Семья плота собирала то, что они купили или обменяли, в большие ящики. Они были веселой компанией и пели во время работы. Где-то играл музыкальный инструмент, производивший свистящие звуки, – очевидно, они нравились плотогонам. Кирвен никогда не любила музыку. Мадрайн был хорошим музыкантом.

Высокая Леорик оделась для путешествия. Она бы предпочла доспехи, но ей не подобало их носить – это стало бы оскорблением для Рэев, выбранных ее стражами. Так она рисковать не могла. Вместо этого она была в одежде из самой дорогой и мягкой шерсти, сложенной множество раз, что не только давало тепло, но и говорило о ее богатстве.

Широкие штаны больше напоминали юбку, а верхняя часть была такой тяжелой, что она с трудом двигала руками. Кирвен использовала только легкий белый грим для лица, что начал входить в моду, но у нее возникало ощущение, будто она голая. Краска, которая указывала на ее происхождение, также не бросалась в глаза; впрочем, ей не требовалось объявлять, кто она такая. Все знали Кирвен Бан-Ран.

– Высокая Леорик!

Она обернулась.

К ней направлялся Рэй Ванху, а вместе с ним Кийк, Рэй, которого она едва знала, один из новых рекрутов из южных семей. Рядом с Кийком шла Сорха, державшая шлем в одной руке, и Кирвен сразу поняла, что она недовольна таким назначением. Сорха считала, что заслужила большего, и Кирвен это знала. Она надеялась, что исполнение роли стража под началом Ванху научит женщину знать свое место. Сорха увидела, что Высокая Леорик смотрит на нее, усмехнулась и отвернулась. Между Ванху и Кийк шел Венн в полных, дорогих и хорошо подогнанных доспехах. Кирвен испытывала гордость, глядя на Венна, – теперь было легко представить, каким он скоро станет. Он будет Рэем.

Сильным. Если все пойдет правильно, ее ребенок станет левой рукой Капюшон-Рэев. Проводником власти. Это даст им обоим могущество и безопасность, о которой она и мечтать не могла в те дни, когда сидела и в страхе ждала возвращения Мадрайна.

Она улыбнулась Венну. Венн отвернулся, и кровь застыла в венах Кирвен.

– Ванху, – прошипела она, – подойди ко мне. – Рэй кивнул и повернулся к Кийк. – Отведи его к лифту, я к вам присоединюсь. – В отличие от Кирвен, Ванху носил на лице толстый слой грима.

Он нарисовал линии происхождения красным, а не черным, и она подумала, не является ли это скрытным кивком в сторону Чайи, которому он прежде служил.

Она почти пожалела, что не могла видеть лицо Ванху, когда обнаружила, что Рэй Галдерин также находился на плоту. Они не были друзьями.

– Вы что-то хотели, Высокая Леорик? – спросил он.

Она кивнула. Он облизнул губы. Двойной смысл его слов отразился в его глазах.

Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз заводила любовника, и сейчас отчетливо ощущала пустоту, образовавшуюся в жизни, но Ванху не мог ее заполнить. Он был жестоким, и она не хотела, чтобы Рэй стал ее любовником. К тому же в ближайшие несколько дней они будут находиться на небесном плоту, а там невозможно хранить секреты.

– Это действительно необходимо? – спросила она, глядя на Венна, стоящего возле лифта, спиной к Кийку и Сорхе. – Возможно ли сделать то, что вы планировали вместе с Фалнистом, не в шпиле?

Он улыбнулся ей.

Его улыбка была неприятной.

– Ребенок хорошо себя здесь чувствует, Высокая Леорик. – Она не сомневалась, что он считал ее виновной. Полагал, что она избаловала Венна. – Он знает, что в шпиле находится в безопасности. – Ванху почти рычал, словно ему стало тяжело произносить слова. – Нам следует разрушить его мир, он больше не должен чувствовать себя в безопасности.

– И ты думаешь, что это Большой Харн? – Она посмотрела на Венна – он наблюдал за клеткой, полной хисти, которую поднимали на грузовом лифте. – Он не боится грязи.

И вновь пустая улыбка Ванху, скорее привычка, чем выражение эмоций.

– Не Большой Харн. – Он посмотрел на Венна. – Я сказал, что он должен перестать чувствовать себя в безопасности, и я отведу его в Харнвуд.

