На бордюре сидела и курила девица в простеньком домашнем платье. Оно задралось, обнажая до самого бедра длинные красивые ноги. Когда Данилов проходил мимо, девушка отчего-то радушно с ним поздоровалась.

В этот момент он ощутил вожделение к ней – и это оказалось странно и даже неприятно, как если бы человек, который привык вкусно есть дома или в лучших ресторанах, вдруг захотел шаурмы в грязной привокзальной забегаловке.

Данилов сделал над собой усилие, чтобы не заговорить, не завязать общение, и прошел мимо.

Многие окна в общагах оказались распахнуты, поэтому виднелись веками не стиранные тюлевые занавески и одинаковые люстры. Странно, но некоторые из них, несмотря на яркий солнечный день, светили.

И вдруг ему на миг пришло другое видение, на этот раз наяву.

Минуло лет тридцать или сорок. Он лежит на кровати почему-то именно здесь, в этой общаге, – или, может, в ином казенном заведении. В какой-то богадельне: одинокий, несчастный, больной, в жаркой, душной комнате. Туалет и ванная в конце коридора, ему, чтобы туда дойти, надо собрать все силы.

Да что это с ним опять такое?!

Он вышел из квартала общаг и оказался на берегу пруда. Кажется, наваждение кончалось. За прудом расстилался лес.

Купаться в пруду запрещалось, но кое-кто загорал на солнышке на подстилках – в основном девушки и молодые женщины.

Данилов сверился с навигатором: это Большой Лосиноостровский пруд, а дальше расстилаются широкие просторы Лосиного острова. Он вышел на тропинку, в тень – и сразу стало легче дышать.

Вдруг подумалось: раньше сны и видения предсказывали ему будущее страны, а то и всей планеты. Предупреждения порой случались апокалиптическими, они с Варей (и с полковником Петренко) тогда выходили на бой, пытаясь изменить происходящее. Им это зачастую удавалось. Самого страшного (в их понимании) не совершалось. Однако взамен в мире происходили иные бедствия – возможно, гораздо более тяжелые, о которых они не имели понятия и потому никак не могли предотвратить.

Была ли бесполезна и бессмысленна их борьба? Нет, Данилов верил, что не бесполезна и не бессмысленна. Но Зло оказалось многолико и неисчерпаемо, и у него, словно у сказочного дракона, взамен одной отрубленной головы вырастало две.

А теперь, похоже, Мироздание или Господь предупреждает о больших-пребольших проблемах его самого. О трагедии, которая, возможно, угрожает ему и его семье. Ему надо что-то совершить и изменить в своей жизни, чтобы нечто очень плохое не свершилось с ним.

Из сервиса позвонили не через три часа, а через четыре. Данилов ноги себе истоптал по аллеям Лосиного острова.

Он пришел, заплатил, сел в свежевымытую, бодрую, воспрявшую духом машину.

Вдруг, после дальнего похода – больше десяти кэмэ пешком, как показал одометр в часах, – ужасно захотелось есть и пить. Бутылка с водой у него всегда в салоне имелась – она и нагреться особо не успела, машина обреталась в прохладном боксе. А вот с едой затык.

Данилов обычно, когда покупал где-то на заправках кофе или чай, сахар не сыпал, вкус напитка не портил. А саше с песком жалко было выкинуть, и он их бросал то в бардачок, то в нишу у ручки переключения передач. Вот и сейчас упаковки со сладеньким там валялись.

Чтобы повысить глюкозу в крови и забить чувство голода, он разорвал один из пакетиков и, не глядя, высыпал себе в рот.

И о гадость! Внутри оказалась – соль!

Осознав это, Данилов растворил дверцу и выплюнул все, что успел высыпать в рот, на улицу, на асфальт. Потом долго отплевывался, запивал неприятное чувство водой. Схватил разорванный пакетик – как он мог так ошибиться?

Однако на саше типографским способом оказалось отпечатано: «Сахар», 5 граммов – и название фирмы.

Господи, что же там эти производители творят?

Или – не они?

Глава 3
Потомственная ведьма

Варя сдержалась, не стала сразу, на пороге вываливать на Данилова, что произошло за день, – хотя хотелось. Но уняла себя и для начала усадила своего мужчину за стол – тем более он бросил мимоходом, что голоден как волк.

Продукты она заказала в ближайшем гипермаркете, в том числе окрошечную смесь. Подала ему, по случаю жары, окрошку. Белого мозельского рислинга, запотевшего в холодильнике, не допитого вчера с гостями, супруг сам себе налил. Когда он полтарелки съел и бокальчик выпил, Кононова ему наконец рассказала и о своей кофточке на старом фото, и о карточках из 1989 года, на которых вдруг появился человек, чрезвычайно похожий на Вежнева.

– Пойдем, покажешь, – предложил Алексей.

– Доешь сначала.

– Как Сенечка?

– Да ты же видишь, все нормально.

