– Чтобы психологический эксперимент был предельно чистым, вы сами, Николаич, выберете живую душу, то есть человека, чтобы не было эффекта недоверия, так сказать, подставы.

– Отлично, Глебыч. Ограничения по подбору субъектов есть? Может быть, предпочтения по выбору.

– Никаких, вы, Николаич, выбираете и вместе согласовываем психологическое задание для людей, точнее, разумных душ, направляющихся к месту силы. А мы отойдём немного отсюда, например, к памятнику историка Погодина, там скамеечка есть, присядем и будем наблюдать…

– Выход души коллеги Глебыча в астрал для контакта? – иронично заметил Владимир Прокофьевич. – Оригинальней для душ не придумаешь.

– Обратите внимание, это отнюдь не игра в дефиниции, термины здесь не имеет никакого практического значения, так я называю на собственном ущербном жаргоне «выходом в астрал» нечто «моё» психическое личностное взаимодействующее с тонким миром, с непременным душевным контактом разумных мыслящих субъектов, на античной сцене Психеи. – Глебыч малость задумался, как бы уходя в себя для концентрации внутреннего состояния и решительной разящей мысли, но затем, стряхнув руками внутреннее напряжение, также голосом пониженного доверительного тембра произнёс. – В конце концов, ресурсы и потенциальные возможности развивающейся разумной цивилизации из множества живых мыслящих Психей позволят воспроизводить разумные мега-субъекты, оперируя физической реальностью макро-гравитации и ультра-гравитации чёрных дыр, чтобы сохранять информацию о своём созидании и генерировать новую информацию развивающегося разума, если хотите, нового звёздного сознания бесконечной и разумной Вселенной…

Александр Николаевич с большим напряжённым вниманием выслушал его, отметив его неожиданный переход размышлений вслух на звёздное, наверняка, световое сознание разумной Вселенной с её непредсказуемыми для вроде бы умных, да не столь искусных в распоряжении собственным естественным интеллектом, не говоря уже об искусственном интеллекте, могущим выйти из-под контроля. Всё это было близко и понятно ему по банальной причине: это давно занимало его и составляло основу его старых и новых научных интересов.

«Видать, не такая уж и не актуальная для нынешних времён постановка вопроса, – подумал он, – наличие живой души, психики развитой разумной личности и разумной Вселенной. Рукой подать от мыслей о психических свойств души идеалиста-спиритуалиста Лопатина, до разумной Вселенной, с гравитационной трансформацией разума чёрных дыр звёздных галактик, видимых и не видимых с Земли». Но спросил со странным интуитивном вызовом удостовериться в опыте и возможностях продвинутого в психологии коллеги:

– А вы не могли прямо здесь и сейчас, на месте продемонстрировать психические возможности души, например, с вашим выходом в астрал Вселенной?

– Как скажете, – спокойно сказал Глебыч, – пусть всё это случится на ваших глазах, от нашей диспозиции у памятника историка Погодина, до представления от памятника Льву Михайловичу до памятника генералу Брусилову… – Он хитро улыбнулся неизвестно чему, показывая на памятники философу и знаменитому полководцу Первой мировой войны. – …Так сказать, всё действо под наблюдением спиритуалиста Лопатина из горних высей… Выбирайте объекты для психологического эксперимента… Вам ведь интересны не мои измышлению на тему моего выхода в астрал, вам хочется увидеть зримое представление без элементов банального гипноза…

– С мысленным внушением на расстоянии? – уточнил Владимир Прокофьевич.

– Пусть будет так, если вам удобно так пояснить скорое действо, психологический перформанс, взаимодействие живых разобщенных до этого мгновения психической истины человеческих душ… – И добавил с толикой мрачной сосредоточенности. – И вообще пусть будет то, что будет…

– Случайная выборка? – осторожно спросил Владимир Прокофьевич. – Первый или первые, кто появится на асфальтовой дорожке к памятнику Брусилова и потом к памятнику Лопатина – так? Тогда просьба не фиксировать взгляд «на пациентах», Глебыч…

Тот нисколько не обиделся на лёгкий подкол коллеги с «пациентами, только сдержанно хохотнул и так же мрачно добавил:

– Как скажите, уважаемый, так и будет: увижу, кто идёт, и тут же отвернусь, чтобы никого не смущать взглядом – для чистоты эксперимента, будь он не ладен или ладен.