– Ты отведешь моего ребенка в лес? – Она ответила слишком быстро и резко.

Ванху заморгал, почувствовав брешь в ее доспехах, которой он когда-нибудь сумеет воспользоваться.

– Вы боитесь леса, Высокая Леорик?

– Но лес – это…

– Опасное место, – сказал Ванху, – как вы хорошо знаете. Но вам не следует волноваться. Сразу три Рэя будут сопровождать вашего ребенка, и мы не станем слишком далеко заходить в лес. Нам потребуется лишь вывести его из равновесия.

– А потом? – спросила Кирвен.

– А потом, – ответил Ванху, – я использую то, во что он верит, против него. Я превращу слабость в силу, Высокая Леорик, и дальше мы вместе все преодолеем.

11

Форестолы нашли их днем.

Кахан знал, что это случится, когда пошла вторая восьмерка; вокруг все затихло, чего никак не могло произойти в природе. Петля затягивалась.

Он сжал свой посох.

Ты нуждаешься во мне.

Но ему не требовался капюшон, чтобы их найти. Ему не было нужды обращаться к силе, от которой он давно отказался, оставив тихий насмешливый голос в дальней части своего сознания. Кахан подошел к торговцам, и они взяли копья из твердого дерева.

Не самой хорошей работы, но вполне подходящие для обороны и торговли. Целая груда таких копий лежала на плоту для продажи. Он надеялся, что они им не потребуются. У торговцев с копьями было очень мало шансов против форестолов с луками.

– Что-то не так? – спросил Гарт.

– Может быть, – ответил Кахан. – Будьте настороже.

Онт остановился и, как только плот оказался рядом, потянулся к копью.

– Нет, – тихо сказал Кахан, глядя на едва заметное движение в лесу вокруг, делая большие глотки свежего лесного воздуха. – Продолжай идти так, словно ничего не изменилось.

– Если нас попытаются ограбить, я хочу иметь в руках оружие, чтобы им помешать…

– Леорик говорила, что у них есть луки, – сказал Кахан, – ты не успеешь поднять копье, как тебя прикончат, если это правда.

– Трусы, – прорычал он. – Трусы с оружием.

– Тем не менее они тебя убьют. – Кахан пошел вперед, предоставив торговцам тащить плот; сам он прислушивался к лесу, который на языке, известном лишь немногим, рассказывал о людях, спрятавшихся в его мягких зеленых складках.

Форестолы напали, когда свет начал тускнеть, а торговцы собирались разбить лагерь. Ловушка не была особо впечатляющей, на них не обрушился град стрел, они не услышали боевых криков, предложений сдаться или умереть. Перед ними на тропе возникла фигура. Одежда из шерсти зеленого и коричневого цвета, чтобы лучше прятаться на фоне деревьев, растительности, тонких веток и листьев папоротника, лицо скрывал капюшон. В одной руке форестол сжимал лук, почти такой же высокий, как он сам.

– Добрый вечер, торговцы Харна, – заявил форестол. – Пусть Лесные Аристократы не смотрят в вашу сторону.

Плот остановился. Торговцы застыли на месте. Стражи начали поднимать копья, но Кахан встал между ними и мягко опустил копья вниз.

– И пусть Ифтал благословит тебя, незнакомец, – сказал Кахан, шагнул вперед и остановился, опираясь на посох. – Вы пришли из Большого Харна?

– Я просто отсюда, – ответил он.

– А у вас есть имя?

Форестол рассмеялся.

Кахан приблизился еще на шаг.

– Не слишком разумно называть свое имя незнакомцам, которых ты встречаешь в лесу, – сказал форестол. Теперь, когда незнакомец находился ближе, Кахан понял, что перед ним женщина. – Достаточно близко, друг, – сказала она и вытащила стрелу из висевшего на бедре колчана. Однако не стала накладывать ее на тетиву, а продолжала сжимать ее в свободной руке. – Должно быть, вы не видели прежде ничего подобного.

Она подняла лук. Кахан ничего не ответил, не желая давать врагу информацию сверх той, которая у него уже была. Этому его научили в монастыре Зорира.

– Это лесной лук. Стрела пройдет сквозь тебя и большого мужчину за тобой и полетит дальше, словно вас и не существовало. – Кахан повернулся. Онт стоял за ним между стражами. Гарт и Сенгуи застыли по другую сторону плота. За их спинами мелькнуло что-то серое и исчезло в лесу. – И стрела поразит следующего человека, если бы он находился за ним, – добавила форестол.

