– О, ты правильно подобрала слово, – заметила она. – Меня ужасают его шрамы… Бррр! А этот ужасный шрам на лице… Разве можно продолжать любить мужчину, когда на него страшно взглянуть? Я уже потеряла надежду на то, что всё может измениться!

– А если бы всё удалось изменить? – спросила я.

Глава 6. Дракон

Я сидел в тишине, наблюдая за мягким мерцанием свечей. Их свет мягко скользил по изогнутым теням предметов, создавая ощущение таинственности и уюта. В полумраке комната казалась почти черной, словно сама тьма притаилась в углах, подслушивая мои мысли.

Раньше я погружался в мир магических книг, искал ответы, надеясь, что маги что-то упустили. Но ни одна книга не давала мне ответов. Такого история магии еще не видела – выжечь изнутри дракона его сущность, лишив его магической силы, было практически невозможным. Как враги дошли до этого? Какое заклинание они использовали?

– Скорее всего, это какое-то новое заклинание! Какой-то очень сильный маг! Возможно, древний! – в один голос твердили маги-целители. – Если это так, то мы все в опасности! Лишиться на поле боя разрушительной мощи дракона – это равносильно катастрофе! Мы потеряли свое преимущество в войне!

Если раньше драконов сбивали, ранили, временно выводили из боя, пока они восстанавливаются, то сейчас ситуация приняла совсем другой оборот. Опасный для любой военной кампании.

Воспоминания снова уносили меня туда, где слышались крики боли, сыпались обломки башен. Я снова отчетливо увидел тот момент штурма крепости, который должен был стать отправной точкой нашей победы. Последние ее защитники держали оборону, хотя уже знали, что война проиграна. И зря они ее затеяли.

Темные грозовые тучи нависали над уставшими башнями, разрушенные стены зияли каменными ранами.

Противник был уже на грани сдачи, как вдруг я почувствовал резкую выжигающую боль изнутри. От этой боли, идущей из глубины души, на мгновенье потерял чувство реальности.

Казалось, заклинание, попавшее в меня, словно яд разлилось по венам, и в этот момент голос, звучавший внутри меня, голос моего дракона, умолк. Навсегда.

Растворился в потоке непередаваемой обжигающей боли.

Я не помнил самого падения. Я помнил лишь глухой удар моего тела об землю. И то, что очнулся уже человеком среди мертвых тел. Помню, как схватил лежащий в алой грязи меч, как отразил удар, потом еще один. Помню, как крепко сжимал мокрую рукоять. Как делал замах, как выставлял меч, чтобы отразить удары.

Вспомнил, как боль разорвала лицо. Но я не замечал ее. Только кровь, заливающая глаза. Помню искаженные яростью лица противников, когда я дал мечу вдоволь напиться их крови.

Я знал, что я должен выжить. Я должен вернуться живым.

Она ждет меня.

Элеонора ждет меня.

И только эта мысль придавала мне силы и ярости.

Если я и погибну, то только не сегодня. Не сейчас. Не в этом бою.

– Господин генерал! – это последнее, что слышал перед тем, как потерять сознание.

То, что случилось, я осознал уже в госпитале. Первое, что я услышал, так это тишину. Дракон внутри меня молчал. Эта тишина казалась такой непривычной, пугающей. И в этот момент испугался пустоты. Я звал дракона, напрягал все силы, чтобы попытаться обернуться, но… ничего не вышло.

Воспоминания обрывками возвращались, а я вспомнил голос Элеоноры. Он прозвучал, словно свет во тьме. Я узнал его сердцем.

"Я могу его видеть?" – слышал я ее голос, цепляясь за него всей душой, чтобы выбраться из мрака отчаяния.

"Да, да, конечно! Только он сильно ранен. Мы не знаем, почему он не может восстановиться. Прошла уже неделя… И для дракона это не свойственно!" – озадаченный голос лекарей доносился из-за двери. – "Он просил не говорить родным. Только вам!"

Сердце ждало встречи. Я хотел сжать ее руку, обнять ее.

В этот момент она была нужна мне, как единственная надежда, как луч света среди кромешной тьмы. Я знал, что выжил ради этого. Ради этой встречи. Ради того, чтобы снова обнять ее, вдохнуть запах ее волос, почувствовать тепло ее кожи и сердца.