Троюродный брат Владимир легонько дотронулся на скамейке до ладони Александр, мол, смотри внимательно на пару молодых спортивных, хорошо сложенных людей в одинаковых узких синих джинсах: черноволосого юношу в кожаной куртке и его спутницу, белокурую девушку в белой ветровке, и обратился к Глебычу, также увидевшего пару у памятника:

– Отвернись от них и шепотом формулируй задание в эксперименте.

Глебыч еле слышно произнёс:

– Пара доходит до памятника Лопатина, юноша останавливается, читает надпись на обелиске, потом становится на руки и на руках возвращается к памятнику Брусилова… Девушка в недоумении наблюдает за своим спутником юношей… И подчиняется его воле: также становится на руки и идёт на руках вслед за ним… Я усложняю своё мысленное задание, точнее, задание моей души грешной, вышедшей в астрал… Пара, дошедшая до памятника Брусилову, от памятника Лопатина, трижды повторит этот путь на руках. – Он уже отвернулся от пары, моментально вставшей с ног руки, чтобы ничего не видеть, только что-то чувствовать, руководить с высот душевного астрала мысленным, нет, уже чисто физическим экспериментом. – Подчёркиваю, коллеги, юная пара повторит путь на руках между знаковыми памятниками не один раз, а трижды… Понимаете, трижды… Для чистоты эксперимента и достигнутого душевного контакта инициатора контакта и подшефных… Славные ребята… Сделают то, что по своей воле – они ведь даже не гимнасты и, тем более, не цирковые акробаты – никогда бы не сделали…

Троюродные братья Александр и Владимир с удивлением наблюдали, как юноша и девушка сначала неуверенно сделали стойку на руках, потом осторожно сделали «ручной шаг» от памятника Лопатина к памятнику Брусилова и уверенно зашагали без тени колебаний и стыдливости – а вдруг кто увидит и сделает молодёжи замечание? – и всё это залихватски весело, на кураже… Только не оказалось никого, кто мог бы сделать такое замечание, братья были единственными зрителями случившегося по воле Глебыча акробатического представления – хождения на руках по асфальтовой дорожке. Ладно бы раз прошли туда и обратно ребята… Так они, выполняя наказ своего неведомого тренера-учителя, трижды совершили променад на руках между памятниками полководца-генерала и философа-спиритуалиста…

«Как же я не заметил, что Глебыч сумел так здорово связать воедино разнополую пару в странный акробатический этюд. – Сокрушенно подумал Владимир Прокофьевич. – Ведь они синхронно, рука в руку, прошли трижды маршрут между памятниками. Но ведь было заметно, что парень в паре выступает в роли ведущего, а девица – в роли ведомой… Надо так всё организовать, чтобы я поговорил с каждым акробатом из этой удивительной пары, выполнившей все условия ментального эксперимента… Душевного натурного эксперимента… Только причём тут выход в астрал их тренера?..»

«Чудны дела твои, Господи, если мне удалось увидеть удивительные дела взаимодействия человеческих душ. Я ведь могу свидетельствовать только одно: экспериментатор Глебыч глядел в сторону молодой пару секунду не более, а потом по нашей просьбе отвернулся. Не было, как в гипнотическом сеансе, контакта глаз. Могу ведь поручиться, что в момент появления ребят на асфальтовой дорожке, ребята не глядели в сторону Глебыча. Они глядели влюблённо друг на друга, явно не в сторону Глебыча. Помнится даже одна деталь: они держались за руки, а на дорожке уже расцепили руки, чтобы…»

– Демонстрация удалось, коллега, поздравляю, – выдохнул Владимир Прокофьевич. – Прокомментируешь?..

Глебыч мрачно и сосредоточенно покачал отрицательно покачал головой и тоном заговорщика сообщил:

– Эксперимент не закончился, он будет продолжен, при обоюдном согласии сторон.

