообще спрашиваю. Потом ответил:

– Он купец первой гильдии. Ведет торговлю колониальными товарами по всему миру.

Понятно, внутренние разборки. Я в них еще вникну.

– А тот парнишка, который метал шары? Княжич?

– Да, Мишель, – Этьен внимательно посмотрел на меня и произнес: – Да ты же не знаешь…

– Чего я не знаю?

– Меня сегодня поколотили в школе по его приказу. И…

– Ладно, можешь не говорить, – мягко сказала я, потому что заметила, как Этьен изменился в лице. Все сегодняшние приключения – обретение курирующего духа, побег из дома, отпор компашке Жан-Люка и взрыв в княжеском дворце – заслонили от него то, что случилось днем.

А днем парня унизили так, что он сунул голову в петлю. И в чистое переоделся, бедный.

– В общем, давай так, – я ободряюще улыбнулась. – У тебя теперь есть нормальный дом. Спокойное место, где ты можешь побыть один, и никто не орет над головой. В школе ни один шакал теперь не откроет рот. Наоборот, теперь все они будут целовать тебе ботинки, а ты сможешь на них плевать.

Лицо Этьена дрогнуло, и я поняла, что было в школе. Господи, бедный мальчик! Я, конечно, была той еще сукой в гимназии, но сделала бы все, чтоб ему помочь.

Впрочем, я и помогаю.

– Все, все. Успокойся, – я материнским жестом погладила Этьена по голове, и тот шмыгнул носом. – Все это уже в прошлом. А вот как будет в будущем, давай подумаем. Магия в тебе точно есть, но она спит, верно?

Этьен кивнул.

– Княжеские семьи не такие, как все, – произнес он, и я понимающе усмехнулась. Да уж, это заметно. – В них есть магия, в остальных нет. Ну то есть, люди произошли от обезьяны, а князья были вылеплены из первоглины божественными руками и закалены огнем. Магия и есть огонь. И если во мне кровь князя, то он обязательно вспыхнет.

– Пока твоим огнем буду я, – пообещала я. – Магия сразу же, с первых дней, сильная и стабильная?

Этьен рассмеялся.

– Нет, конечно! В Мишеле она проснулась, когда ему было десять. И его еще два года трясло. То до слабака, то до такого, что господин Дамьен устанавливал защитные чары.

– Ты раньше бывал во дворце?

– Заглядывал, – кивнул Этьен. – Тут очень хорошая повариха, очень добрая. Госпожа Флёр. И господин Дамьен тоже хороший.

Это я заметила. Он обращался к мальчику не на “ты”, а на “вы”.

– В общем, слушай меня, делай все, как я говорю, и мы разбудим твою магию, – пообещала я. – А пока что я сама буду за нее. Так, теперь насчет князя. Я уже поняла, что он потаскун. А так, в принципе, какой он человек?

Этьен пожал плечами, и я поняла, что у него не было особенных случаев поближе познакомиться с отцом.

– Ну, он не злой. Крестьян по полям не гоняет, как предки. Но жадный.

Это понятно. Добрые и щедрые князья бывают только в сказках.

За дверью лаборатории послышались шаги, и мы увидели князя. За ним шел Мишель, с болезненным видом прижимая ладонь к щеке – царапину успели замазать чем-то розовым, но юноша всем своим видом показывал, как ему тяжело и больно.

– Да, ваша милость, – произнес Дамьен, замыкавший шествие. – Я все проверил. У мальчика сильнейший источник магии, потенциально боевой. Он пока не внутри, а рядом с ним, но такие случаи известны науке.

Князь остановился, с интересом рассматривая своего бастарда. Этьен шевельнулся было на стуле, пытаясь встать, но я положила руку на его плечо и приказала:

– Сиди.

В конце концов, мальчик спас жизнь князю и брату. Он имеет право сидеть.

– Положи шарик мне в ладонь, – приказал князь. Этьен нахмурился.

– Я не знаю, как это сделать.

– И все-таки сделай. Иначе я задумаюсь над таким странным совпадением: Морис Вернье покушается на мою жизнь, а ты как-то очень удачно оказываешься рядом и всех спасаешь. Нет ли тут заговора?

Так и запишем: князь склонен всех подозревать.

Я слепила из воздуха бледно-голубой сверкающий снежок и через руку Этьена перебросила его на ладонь князя – и только тогда удивилась, как сумела это сделать. Мы с мальчиком словно сделались единой системой – Дамьен тоже это заметил, потому что воскликнул:

– Ваша милость, а сейчас источник не извне, а в нем!

Князь дунул на шар, растворяя его, и произнес:

– Хорошо, Этьен Клемансо. Я признаю тебя своим законным сыном и одним из наследников своего дома. Документы оформят сегодня же.

Этьен кивнул. Он всю жизнь мечтал об этой минуте, но сейчас не знал, как быть и что делать. Наверно, ему хотелось праздника, но в душе для этого было слишком тягостно и пусто.

– Мишель проводит тебя в твою комнату, – продолжал князь. – Я хочу, чтобы вы подружились.

Мишель фыркнул так, что стало ясно: этого никогда не случится. Никогда, ни при каких обстоятельствах.

– Идем, – бросил он, не убирая руки от царапины на щеке. – Перемолвимся словечком по пути.

***

Комнаты княжича были на третьем этаже дворца: когда ребята вышли на лестницу и оказались без посторонних, то Мишель резким движением прижал Этьена к стене, придавив горло согнутой в локте рукой, и прошипел:

– Что, сучонок, в братья ко мне набиваешься? Мало тебе сегодня на голову нассали?

Этьен зашипел, вцепившись в его руку, но убрать ее не смог. Куда ему было против парня, которого учили драться и стоять за себя, хорошо кормили, холили и лелеяли.

Зато у него была я, которая не собиралась давать подопечного в обиду. Я вбросила белую нить, растрепанную и ярко сверкающую, прямо в пальцы Этьена, которые сжимали руку княжича, и Мишель отпрянул и заскулил, со слезами и шипением поглаживая конечность от локтя до кисти.

Отлично. Сейчас просто обожгло, а в следующий раз вообще парализует. Я не до конца понимала, как это делаю – но ведь делала же!

– Руки убери, – глухо произнес Этьен. – А то парализует вообще. Или с лестницы сбросит.

Ага, кажется, парень нашел источник храбрости! Я ему этого не подсказывала.

– Да с удовольствием, – ободряюще улыбнулась я. – В бараний рог согнем и в порошок изотрем.

– Сбрось! – осклабился Мишель. – Ну давай, давай! – он хлопнул себя по груди, словно приглашал воплотить угрозу в жизнь. – Давай, сбрось, я отцу скажу, что ты хотел меня убить!