Шелест ее юбки и скрип двери нарушили тишину палаты. Запах ее духов разбудил во мне желание жить. Я вспоминал те счастливые времена – когда она смотрела на меня с нежностью, когда наши руки соприкасались, и я чувствовал тепло её сердца. Я был уверен, что любовь – это всё, что мне нужно. Что ее любовь способна творить чудеса. Мне хотелось обнять ее, прижать к сердцу, замереть, чтобы понять – мне есть ради кого жить. Как в старые добрые времена, когда я был уверен, что ничего не разрушит наше счастье. Что любовь, что связывала нас, непобедима, что вместе мы все сможем преодолеть.

Я видел, как Элеонора застыла на пороге палаты. Как в ее глазах промелькнуло то, чего я больше всего боялся.

Глава 7.Дракон

Но она взяла себя в руки и подошла к моей постели.

Она что-то говорила. Обсуждала с лекарями. Держала меня за руку. Проводила рукой по моим волосам. Но я чувствовал холод. Я чувствовал, что что-то изменилось.

Очнувшись от воспоминаний, я до боли сжал кулак, словно пытаясь схватить и удержать что-то невидимое, а потом резко разжал его.

Я ощущал, как моя рука – та, что когда-то была сильной и уверенной – теперь лишь дрожит, как лист под порывом ветра.

На столике лежал забытый женой веер.

Я усмехнулся, вспомнив, что жена избегает взгляда на меня, а если и смотрит, то в ее глазах отражается пустота.

Я снова сжал кулак, в иллюзии удержать что-то важное, неосязаемое, ускользнувшее от меня.

– А он поправится? – слышал ее голос из воспоминаний.

– Мы в этом не уверены, – смутились лекари. – Но постараемся сделать все возможное.

И только в этот момент я впервые увидел, как она впервые посмотрела на мое лицо. В ее глазах я прочитал недоумение, ужас и… брезгливость. Словно я – нищий, который тянется к ее роскошному платью грязными руками, умоляя о монетке.

Сначала я был уверен, что ошибся. Что мне просто показалось.

Но потом понял, что нет. Это не ошибка.

Элеонора избегала прикосновений. Может, со стороны казалось, что все в порядке. Но я знал, что между нами что-то не так. Ее рука была холодной. И такой же холод я увидел в ее глазах, когда впервые обнял ее. Она тоже обняла меня. Она что-то говорила о том, что все будет хорошо… Но я чувствовал, словно обнимаю пустую красивую оболочку. Что она сейчас не здесь, не со мной.

Я чувствовал, как Элеонора уходит, словно призрак, исчезающий в тумане.

Её тень – всё тоньше, всё дальше. Я наблюдал за этим в бессилии что-либо изменить. Я ничего не мог сделать, чтобы остановить этот уход.

Нет, она не говорила о разводе, не говорила о чувствах, она убеждала, что все в порядке, все по-прежнему.

Но я знал, что это всего лишь слова. Я видел, сколько усилий стоило ей, чтобы посмотреть мне в глаза. Видел, что за ее глазами скрывалась пустота.

Словно она ушла от меня, не уходя.

Она отворачивалась при виде моего обезображенного лица, избегала моих прикосновений. Отстранялась, как только я ее отпускал. Словно для нее это превратилось в неприятную обязанность.

Я не мог его осуждать.

Но осуждал.

В тот момент, когда одно ее слово нежности, когда тепло ее сердца способно было вернуть мне надежду, я видел лишь красивую оболочку, которая ходит, улыбается, разговаривает со мной. Но душа ее закрыта.

Я взял в руки ее веер, сжимая его.

Каждый раз я прислушивался к шагам в коридоре. Я узнавал ее по шагам. И каждый раз я представлял, что она откроет дверь и скажет, что скучала, обнимет, и я снова почувствую тепло ее сердца.

Но она не придет. Она меня боится.

Я вспомнил ужас в глазах жены, когда посреди одного разговора по стенам побежали трещины. Как порыв магии сбил ее с ног. Как я просил у нее прощения, вымаливал его, боясь, что причинил ей боль.

Горечь охватывала меня, но вместе с тем – и безмолвное понимание.