Александр Николаевич вопросительно глянул на Глебыча и попросил уточнения:

– Что вы имеете в виду?.. Ваш эксперимент мне показался чрезвычайно интересным и познавательным. Неужели демонстрация контактов живых существ на расстоянии выявила какие-то нюансы и шероховатости, требующие продолжения эксперимента?

Глебыч ничего не ответил, только что-то тяжело и мучительно обдумывал. Он даже несколько раз тяжело вздохнул, как бы подчеркивая, что именно сейчас у него нет никакого желания, да и настроения комментировать детали прошедшей демонстрации и возможности продолжения эксперимента на новом витке грядущих событий.

– Видите ли, у ребят душевные проблемы и комплексы… Я влез во время нашего душевного контакта, грубо говоря, в своих пыльных сапогах, в их душевную хрупкую обитель, отсюда и моё угнетённое состояние, раз я случайно поставил из с ног на голову, точнее, на руки… Это как калейдоскоп, тряхнул и изменил положение красок и контуров душевной настройки… Короче им вместе и каждому в отдельности нужна помощь профессионального терапевта… Эти профи могу быть я или ты, дорогой коллега Володя…

– Помилуй, старик, у тебя ведь был психический контакт, Глебыч, не у меня… Что я могу знать?.. Я видел только то, что видел – стойку на руках и ручной променад между памятниками… Больше ничего, к сожалению, я не увидел и не понял…

– Неужели ничего, Володь?

– Ничего, Глебыч, кроме, может быть одной малозаметной психологической детальки: парень подчинялся тебе, а девушкой управлял парень. Элемент психологического доминирования парня налицо.

– Молодец, старик, хотя бы это заметил. – Глебыч дернул щекой и внимательно посмотрел на Александра Николаевича.

– А вы, Николаич, заметили элемент доминирования парня над девушкой. – Видя, что тот кивнул головой, он добавил. – Может, что ещё заметили? Говорите, мне это важно для продолжения эксперимента…

– Кроме начального весёлого куража хождения на руках, честно говоря, я поймал себя на том, что на кураже девушка прошла не так уж и много. Дальше ей потребовалось мобилизовывать значительные внутренние ресурсы, чтобы соответствовать порыву своего парня. Она даже какой-то несчастливой себе представилась из-за покорности женской, девичьей, раз приходится действовать под указку парня… Даже несчастной показалась…

– Вот именно, несчастливой невестой, – резко рубанул рукой воздух Глебыч. – У неё психические душевные проблемы, причём гораздо большие, чем у её парня.

– Вы хотите им помочь, Глебыч, во второй части вашего эксперимента – так я понимаю?

– Правильно понимаете, Николаич?

– Они же упорхнули, старик… Где же их искать?

– Да никуда не упорхнули и не упорхнут, Володь, они пошли на монастырское озеро, чтобы побродить у стен обители, рука за руку, разумеется. Так я за ними… Идёмте… Потом можем вернуться к нашему Лопатину, у меня есть куча вопросов к Николаичу по его книге, in situ.

2

Пока они спускались к озеру, Глебыч кратко и оперативно разъяснил, что поначалу он хотел, чтобы парень и девушка помолились у памятников философа и генерала. Но тогда никто не поверил в его всемогущество мага-мастера, научившегося под кураж выходить в астрал.

«Было бы вопиющей дикостью, профанацией если бы ты, Глебыч заставил не помолиться, а помочиться – под кураж! – их, попавших в твои сети душевного манипулятора у стен собора, у памятников, раз лишних глаз соглядатаев нет… – подумал со злой усмешкой чем-то раздражённый Владимир Прокофьевич. – А ведь мог бы заставить, сукин кот, всё может, раз выходит в астрал по щелчку пальцев, на счёт: раз, два, три».

– Под кураж выходить в астрал, действительно, занятно, – заметил погружённый в свои мысли Александр Николаевич. – И всё же, как вам удаётся выходить субстанцией души из своего тела? Есть ли какие-то объективные свидетельства выхода в астрал, кроме ваших субъективных? – Кто это может подтвердить, наконец?..