Я кивнула, стараясь сохранять дружелюбный настрой, хотя внутри ощутила, как сердце забилось немного чаще.

– И чем вы тут занимаетесь? – спросила я, стараясь изобразить интерес и невинность, но одновременно и проявить немного любопытства, чтобы понять, что скрывается за этой загадочной атмосферой.

– Делать нам особо нечего, – ответила Бэтти, улыбнувшись чуть загадочно. – Мы с кухаркой придумываем сплетни про дворецкого. Он обижается, когда слышит, что его обсуждают. Потом остывает, и всё по кругу.

Она засмеялась мягко, и в этот момент я заметила, как в ее взгляде проскользнула искра удовольствия. Я невольно улыбнулась. Забавная тетка – словно персонаж из старинной сказки, где всё наполнено тайнами и намеками.

– Большинство комнат у нас нежилые, – продолжила Бэтти. – Гости бывают редко. Иногда сюда заезжает генеральша, но ночевать тут она не остается. Как говорят, что одна туфелька здесь, а другая – уже в столице, на балу или в модном салоне. Приезжает она нечасто. Примерно раз в месяц! Иногда чаще, если ей что-то нужно.

– Я слышала наверху шум, – сказала я, наклонившись чуть вперед. – Такой громкий, будто кто-то пробежал по полу. Вы не знаете, что это было?

Бэтти вздохнула, ее лицо стало чуть серьезнее.

– Послушайте, – начала она ласково, – я не сомневаюсь, что вы добрая, милая и честная девушка. Но предыдущие сиделки и врачи, что здесь работали, – все они не задерживались надолго. Они исчерпали все свои возможности. Иногда доходили до крайностей, – добавила она, чуть улыбаясь. – И вам здесь, скорее всего, тоже лучше не задерживаться.

– А почему не задерживались? – спросила я, чувствуя, как внутри загорается любопытство.

Бэтти взглянула на меня с легкой тенью грусти в глазах.

– Из-за проклятия и характера генерала, – произнесла она тихо, словно боясь нарушить какую-то невидимую границу. – Но прежде всего – из-за его характера. И некоторые я лично провожала сметенными в совочек. Хотя это – обязанность дворецкого, – добавила она, чуть усмехнувшись.

Я почувствовала, как в голове всплывает новая тайна, словно занавес медленно поднимается, открывая темные, неизведанные грани этой загадочной истории.

Глава 10. Игра без победителей

– А что это за проклятие? – тихо спросила я, осторожно оглядываясь, словно боясь наткнуться на что-то невидимое, скрытое во тьме. Я старательно подобрала эпитет «проклятье», намекая на разгулявшуюся силу генерала.

Бэтти пожала плечами, ее лицо выражало искреннее недоумение и немного насмешки.

– А я откуда знаю? – ответила она, делая легкий жест рукой. – Я что, у него документы спрашивала? Проклятие и проклятие.

Я почувствовала, как мороз пробежался по коже, и мой взгляд невольно скользнул по древним стенам – мрачным, покрытым трещинами и облупившейся краской. В этом месте даже воздух казался тяжелым, пропитанным тайнами и забытыми страхами.

– А вы его хоть раз видели? – спросила я, ощущая, как дом вдруг стал мрачным и неприветливым, словно все его забытые уголки ожили под моим взглядом, напоминая о старинных поместьях, где каждый шорох, каждый шепот – часть давно ушедшей эпохи.

Бэтти слегка развела руками, улыбаясь загадочно.

– Ну, раза два, мельком, – призналась она.

Я подняла глаза на старинную люстру в позолоте, сверкающую в тусклом свете, и почувствовала, как внутри просыпается любопытство. Мне показалось, что люстра едва заметно покачнулась.

Бэтти подняла глаза, а потом отошла к стене. Я решила последовать ее примеру. Люстру еще чуть-чуть тряхнуло. Она даже звякнула.

– А почему оно вас не тронуло? – спросила я, не сводя взгляда с люстры.

– Наверное, в тот день мне просто повезло, – усмехнулась горничная, тоже глядя на люстру.

Она легко протерла дверную ручку, не особенно заботясь о пыли или грязи.

