Я киваю, но Элоди уже и след простыл. В одиночестве – если не считать съемочную группу – я иду через ослепительно ярко освещенное патио обратно к дому. Направляюсь в тень, к одной из боковых дверей, и тут мимо проходит Генри.

– Эй, постой-ка, – говорю, хватая его за руку. Он слушается; до этого он чуть ли не бежал, но останавливается рядом со мной. – Мне надо с тобой поговорить. – Не смотрит мне в глаза.

– Не сейчас, – говорит он, поднимая взгляд на дверь, за которой наверняка его ждет очередная задача. – Нам нужно пережить вечер. Я должен продюсировать. – Он выглядит очень усталым и живым, и от его вида я невольно вспоминаю холостяцкую квартиру в Венис-Бич и все то, что он говорил мне той ночью. Тогда он казался человеком, отправляющимся куда-то, где ему совсем не хочется быть. Естественно.

Сейчас он выглядит совсем иначе. Он в своей стихии, весь наполнен гудящей энергией, как двигатель.

– Ладно, – отвечаю я, – позже. Но серьезно, нам надо поговорить. Если я переживу этот вечер.

– Ты в списке, – говорит Генри, наконец встречаясь со мной глазами. Меня будто током ударяет. – Так что увидимся позже, – он уходит, но вдруг оборачивается и добавляет: – Женщина в красном, – скользя взглядом по моему платью.

Сделав мою жизнь в сто раз сложнее, он торопится на встречу своей симпатичной маленькой участнице.

Что ж.

Очевидно, я в списке.

Вечер все тянется, мучительно и долго. Девочки пьют и рыдают. Некоторые спят, сидя в неимоверно мягких креслах. Прия спрашивает, нельзя ли утащить меня на еще одно ИВМ перед церемонией исключения. Я гляжу в объектив камеры мертвыми глазами и чувствую, что во мне уже ничего не осталось. Прия все больше и больше скучает от моих ответов.

– Давай попробуем еще разок, – говорит она. – Мне нужен всего один хороший ответ, Жак, и дело в шляпе, – на этих словах в дверь заходит Шарлотта. Она следит за мной из угла со скрещенными на груди руками и перебивает Прию:

– Ладно тебе, Жак. Ты встретилась с Маркусом. Ты встретилась со всеми девочками. Что ты о них думаешь?

Я гляжу в камеру. Чувствую себя абсолютно выжатой, но уверена в успехе этого вечера. Собираюсь и готовлюсь дать хороший ответ.

Отпиваю немного шампанского и говорю не задумываясь:

– Другие девочки? Я о них вообще не думаю.

Шарлотта улыбается.

– Снято.

Подкаст «Одна из Единственных», первый эпизод 32-го сезона

ДЖУЛИЯ: Сегодня на «Одна из Единственных» мы побеседуем с ведущим «Вечернего Футбола» и бывшим игроком «Сен-Луис Рэмс», Дрю Клейтоном.

ДРЮ: Спасибо за приглашение, Джулия.

ДЖУЛИЯ: Не за что, Дрю! Когда наша общая подруга Кортни Томас сказала мне, что ты смотришь шоу, я знала, что мне необходимо тебя пригласить. Как давно ты смотришь «Единственную»?

ДРЮ: Я подсел на это шоу благодаря Кейонте Смиту. Он говорит, что раньше смотрел его с мамой. В плей-офф это было прямо событие: единственная вещь, не связанная с футболом, которую я смотрел перед воскресеньем Супербоула, – это эпизоды «Единственной».

ДЖУЛИЯ: [Смеется.] Невероятно! Кто твой любимый из прошлых главных героев?

ДРЮ: Наверное, Шейлин, но, может, это из-за того, что я ее лучше всего помню. Думаю, Кейонте со мной согласится.

ДЖУЛИЯ: Шейлин – отличный выбор. Ее сезон получился таким сочным! Надо будет как-нибудь позвать сюда Кейонте.

ДРЮ: Он будет очень рад.

ДЖУЛИЯ: Мне нравится спрашивать, как на это всё смотрят мужчины. Что думаешь о девочках Маркуса?

ДРЮ: Так много интересных личностей, что глаза разбегаются. Мне особенно понравились Алиана и бухгалтерша Энди.

ДЖУЛИЯ: Божечки, Алиана так хороша! Эта ее шуточка про ананас? И она очень мило смотрелась со своей дочкой.

ДРЮ: Да, у нее отличная история, тут не поспоришь.

