– Что? Она написала что-то… плохое? – Честно говоря, я считаю, что это безумие со стороны Рори согласиться стать главной героиней. Я к тому, что у книг Джиневры огромная аудитория. Даже знакомые мне юристы, даже дипломаты, которые почти никогда не читают ничего, кроме сухих биографий, читали ее. Я сам не увлекаюсь художественной литературой, но книги Джиневры я видел в каждом аэропорту, она была на всех световых табло.

После того, как я согласился на интервью, я потерял сон.

Могла ли Джиневра догадаться… написать что-нибудь о…?

Нет. Я ничего не говорил, так откуда ей знать? Но она ведь беседовала с каждым из нас. Нет и нет, это невозможно. И все же я должен прочесть эту книгу как можно быстрее. Может быть, мне удастся быстренько пролистать ее перед нашим походом.

– Не знаю, плохое или просто странное. Что-то показалось мне… ну, не знаю, необычным, что ли. Но, если ты не читал, не обращай внимания.

Пронесло. Черт. Я чувствую, как жар разливается по моей шее.

– Сегодня возьму с собой на пляж.

Она кивает.

– Я не настаиваю.

– Это книга о тебе, Рор. Конечно, я хочу это прочитать.

– Хорошо. Послушай, Нейт, мне нужно, чтобы ты дал мне время. Мне нужно подумать. Я не ожидала, что ты появишься здесь и скажешь все это. Ты был… мы были… в общем, у нас все было прекрасно, понимаешь? А потом ты ушел от меня, и мне пришлось смириться с этим.

– И ты это сделала? Ты примирилась? – Мой голос упал до шепота.

– Не знаю. Мне нужно время.

– Ладно. Конечно. – Я чувствую себя больным. Злюсь на себя за то, что так сильно все испортил.

Рори кивает, скрещивает ноги – и мне начинает казаться, будто ее можно обнять. Боже, мне так хочется обнять ее! Но я знаю, что не вправе.

– Нейт…

Я чувствую прилив надежды.

– Да?

– Не мог бы ты… мне необходима еще пара минут, прежде чем мы уйдем. – Она указывает на дверь.

– Я… о-о. Да, конечно. Конечно, – я неуклюже встаю. – Я просто…

– Скоро увидимся на прогулке. У нас впереди целый день и вся поездка. Наберись терпения, хорошо?

– Хорошо, – соглашаюсь я, потому что мне больше ничего не остается. – Мне правда жаль.

– Знаю, – она печально кивает.

Дверь приоткрывается, Рори вроде не прогоняет меня из своего купе, но я все равно чувствую невидимую волну энергии, заставляющую меня отступать еще и еще, пока я не переступаю порог, затаив дыхание, надеясь, что она скажет: «Подожди! Не уходи!» Но ее губы не произносят ни слова. Вместо этого они складываются в решительную, хотя и мягкую улыбку – улыбку церемониймейстера, – добрую улыбку, которая, несомненно, удерживает любого от желания подойти слишком близко. Я видел, как она одаривала ею коллег, знакомых, парня из нашей любимой кофейни, который мог быть излишне разговорчивым и общительным.

И в последний раз улыбнувшись, Рори закрывает дверь у меня перед носом.

Глава девятая. Рори

Водитель везет нас от железнодорожного вокзала Специи до Портовенере, затем мы садимся в катер и отправляемся в потрясающий Риомаджоре, самую южную из пяти рыбацких деревушек, входящих в состав Чинкве-Терре. Перед отъездом мы получили от Габриэля солнцезащитный крем и воду в бутылках. Его густые темные волосы были особенно красиво уложены. Он уточнил, не хотим ли мы, чтобы он сопровождал нас, и я, поблагодарив, отказалась. Так много напряжения сложно выдержать, воссоединение нашей четверки уже ощущается как пик торнадо, грозящий уничтожить все через пару секунд.

Как бы то ни было, Нейт с энтузиазмом вызвался провести нас по пяти городам вместо Габриэля.