– Ты мне нравишься, – заметила Бэтти. – Так и быть, дам тебе совет. Не смотри на лицо генерала. Он этого терпеть не может. Как только начинаешь его рассматривать, он тут же выходит из себя.

– Но ведь он может подумать, что я наоборот прячу глаза от его шрама? Что мне неприятно на него смотреть, – заметила я. – И поэтому я отвожу взгляд.

– Тут игра без победителей, – заметила Бэтти, пожимая плечами. – И палка о двух концах. К дворецкому можешь не соваться. Он всегда пьян и редко выходит из комнаты.

– Ничего себе дворецкий, – заметила я. – А как же его обязанности?

– А он просто иногда оттуда кричит, мол, милости прошу! – заметила Бэтти. – Кухарка в основном на кухне или в огороде. И я тут пыль вытираю…

Бэтти зевнула.

– А с генералом вы не… общаетесь? – спросила я.

– Нет, конечно! – Бэтти посмотрела на меня, как на сумасшедшую. – Мы вообще от него подальше стараемся держаться. Я вообще про него мало знаю. Знаю, что он всегда после того, как попил чай, переворачивает кружку на блюдце. Привычка у него такая.

Бэтти задумалась.

– Тут неизвестно, что его может разозлить! Особенно в дождливые дни! В те дни тут вообще магия знает что творится! Так что мой тебе совет: как только пасмурно и дождик, прячься и побыстрее. Можешь у меня пересидеть. До меня вроде бы не сильно достает. Или на кухне. Там стены ого-го какие прочные.

Глава 11. Веер и тайна

Понятно. Видимо, нога болит на погоду.

– Есть еще что-то, что я должна знать? – спросила я, видя, как Бэтти собралась уходить.

– Не стой возле окон, не стой под люстрами, шкаф, даже если кажется, что дом построен вокруг него, тоже может принести тебе сюрпризы. Я не говорила, что горничных здесь раньше было две? Нет? И не буду!

Она направилась по коридору, оставляя за собой шорохи и звуки, наполняющие тишину. «Мамочки!» – пронеслось в голове, а я снова посмотрела на люстру и погрозила ей пальцем.

Вдруг в коридоре послышался шум, и на пороге появился генерал.

Я вздрогнула, чуть не подпрыгнув, и чуть не схватилась за сердце, словно в тот момент моя душа почувствовала, что один шаг – и я окажусь в мире, наполненном давно забытыми ужасами. Тут мы беседуем про генеральское «проклятие», а потом появляется он – внезапно и таинственно, как будто сам дом ожил, чтобы показать, будто оно реально здесь есть!

Лицо генерала было искажено болью, словно сквозь него пропускали осколки невыносимой агонии. Но в его взгляде горел огонь – огонь, который я не могла игнорировать, огонь, что говорил о внутренней борьбе, о страданиях и о той силе, что держит его на грани.

Он смотрел прямо на меня, и я почувствовала, как сердце забилось быстрее, словно внутренний механизм, запущенный в спешке.

– Где Элеонора? – спросил он низким, угрюмым голосом, в котором слышался тревожный оттенок – как будто он уже знал ответ, и его сердце сжималось от ожидания.

Я сделала глубокий вдох и постаралась скрыть свои эмоции, чтобы не выдать ни тени волнения.

– Она ушла, – ответила я тихо, стараясь говорить ровно, – она очень спешила.

Генерал нахмурился, и я заметила, как его руки сжались в кулаки, словно он сдерживал нечто – гнев, тревогу или, может быть, отчаяние.

– Так и не попрощалась? – его голос стал чуть мягче, с нотками надежды, словно он все еще цеплялся за ту малую искру, что могла помочь ему в этой тьме.

– Она забыла свой веер на столе.

– Я отнесу его ей, – сказала я, избегая его взгляда. И лишний раз не останавливать взгляд на его лице, как советовала Бэтти.

Он посмотрел на меня с той особенной тенью в глазах, которая будто говорила о том, что ему не все равно, и одновременно – о том, что ему все равно, что я знаю.

Я быстро вышла из дома, направляясь к входной двери, и заметила, что карета генеральши еще не уехала.

Занавески кареты были плотно зашторены, и снаружи ничего не было видно, – но я чувствовала, что внутри происходит нечто важное, словно это – ключ к разгадке всего.