ДЖУЛИЯ: Ага. Пока что я совсем не понимаю вкус Маркуса в женщинах. О нем и обо всех спорных моментах, с ним связанных, мы поговорим после беседы о девочках. Но это определенно добавляет сезону пикантности!

ДРЮ: Знаешь, я очень удивился, что он отправил домой Бонни. По всему казалось, что у нее очень интересная история и она задержится на весь сезон.

ДЖУЛИЯ: Полностью согласна! Может быть, ее вернут в «Единственной под солнцем» и дадут напиться и побуянить в Мехико. Она же из Техаса, ей туда рукой подать.

ДРЮ: Но ей придется постараться, чтобы перепить и перебуянить Рикки. Она провела где-то полночи в ванной, так ведь?

ДЖУЛИЯ: Ага. Поверить не могу, что Маркус ее оставил! Я думала, ее песенка спета. Я даже прониклась к Жак больше, чем многие в интернете, когда она пыталась уговорить Рикки выйти. Похоже, в ней есть что-то хорошее.

ДРЮ: Если это так, то это хорошее зарыто очень глубоко. Она весь вечер так мерзко себя вела с другими девочками, согласись? И эта фразочка, мол, «я о них совсем не думаю» – жестоко!

ДЖУЛИЯ: Согласна, это она переборщила. И в анонсах она не то что бы предстает в хорошем свете.

ДЖУЛИЯ: И еще, Дрю, не знаю, в курсе ли ты, но я глубоко копаю, когда исследую персонажей «Единственной», и Жак подозрительно тиха в соцсетях. Пока что ни слова о шоу. Это наводит на мысли, что с ней произойдет какой-то скандал.

ДРЮ: Здорово, что она писательница – на шоу раньше не было настоящих публикующихся авторов, так ведь?

ДЖУЛИЯ: Да, не припомню таких.

ДРЮ: Ты купила одну из ее книг?

ДЖУЛИЯ: Одна уже лежит у меня в корзине на Amazon. Нужно только нажать на курок. Очень интересно, что же она пишет, учитывая ее образ на шоу!

ДРЮ: Как они называются, напомни? «Честная игра»?

ДЖУЛИЯ: И «Конец пути». Похоже, планировалась еще и третья книга, но она так и не вышла.

ДРЮ: Звучит как-то мило. Не похоже на Жак.

ДЖУЛИЯ: Судя по отзывам, все не так мило. Есть в них что-то мрачное, похоже. Но да, все равно романтика.

ДРЮ: Ну, наверное, она в этом толк знает. Между ней и Маркусом определенно есть химия.

ДЖУЛИЯ: Сто процентов! Может, вся эта фишка с дрянной девчонкой – просто из-за нервов от первой недели, и она расслабится по ходу сезона? Хотя, судя по анонсам, вряд ли это случится.

ДРЮ: [Вздыхает.] Ну я все равно надеюсь. Не знаю, выдержу ли я еще одну победительницу как в 26-м сезоне.

ДЖУЛИЯ: Поживем – увидим, как говорится. А пока что будем пытаться понять ее расчетливый ум через ее творчество.

ДРЮ: [Смеется.] Расскажи, что узнаешь.

ДЖУЛИЯ: Будем справедливы к Жак – в каждом сезоне должна быть отборная сука.

ДРЮ: Как же ты права! Поэтому-то прошлый сезон, когда они набрали парней, вышел таким скучным. Ребятам такое на себе не вывезти – без обид, Маркус.

3
Вкус слабости^[8]

Церемония исключения начинается перед восходом солнца и тянется вечность. Мы все жутко устали. Я почти уверена, что совершила смертный грех, когда в шутку сказала пьяной Рикки, что на месте Бонни немного постыдилась бы хвастаться вторым местом в конкурсе «Мисс Техас». Надеюсь, это не попадет в эфир (зря надеялась, попало, но все равно считаю, что была права). Я стою на ступенях в ожидании момента, когда Маркус начнет называть наши имена, и, уступая минутной слабости, скольжу взглядом туда, где стоит он – Генри, – сверяя что-то на планшете в руках своего ассистента со своим телефоном, на котором он пишет то ли сообщения, то ли заметки. Ничто в нем не выглядит так устало, как я себя чувствую.

Он будто ощущает, что я на него смотрю, и поднимает на меня взгляд. Я торопливо отворачиваюсь и перевожу внимание на Маркуса. Рядом с ним Брендан и Бекка, которые, кажется, появляются, только когда где-то поблизости есть камера.