– Фабрицио Сальваторе^[24] будет вашим гидом по Sentiero Azzurro! – объявляет он, пародируя итальянский акцент, надевая свою новенькую соломенную шляпу, за которую заплатил слишком много евро первому встречному торговцу. Фабрицио Сальваторе в прекрасной форме, воодушевлен и напевает «Volare», пока катер набирает скорость и морская вода брызжет нам в лицо. Нейт всегда примеряет на себя новый образ, когда мы путешествуем вместе. Нынешний совершенно придурковатый, совсем не политкорректный, и противоречит его обычной уравновешенности. Но я благодарна ему за то, что он в хорошем настроении после своих откровений за завтраком.

Мы высаживаемся на берег в самой, на мой взгляд, очаровательной деревне, которая когда-либо существовала: галечный пляж, окаймленный гаванью с разноцветными лодками, покачивающимися в спокойном море, а выше – на крутом утесе домики пастельных тонов, словно тянущиеся к небу. Мы выстраиваемся в очередь чтобы сойти на берег, и, пока стои́м, Нейт слегка гладит меня по плечам. Возможно, из-за того, что мы не смотрим друг другу в глаза, я позволяю себе погрузиться в это прикосновение с неожиданным удовольствием. Больше всего мне понравилось в жизни с Нейтом то, как мы, сидя на диване, смотрели «Умерь свой энтузиазм»^[25] и он массировал мои ноги. «Вот оно, – думала я, удивляясь самой себе. – Вот такой жизни я хочу». Однако следующим вечером мы снова крутились как белки в колесе, я на приеме, а он собирал чемоданы. Тишина и умиротворение словно испарялись.

Когда Нейт разорвал нашу помолвку, Макс, как чуткий старший брат, прислал мне дорогое приспособление для массажа шиацу. «Нейтозаменитель», – подарок, который был очень кстати. В записке говорилось: «Я всегда буду рядом с тобой, когда захочешь поговорить. Но уволь меня от массажа стоп».

Пока Нейт продолжает напевать свою ужасную интерпретацию итальянской классики, мы вчетвером сходим на берег и принимаемся бродить по узким средневековым улочкам, поднимаемся по крутому каменистому холму. Балконы из кованого железа цепляются за бледно-желтые многоквартирные дома, белье жителей деревни развешано на решетках.

Макс покупает мороженое, а еще нет и десяти.

– Куда мы катимся? – изумляется Нейт с нарочитым акцентом Фабрицио, переводя взгляд с шарика страчателлы^[26] на длинные худые конечности Макса. Я с трудом сдерживаю смех, глядя на своего брата, похожего на Гамби^[27], в здоровенных походных ботинках и теквир^[28]-шортах, застегнутых на тысячу молний, точно он собрался в поход на Гималаи. Хотя, скорее всего, этими покупками занимался его ассистент.

– Сахар укрепляет мозг. – Макс слизывает струйку, не давая ей стечь на руку.

– Этот великолепный мозг, – говорит Каро, и я с удивлением замечаю что-то язвительное в ее тоне.

Мы заходим в магазины, торгующие оливковым маслом и соусом песто, любуемся глянцевыми продуктами в деревянных ящиках перед маленькими семейными магазинчиками, гуляем по холмистому городку, который, несмотря на сильное влияние туризма, по-прежнему напоминает рыбацкую деревню. Время от времени мы встречаем наших попутчиков с поезда, с некоторыми из них мы вместе плыли на катере. Итальянскую семью, как с картинки, облаченную в шикарное туристическое снаряжение; мужчину в берете с помпоном, красное лицо которого вечно искажено гримасой; разговорчивую пару из Калифорнии, отмечающую в этой поездке свою сороковую годовщину. Они сидели в катере рядом с нами и рассказывали о своем замечательном психотерапевте Айре, которая спасла их брак и которой они посвящают это путешествие. «За Айру», – провозгласили они в унисон, совершенно серьезно, их походные палки со свистом рассекли воздух.

– За Айру! – шепчет Нейт мне на ухо, когда они проходят мимо, и я не могу подавить смешок.

Мы поднимаемся в город, и с каждым шагом мне все тяжелее дышать, я обливаюсь потом, проклиная кеды Superga, которые надела вместо чего-то более спортивного, как предлагал Нейт. Тем временем мимо проходят пожилые дамы, легко опираясь на трости, неся сумки с покупками на сгибе локтя. Я удивляюсь тому, что они каждый божий день проходят этим маршрутом.

