– Никит, я бы никогда не посмела встречаться с ее парнем, если бы знала об их отношениях. Ты веришь мне?

– Какая разница теперь? Верю я тебе или нет. Ты вещи забрала из дома?

– Да, ― кивнула она, ― сразу же забрала.

– Тебе пора, Рита.

– Никит, я…

– Мне не интересно, что ты скажешь. Знаешь, когда мы ждали с тобой ребенка, я готов был город перевернуть, только бы сделать все, что ты захочешь. Когда мы потеряли малыша, я готов был мир изменить, только бы тебе стало легче. А ты нашла самый простой способ забыться. Ты предала меня, мою семью, саму себя. Надеюсь, в его объятиях ты смогла сделать новый вздох.

– Тогда мне так казалось, но после того, как я узнала, что он парень Алины, я… я его прогнала.

– Мой адвокат сообщит тебе, когда надо подписать документы.

Она поняла, что ей здесь больше не рады. Кивнула и медленно прошла к выходу. Раньше я бы не выдержал ее боли и пожалел. Сгреб бы в объятия и обязательно сказал, что все будет хорошо, что я рядом и сделаю для нее все, что она попросит. Но теперь это было не так. Да, я не собираюсь забирать у нее студию. Это мой подарок. А подарки могут забирать только слабаки. Пусть Рите студия будет способом заработка на жизнь.

– Прости меня, Никита.

Она вышла за дверь, и я расслабился.

Больше никому не позволю лезть в мою семью, и уж тем более причинять боль родным. Да, сейчас больно, но все это поправимо. Теперь важнее встать на ноги и быть рядом с дочкой, которая так же пострадала и по моей вине.

Устало прикрыл веки и тут же распахнул. Какого хрена перед глазами возникла София? Этого еще не хватало! Черт возьми. Кулаками ударил по кровати и, выдохнув, попытался успокоиться. Нет, безусловно, девушка хороша собой, умна и очень принципиальна. Видно, что не пытается понравиться мне, не заигрывает, не любезничает, не строит из себя царевну. Но и характер строгий. И чую, что она не отстанет от меня, пока не поставит на ноги. А может, все же стоит попытаться? В конце концов, это мне надо, а не ей. Только вот какого хрена она в мыслях у меня появилась? И что, что красивая? Теперь думать о ней? Так в моей жизни много красивых женщин было. И эта ничем не выделяется.

В двери постучали, и в палату вошла она. Вот какого… ей не сидится у себя в кабинете?

– Знаете, что я подумала, а чего вы будете весь день лежать в палате? К тому же на улице такая прекрасная погода.

– Дочь придет и…

– Насколько я могу знать, ваша дочь в положении и это не лучший вариант ― катить вас на коляске.

– Я сам себя вожу.

– Правда, сам? Тогда я сейчас прикачу коляску и посмотрю, как вы в нее пересядете! ― строго произнесла София, посмотрев на меня как дурака.

Как же меня все это злит.

– Зачем ты сюда захаживаешь?

– Ваша дочь меня наняла. И я не собираюсь с вами сюсюкаться, как с девчонкой. Вы мужчина и просто обязаны мне помогать.

– Если ты думаешь, что я поведусь на твою красивую мордашку, то ты глубоко ошибаешься.

– За комплимент спасибо. Только не нужно себе льстить. С чего бы это мне так думать? Я работаю и всего лишь пытаюсь наладить с вами контакт. Ну что, мы так и будем спорить, или все же вы прекратите строить из себя зарвавшегося мужика и уступите даме?

Как же она меня бесит. И я понять не могу, из‐за чего конкретно. То ли из‐за своего гонора и упрямства, то ли из‐за превосходства. Черт!

– Вези коляску! Только отстань.

– Так‐то лучше.

Через пару минут София завезла коляску в палату, и весь вид девушки кричал о том, что этот раунд она выиграла. Но пусть не надеется, больше я не уступлю ей.

– Итак, вам нужно самостоятельно подняться. Как видите, здесь нет врача или медбрата, и поднимать вас я не стану.

– Да уж, куда вам до меня.

– Послушайте, Никита Тимофеевич, ― она присела в кресло и сложила руки на коленях, ― я понимаю, что вам все это не нравится, как и то, что я рядом с вами. Но меня наняла ваша дочь. И чем быстрее вы позволите мне с вами заниматься нормально, тем быстрее вы встанете на ноги.