– Впечатляет, – сказал Кахан.

Она кивнула, склонив голову набок. Затем наложила стрелу на тетиву и слегка ее натянула.

– Конечно, кровопролитие и насилие всегда неприятны, – сказала она. – И никто не знает, кого привлекут трупы, даже в Вудэдже. – Она улыбнулась под капюшоном. – Так что для нас всех будет лучше, если вы отдадите мне свои товары, а сами вернетесь обратно.

– Нас пятеро! – прокричал Онт. – А ты одна.

И вновь она склонила голову набок.

– Да, это выглядит не совсем честно, – сказала она и негромко свистнула.

Из кустов вокруг них появились другие форестолы с луками наготове. Кахан насчитал восемь разбойников. Он увидел потрясение на лице Онта, – возможно, мясник подумал, что они выскочили из кустов при помощи волшебства.

– Теперь, – продолжала женщина, и он услышал улыбку в ее голосе, – все стало немного честнее. Я предлагаю вам отдать упряжь, при помощи которой вы тащите плот, и передать ее нам.

Кахану хотелось выругать Онта за вмешательство. Женщина начала с разговоров, а теперь намеревалась их ограбить.

– Подожди, – сказал Кахан, делая шаг вперед.

И сразу остановился, когда она навела на него лук. Он поднял обе руки.

Он держал посох небрежно, чтобы она не приняла его за оружие.

– Насколько хорошо ты владеешь луком? – спросил Кахан.

Наступило молчание, которое прерывалось только щебетом существ на деревьях; они были такими крошечными, что глаз не мог за ними уследить, а те, что побольше, двигались слишком быстро, и Кахан успевал их заметить лишь мельком.

– Я лучше большинства, – сказала она.

– Хочешь спор?

Крик, вой, шум крыльев.

– Я стреляла по такому количеству целей, что подобные состязания мне наскучили, незнакомец. Теперь я стреляю только по живым мишеням.

– Как ты думаешь, ты сможешь в меня попасть? – спросил он.

Шум крыльев. Щебет. Вой. Смех. Смеялась женщина, сбросившая капюшон.

Кахан увидел вьющиеся волосы, темные, почти черные.

– С закрытыми глазами.

– Я готов поспорить, что ты не сможешь, – сказал он ей. – Я поставлю свою жизнь и все наши товары. – Онт начал протестовать, но остальные заставили его замолчать. – Если ты меня убьешь, мы не станем вам мешать все забрать. Если нет, мы отдадим вам десять процентов наших товаров, а вы позволите нам свободно пройти в Большой Харн и вернуться обратно в Харн.

Она внимательно смотрела на него, вероятно пыталась понять, не страдает ли он от помрачнения рассудка.

– А те, кто с тобой, согласятся? На твою смерть?

Кахан кивнул.

– Ты слышала большого мужчину: «Нас пятеро», – сказал он, – но нетрудно заметить, что нас шестеро. – Он оглянулся на стражей и торговцев. – Они не считают меня своим, у меня на лице нет отметки клана. Меня наняли, чтобы доставить товары в Большой Харн. Если у меня не получится, я в любом случае мертв.

– Тебе следует присоединиться к нам, – ответила она, ее губы изогнулись, и Кахан подумал, что это могла быть настоящая улыбка. – Для нас не имеет значения, кем ты родился, мы ценим только то, кто ты есть.

Он услышал, как кто-то у него за спиной охнул, и на секунду у него появилось искушение принять свободу леса. Но тогда ему пришлось бы довериться форестолам, а он верил им ничуть не больше, чем людям Харна.

– Я никогда ни к кому не присоединялся, – ответил он, – к тому же я дал слово.

Она заморгала, затем кивнула, без малейшей паузы натянула тетиву и выстрелила.

Это был превосходный выстрел.

У Кахана умелые лучники вызывали восхищение. Жители Круа рассказывали легенды о лучниках, коварных, как преступники, и столь же трусливых – ведь они использовали оружие слабых и лишенных чести. Но Кахан знал, что это не так. Лук требовал годы постоянных тренировок. Чтобы стать мастером, нужно было уметь не только прицеливаться, но и развивать силу верхней части тела, чтобы правильно натягивать тетиву.