– Дамы, – говорит Бекка, – сейчас Маркус пригласит тех из вас, с кем хотел бы провести больше времени, заселиться в дом. Если вы не получите приглашение на следующую неделю, ваше путешествие закончится здесь и сейчас.

– Мне было очень приятно с вами познакомиться, – дипломатично говорит Маркус. – Я очень благодарен вам за тот долгий путь, который вы проделали, чтобы попробовать обрести со мной любовь, и даже если вы не получите от меня приглашение, я надеюсь, что мы расстанемся друзьями.

Я пытаюсь сохранять нейтральное выражение лица. Маркус отдает двадцать приглашений и отправляет пять девочек домой. Я получаю свое приглашение пятой.

– Жак, я хочу, чтобы ты осталась еще на неделю.

Приглашения вычурные, написаны замысловатым курсивом: «Маркус Беллами приглашает вас заселиться в особняк «Единственной». В конце церемонии Маркус смотрит всем, кого не выбрал, прямо в глаза и говорит:

– Извини, но ты – не моя единственная.

Я пьяная. Я ничего не могу с собой поделать. После того, как он отправляет первую девочку собирать вещи с этой фразой, я начинаю смеяться. Тихонько, но не настолько, чтобы те, кто стоят со мной рядом, не заметили. Девочки неловко переминаются с ноги на ногу, и я пытаюсь успокоиться, прячу лицо в ладони и стараюсь взять себя в руки. Мне должно быть стыдно, но мой мозг даже не пытается осмыслить эту эмоцию, и я вижу, что Маркус улыбается мне, как будто заметил, что я смеюсь, и ему это понравилось. Только Бонни, которую только что исключили, плачет, и мне очень хочется отмотать время назад. Смех – это моя психосоматическая реакция на неудобные ситуации.

К сожалению, во второй раз эта фраза звучит еще смешнее, и мое хихиканье продолжается, но, когда Маркус повторяет эти слова в третий раз, я снова себя контролирую. Наконец режиссер говорит «Снято!», и я могу выдохнуть.

Рикки, все это время практически спавшая на ногах, приваливается ко мне и устраивает голову на моем плече. Не знаю, откуда взялась эта наша потребность быть рядом, но она явно существует, и я почему-то чувствую, что хочу защищать Рикки. Осторожно убираю волосы с ее лица. Я практически уверена, что ее вырвало перед церемонией.

– Так, ребятки, – обращается Шарлотта к девочкам, стоящим на ступеньках, – сейчас мы вернемся в отель, чтобы поспать пару часиков, а потом можно будет официально заселиться в дом. Машины скоро приедут. Постарайтесь собраться и быть готовыми к пяти часам. Слышали, дамы? К пяти утра!

– Интересно, все беременные такие угрюмые? – бормочет Рикки в мое плечо.

Не знаю, слышала ли она, что нам сказали.

– Наверное, только те, которые по совместительству продюсеры и работают с двадцатью пятью женщинами по двенадцать часов в сутки, – отвечаю я. Смотрю на Шарлотту, которая собрала других продюсеров вокруг себя и что-то им активно нашептывает. – Если честно, мне кажется, Шарлотта вообще не спит, – бормочу я Рикки. Она не отвечает. Снова заснула, наверное?

Дорога обратно в отель занимает час, и к этому времени солнце уже полностью встало. Мне хочется рухнуть прямиком в кровать, но вместо этого я вспоминаю, что пытаюсь играть Настоящую Девушку, и все дела, – такую, которую парень на реалити-шоу если не полюбит, то хотя бы продержит на экранах достаточно долго, чтобы она смогла продать пару тысяч книжек любопытным фанатам.

Начинаю смывать с лица слои макияжа. Я не упустила тот факт, что большинство других девочек где-то на пять-десять лет меня младше. Да, самому Маркусу тридцать четыре, но чем его заинтересует тридцатидвухлетняя, когда вокруг полно молодых двадцатилеток? Я не упустила также, что филлеры и виниры теперь практически обязательное требование для участия в шоу, из-за чего все выглядят еще моложе. Я знала множество женщин в Нью-Йорке, которые увлекались такими ритуалами, но сама дальше ботокса не зашла.

Я вздыхаю и тянусь за рекомендованным дерматологом увлажняющим кремом. Не успеваю я закончить его наносить на лицо, как раздается стук в дверь.