– Обещаете, что я это сделаю? Встану на ноги?

– Нет, ― она убедительно покачала головой, ― такие вещи я обещать не могу. Это слишком серьезно.

– То есть вы не уверены в своих силах?

Она прищурилась и улыбнулась.

– Я уверена в своих силах, но я не могу отвечать за ваш организм. Ну что, мы так и будем трепаться языком, или все же поедем на прогулку?

– Поедем, ― язвительно произнес я, поражаясь этому дебильному словосочетанию.

– Хорошо.

В итоге я с помощью рук пересел в кресло, ощущая себя каким‐то дерьмом. Какого же хрена нужно было именно ногам отняться. Черт! Как же это тяжело. Мало того, что передвигаться самостоятельно не могу, так и София эта со своими нравоучениями. Послал же Бог.

– У вас очень сильные руки. Наверное, много тренировались?

Бросил на нее хмурый взгляд, давая понять, что отвечать на такие вопросы не собираюсь.

София покатила меня к выходу. Меня это, мягко говоря, злило. Было ужасно отвратительно от того, что я овощем сижу в этой коляске и не могу сам спокойно передвигаться. Подобного унижения я никогда прежде не ощущал. Нет, безусловно, я радоваться должен, что говорю, шевелюсь, ем сам. Могло быть гораздо хуже. Но когда ты всю жизнь был сильным и старался все делать для своей любимой дочери, а теперь… теперь только и можешь, что чесать языком, – это самое сложное испытание. И еще мне стыдно перед Софией. Она красивая девушка и явно не заслуживает такого отношения к себе. Но я ничего не могу поделать. Гордость не дает мне продохнуть. Я бы сейчас с удовольствием бы пошел подал на развод, помогал дочери выбирать одежку для малыша, а не вот это все.

– София, вы бы не могли вернуться в палату за моим телефоном? Он на тумбочке у кровати.

– Конечно.

Подумав о разводе, вспомнил, что так и не позвонил адвокату. Не стану тянуть. Пусть разводят, и дело с концами. С Ритой мы больше не будем, а тяготить себя и ее штампом в паспорте не очень верное решение.

– Держите. Предлагаю в дорогу взять чаю.

– Может, еще сосисок возьмем? ― рыкнул я, разблокировав экран телефона и выискивая номер Юрия Степановича.

– Кстати, у меня есть сосиски, а еще голубцы. Мама готовила. Хотите?

Я посмотрел на нее как на умалишенную, а потом отвернулся и кивнул.

– Мама, говорите?

– Угу. Всегда старается, чтобы у меня был сытный обед. А потом говорит, почему ты замуж не хочешь? А мне это зачем, если мама готовит так вкусно? Потом мне придется.

Она осеклась и, прокашлявшись, буркнула:

– Извините.

– После прогулки попробую голубцы, приготовленные вашей мамой. Здесь, знаете ли, не очень кухня.

– Отлично! А теперь покатились.

Гуляли мы больше двух часов. Я успел позвонить адвокату. Юрий Степанович обещал подготовить документы к началу недели, что, несомненно, меня порадовало. Позже звонил Дима и рассказал, что в деле о сливании денег на офшоры появились кое‐какие зацепки. Но пока все было очень зыбко. А еще друг подозревал, что наши телефоны могут быть на прослушке, и ничего больше не стал мне рассказывать. Но я знал, что мы все равно обязательно найдем вора и он потом заплатит нам вдвойне, а то и втройне.

Под конец прогулки позвонила Алина, сообщив, что скоро приедет меня навестить. За дочкой я неимоверно скучал и ждал ее буквально каждую минуту.

– Никита Тимофеевич, а какое время года любите вы?

Я почему‐то поморщился от этого обращения. Да и не в офисе я, чтобы ко мне так обращались.

– Вы можете называть меня просто Никита?

– Ладно, договорились.

– Хорошо.

Я кивнул. Так‐то лучше.

– Я ко всем сезонам отношусь одинаково. Только вот после прошедшей зимы снег не люблю.

– Позволите узнать почему?