Я не мог стать тем, кем был раньше, и, возможно, она не могла принять меня таким. Моя слабость и мои раны – будто приговор, лишающий меня достоинства, силы, смысла жизни. Я чувствовал себя разрушенным, заброшенным, как руины старого замка, в которых когда-то кипела жизнь.

Тогда я понял: с этого момента я – всего лишь человек. Слабый, уязвимый и смертный. И все мои раны – не просто физические, а раны души, которые никак не заживают. Они – мой приговор, моя судьба. Я стою в тени, разрываемый между горечью и надеждой, которая почти угасла.

Я жив – и это самое страшное и самое дорогое, что у меня есть.

Глава 8. Бессилие и тяжесть

– Мы пробовали все. Маститые маги разводят руками. Заклинания его не берут! Даже странно, – заметила Элеонора. – Даже родовая магия рода Моравиа оказалась бессильной.

Элеонора закатила глаза, и в её взгляде я увидела не только презрение, но и глубокую печаль.

– Я не могу любить его таким, – произнесла она, её голос стал тихим, но в нём всё ещё звучала горечь. – Я не могу смотреть на него, не вспоминая, каким он был. Мне это тяжело. Я не хочу так.

Я поняла, что её слова были не только о нём, но и о ней самой.

– Вы должны попытаться, – произнесла я, стараясь донести до неё свою мысль. – Он нуждается в вас больше, чем когда-либо. Иногда любовь, теплота и ласка…

В этот момент мне казалось, что что не все потеряно. Что что-то внутри нее может измениться. И что она – просто уставшая женщина, которая опустила руки, которая мечется из крайности в крайность, сгорая от внутреннего отчаяния.

– Хватит! – отрезала Элеонора. – Прекратите! Я больше не хочу разговаривать на эту тему! Мне пора возвращаться. Скоро бал. Я пришлю тебе распоряжения. А пока осваивайся.

Элеонора, не дождавшись ответа, вышла из комнаты, оставив меня одну с нарастающим чувством тревоги. Я смотрела на её уходящую фигуру, и в сердце моём разгоралось недоумение. Как можно быть такой жестокой? Как можно отвергать человека, который когда-то был её идеалом, а теперь нуждается в поддержке?

Может, в глубине души, она все еще любит мужа?

Я подошла к окну и посмотрела на сад, где цветы распускались, словно жизнь продолжалась, несмотря ни на что.

– О, добро пожаловать, – услышала я незнакомый голос. Обернувшись, я увидела пышную даму в костюме горничной. – Меня зовут Бэтти. Я горничная. Сослана сюда за пьянство, дебош и плохо проглаженные ленты.

– Очень приятно. Я – новая сиделка у генерала Моравиа, – улыбнулась я. – Приехала, чтобы помочь вашему хозяину. А так вроде бы больше нигде не накосячила…

– О, ему уже ничего не поможет, – заметила горничная. – Знаешь, сколько вас таких тут было? И сиделки, и доктора, и какие-то целители!

– Правда? – удивилась я. – Мне об этом не рассказывали! Неужели никто не смог помочь?

– А! Понятно! Видимо, вы еще не в курсе, – усмехнулась Бэтти.

Глава 9. Горничная и секреты

– Скоро сами всё поймете, – вздохнула Бэтти, слегка улыбаясь, словно предвкушая нечто важное и таинственное.

– Пойму что? – спросила я, чувствуя, как медленно поднимается внутри волнение.

– Всё, – ответила горничная, улыбка на ее лице заиграла мягкими оттенками таинственности.

Она взглянула на меня с легкой насмешкой, и я почувствовала, как в ее глазах загорается искра. Бэтти обошла меня, словно исследуя каждую мельчайшую черту моего лица, оценивая, насколько я соответствую этой загадочной, почти мистической обстановке, в которой оказалась.

Я понимающе улыбнулась в ответ – опыт работы у богатых учит видеть за словами и жестами больше, чем кажется на первый взгляд. Иногда слуги любят напускать загадочность, рассказывая о семейных проклятиях, призраках и прочей дребедени, чтобы скрыть свою слабость или просто развлечься.

– Нас тут немного, – произнесла Бэтти, поднимая брови и делая легкий жест рукой. – Я, кухарка и дворецкий. А теперь – и ты.