Интересно, почему она еще здесь?

Глава 12. Тайна генеральши

И быстро направилась в сторону входной двери с огромными, тяжелыми ручками, украшенными тонкой ковкой.

Звук моих шагов эхом разнесся по гулкому холлу, когда я с легким усилием толкнула дверь и вышла наружу.

Передо мной раскинулся заросший сад, окутанный легкой, почти невесомой завесой тумана, которая словно прятала его тайны и воспоминания. Густые ветви старых деревьев, искривленные временем и ветрами, тянулись ввысь, как бы пытаясь поймать в свои когтистые лапы звезду.

Свет, пробиваясь сквозь густую листву, создавал причудливые узоры на земле – тени и свет, сплетающиеся в замысловатые картины, словно сама природа рисовала свою сказку.

Мох, мягкий и влажный, укрывал тропинки и корни, превращая их в зеленый ковер, по которому хотелось ступать осторожно, как по таинственной тропе, ведущей в забытые уголки прошлого. Запах диких цветов – сладкий и насыщенный, с оттенками лаванды, полыни и старой древесины – наполнял воздух, напоминая о давно прошедших летних вечерах, когда в этом саду звучали смех, музыка и голоса гостей на званых обедах и балах.

Заброшенные аллеи, обрамленные диким шиповником и вьющимся виноградом, казались таинственными путями, ведущими к невидимым сокровищам. Они вели к старинному фонтану, чей каменный рот, покрытый мхом и лишайником, хранил в себе шепот забытых признаний и потерянных надежд. Сейчас эти сухие губы, кажется, потрескались от жажды, словно хотели пить уже много десятков лет.

Я прошла по извилистой дорожке, покрытой мелкими трещинами и проросшей травой, направляясь к карете, которая стояла чуть в стороне, в тени старых деревьев.

Воздух был насыщен тишиной, только издалека доносились редкие звуки – щебетание птиц, тихий шелест листьев под легким ветерком.

Не доходя до кареты, я вдруг услышала приглушенные голоса. Они звучали изнутри, и их было два: один – приятный, бархатистый мужской голос, а второй – знакомый, женский. Второй явно принадлежал генеральше.

Эти звуки словно разбудили во мне что-то неожиданное – я даже сбавила шаг, замерев в нерешительности. Может, я не вовремя?

– …мне кажется, что скоро нам понадобится новая сиделка, – послышался голос генеральши.

– Любовь моя, тебе больше поговорить не о чем? – раздался незнакомый мужской голос, с легким оттенком насмешки.

Занавески кареты были плотно зашторены, и снаружи ничего не было видно, только слышно – голос и тихий шелест ткани.

– Ты что? Боишься, что придет муж и постучит в карету? – усмехнулся голос генеральши, с легкой ироничной ноткой. – Такими темпами он придет сюда только к следующему году!

Я почувствовала, как во мне просыпается очень плохая девочка – та, что не терпит секретов и притворства.

Внутри закипела решимость, и я взяла и постучала в дверь кареты.

Глава 13. Ложь во благо

Голоса притихли.

Внезапно одна из занавесок медленно открылась, и я, не раздумывая, протянула в окошко веер – тонкий, изящный, с узором в виде золотых цветов.

– Вы забыли, – мягко сказала я, – на столе в комнате мужа.

Генеральша мгновенно улыбнулась, тонкая и холодная, словно лед под солнцем. Ее глаза заискрились хитростью, и она, словно беззвучно, кивнула.

– О, благодарю! – произнесла она, улыбка на лице исчезла так же быстро, как и появилась, – и тут же, с легким, будто случайным движением, она дернула штору, убирая с моих глаз все лишние детали.

Печать магической клятвы снова проступила у меня на руке, как бы намекая, что генералу об этом знать не положено.

Кучер, послушно и без суеты, стегнул лошадей, и карета тронулась с места, мягко покатилась по узкой, извилистой дороге, ведущей в тень мрачного леса.

В воздухе повисла тишина, глухая и тяжелая, словно сама природа притихла в ожидании, когда карета скроется в чаще.

Я отправилась обратно в поместье, чувствуя внутри какое-то странное, гнетущее ощущение.

Генерал ждал в коридоре.