Я бросил на нее короткий взгляд и посмотрел вдаль, откуда виднелась спортивная площадка. Сейчас бы в спортзал.

– Завтра отведете меня вон туда. Руки покачаю.

– Считаете это хорошей идеей?

– Лучшее, чем можно заняться.

Я намеренно не стал отвечать на ее вопрос про снег. Не хотел. По крайней мере сейчас.

Когда мы вернулись в палату, София увезла коляску и пообещала вернуться ко мне с обедом. Я отчего‐то уже посчитал это глупой затеей, но отказаться не решился. То ли не хотел обидеть девушку, на которой и так часто срываюсь, то ли… черт, не знаю, скорее всего, я просто захотел домашней еды. Нужно с Алиной поговорить, пусть Кира готовит мне и передает Олегом. Иначе я заработаю язву на больничной еде. Не то чтобы было так плохо, но и не домашняя стряпня.

Через десять минут София вернулась ко мне с парой вилок и несколькими контейнерами для еды.

– Значит так, раз уж я пропустила свой обед на прогулке с вами, потому прикроюсь работой и поем здесь. Вы же не против?

– Ешьте, мне‐то что.

Признаться честно, я давно таких вкусных голубцов не ел. Точно вкус детства.

– Мне кажется, или вы причмокиваете? ― хохотнула София, введя меня в ступор.

Я замер и заметил на ее нижней губе каплю соуса.

Черт, не смотреть, только не смотреть. И она, как специально дразня, слизнула ее языком.

Какого?! Господи, только этого мне не хватало!

– Чего? ― удивленно переспросила она, отложив свою вилку.

– Ничего. Сама причмокиваешь на всю больницу.

В ответ София улыбнулась и пожала плечами.

– Я не стесняюсь. А вот вы, похоже, очень даже.

– Тук‐тук, можно? Ой, а у вас здесь обед?

– Алина, ну наконец‐то!

Ко мне подошла дочь, и я тут же крепко ее обнял. Моя единственная драгоценность.

– Здравствуйте, Алина. Вы извините, мы тут с вашим папой…

– Вообще ничего страшного. Я смотрю, вы друг друга развлекаете. Я рада! А это что, голубцы? А мне можно?

Я улыбнулся. Ну Алина – это лучшее, что случалось в моей жизни, и уж она точно никогда не унывает. Точно характером в маму.

София немного смутилась, но рукой указала на наш небольшой стол с едой.

– Угощайтесь, конечно. Это моя мама готовила.

– Ммм, очень интересно. Домашняя еда. Послушайте, София, а давайте перейдем на «ты»?

– Нет! ― резко произнесла девушка и тут же мягче добавила: ― Я на работе и всегда соблюдаю субординацию. Ну, по крайней мере, практически всегда, ― кивнула на наш обед и виновато улыбнулась.

– Ну ладно. Но вот голубчика я все равно попробую. Кажется, малыш таки требует.

Алина меня своим поведением не удивляла, но всегда умиляла. Она была простой, веселой и непосредственной. На ее лице зачастую можно увидеть улыбку и редко когда грусть. Ее позитив передавался всем вокруг, и я каждый раз радовался, что моя дочь такая крутая девчонка. Кто знает, может, я бы давно сломался, если бы не она.

– Ммм, как это вкусно. А ваша мама на заказ не делает, случайно?

Соня улыбнулась и покачала головой.

– Я обязательно передам маме, что вам понравилась ее стряпня. Я, пожалуй, пойду, мне работать надо. А вы доедайте, я потом заберу посуду.

София поднялась из кресла и прошла к выходу, когда я окликнул ее:

– Да?

– Спасибо за обед. Это было очень вкусно.

– Пожалуйста, ― кивнула она и вышла, прикрыв за собой двери.

– Она такая интересная. Я бы даже сказала ― красивая. Да, пап?

– Ты опять меня сватаешь?

– О нет, папуля, теперь девушка на роль твоей невесты будет проходить четкую проверку. Это я тебе обещаю.

– Я жениться не собираюсь. Как там дома?

Дальше дни понеслись как бешеные. Я думал, что лежа прикованным к кровати время остановится. Но я все же утрировал. Как никак, а передвигаться я мог, хоть и в коляске. Есть люди, которым меньше везло в этом, так что мне грех жаловаться.