Габриэль предложил два варианта: неспешно гуляем по пяти городам, останавливаемся, чтобы отведать лимончелло и пообедать, когда проголодаемся, затем садимся на поезд между двумя пунктами чтобы сократить время в пути или же, отказавшись от поезда, проходим пешком целых восемь миль и в придачу делаем крюк по горной местности. Нейт был за то, чтобы отправиться в трудный поход, что неудивительно. Макс колебался, подозреваю, не только из-за своего спортивного костюма, но и потому, что ему всегда нравилось производить впечатление на Нейта. Для Макса Нейт олицетворение крутости, словно какой-нибудь Джеймс Бонд.

Тем не менее, в конце концов, наши с Каро голоса в пользу неспешной прогулки оказались решающими. В результате, пройдя по главной улице, мы возвращаемся к полуострову, огибающему бухту, где в спокойных водах покачиваются рыбацкие лодки. Прямо над нами в скалах примостились выветренные и побитые штормами разноцветные дома, поднимающиеся к лазурному небу.

– Это невероятное место. – Каро наносит блеск на губы, затем кидает его в сумку от Gucci, перекинутую через плечо. Неудивительно, что она тоже предпочла симпатичный вариант походного снаряжения удобному.

– Невероятное. – Я надеваю круглые солнцезащитные очки Ray-Ban, которые, по словам Макса, выглядят так, будто я стащила их у Джона Леннона. Это не выглядело милой шуткой, он явно был зол, и вполне справедливо – я до сих пор не сказала ему, чем недовольна.

Все в Италии носят солнцезащитные очки. Впервые я обратила на это внимание в Риме, когда обнаружила, что итальянцы очень щепетильны в отношении одежды. Мужчины переносят жару в костюмах и брюках, избегая коротких рукавов и надевая «правильные» носки. Не дай бог итальянскому мужчине обнажить лодыжки! Женщины тоже не отстают – никаких признаков спортивного стиля, за исключением туристов, местные жительницы ходят в облегающих блузках и юбках. Есть даже выражение: fare una bella figura – что означает производить положительное впечатление. Я узнала об этом от Джиневры. Хотя при первом взгляде на нее не подумаешь, что она очень заботится о своей внешности, учитывая ее пурпурные волосы и бесформенные черные платья. Она с военной четкостью наносит подводку для глаз, у нее есть целая гардеробная, посвященная обширной коллекции косметики, в которой представлены все последние новинки. Джиневра невероятно довольна собой, даже если макияж, который она наносит, выглядит нелепо – тяжелый тональный крем, старящая пудра, тонкие накладные ресницы, утяжеляющие взгляд.

Солнцезащитные очки сползают с моего носа. Я поправляю их, радуясь, что они дают моим глазам передышку. Не только от солнца, но и от необходимости сохранять бесстрастное выражение лица. Учитывая, что в этой поездке все пытаются преподнести мне сюрприз, прямо сейчас мне очень нужно это прикрытие.

Успешно водрузив очки на место, я перевожу взгляд на Нейта. Боже, он действительно хочет, чтобы я вернулась?

До сих пор шокирующе видеть здесь человека, который раньше был для меня синонимом дома. Лос-Анджелес никогда не был для меня родным, хотя это было самое подходящее место, чтобы стать ведущей новостей. Я всегда находила этот город слишком стерильным, слишком поверхностным.

Помню, после того как Нейт поставил точку в наших отношениях, я много ночей тупо смотрела в потолок, представляя себе сценарий мечты – не поездку на поезде, а возвращение Нейта. Однако за последние пару месяцев что-то во мне изменилось, рана начала затягиваться. В начале наших отношений мы часами разговаривали на любую тему. Я чувствовала, что впустила Нейта в свою душу, а он раскрыл передо мной свою. Но, возможно, с годами мы оба установили свои маленькие оранжевые дорожные конусы: «Не проезжай этой дорогой, объезд». Раздражение росло и накапливалось. Я говорила: «Ты постоянно на телефоне, когда мы вместе». «Я скучаю по тому времени, когда мы просто вместе молчали. Когда ты не обращал внимания ни на что, кроме меня». Но были ли эти ожидания реалистичными по прошествии десяти лет? В конце концов, мы оба погрузились в свои проблемы и старательно скрывали наши травмы, нашу боль.

Разница в том, что я хотела остаться. А Нейт решил уйти.