Сынок прекрасно играл сам с собой в манеже.

О своем страшном сне и тем более о вдруг нахлынувшем видении – собственной старости где-то в богадельне – Данилов решил промолчать.

Когда посмотрели альбомы, Варя решительно сказала:

– Ты же видишь, что с тех пор, как в нашей жизни появились Вежнев с Любой, начались эти неприятные чудеса!

– А как это может быть? Они пришли к нам в гости, незаметно прокрались в спальню и подменили фотографии в альбомах?

– Я думаю, происходящее можно объяснить нелинейно, мистически, а как конкретно – тебе видней. Ты же у нас экстрасенс.

– Пока я ничего не представляю. Как и еще одно «чудо», – и он поведал жене о соли, оказавшейся в пакетике из-под сахара.

– Вот видишь, – без особой логики подытожила Варвара.

Данилов

Назавтра произошло новое удивительное событие.

В офис/амбулаторию Данилова пришла – на прием! – Люба. Она зарегистрировалась под другой фамилией – ничего удивительного для чекистской братии. А то б он насторожился, конечно, и, вероятно, в посещении отказал. Но тут – время очередного пациента, и входит она, этакая – совсем в ином образе, чем являлась с Вежневым к ним домой: длинное, скромное ситцевое платье, никаких тебе вызывающих разрезов или декольте. На ногах – сдержанные босоножки в греческом стиле, совсем без каблука. Почти без косметики, волосы заколоты в скромный пучок. И ни малейшего секси-блеска (как позавчера) в озорных глазах. Напротив, взгляд максимально притушен и скромен.

– Зачем вы здесь? – с ходу нахмурился Алексей. Своих клиентов он никогда не принимал столь сурово.

– Вот это здорово! – улыбнулась она. – Вам, значит, пациенты не нужны? А ведь я вам большие деньги принесла. Только что заплатила у вашей секретарши – или как ее лучше именовать, медсестрой?

– Если б я знал, что это вы, отказал бы в приеме. Но вы ведь на подлог пошли, под чужой фамилией записались.

– Алексей Сергеевич, миленький! Мне действительно нужна ваша помощь! Я так обрадовалась, когда узнала от Петренко, чем вы по жизни занимаетесь! У меня реально проблема, и я не представляю, кто мне может помочь. Кто, если не вы?

– Хорошо, выкладывайте, – вздохнул Данилов. – Сразу предупреждаю: раз пришли, будьте откровенной – вы ведь подписали сейчас в приемной договор об оказании услуг, а там соглашение о неразглашении, в том числе и с нашей стороны. Все, что будет сказано в этом кабинете, здесь же и умрет.

– Даже с супругой вашей, Варварой Игоревной, занятными случаями из своей профессиональной практики не делитесь?

– Никогда. Больше того, у нас как в церкви: даже сам факт исповеди, то есть вашего визита ко мне, считается тайной. Поэтому говорите, раз пришли.

– С чего начать… Понимаете, Алеша, у меня есть парень. Или был парень. И это не Вежнев, он просто коллега, сослуживец. А с тем мы три года знакомы, и в него я влюбилась сразу же как кошка. Он красавец, но в ином стиле, чем Вежнев, этакий брутал, трехдневная щетина, кожаная куртка, мотоцикл. Зовут Славик. Как он любит себя называть, Вячеслав. Или Вяча. Короче, я как его увидела, так просто потекла (извините). И довольно долго его добивалась. Он на меня, как и на всех прочих женщин на свете, свысока смотрел. Но потом мы все-таки сблизились. И он переехал ко мне. Последовали месяца два или три абсолютного счастья. А потом началось!.. Во-первых, он оказался жутко, патологически ревнив. А я ведь – вам, Алеша, могу сказать, вы и так благодаря Кононовой знаете – работаю в органах. Да, под прикрытием. Формально числюсь пожарным инспектором в МЧС. Но мне по службе приходится и по ночам на задания уходить, и по двое-трое суток дома отсутствовать. И начались скандалы, просто феерические, гомерических размеров. Он и орал на меня, как бешеный лось, и руку пытался поднимать – только я девушка подготовленная, и он ответку сразу получил, после чего еще пуще взбесился. Короче, взнуздать меня ему не удалось – хотя он своих попыток не оставлял… Следить за мной пытался – а я из-под наблюдения уходила, и это гораздо сильнее его расстраивало, типа раз сбежала, значит, точно к любовнику. И мою ревность он, в свою очередь, пытался вызвать. Однажды пошли мы с ним в ночной клуб, к нему какая-то толстуха приклеилась, и они в туалете вдвоем уединились. А потом он ко мне возвращается с этаким победительным видом: типа как я эту глядину (извините) уестествил! Почти у тебя на глазах! И тебе отомстил! Ну и получил от меня прямо там, в клубе, коленом пониже живота. Потом где-то неделю скрывался, а затем все равно явился: люблю тебя, Люба, не могу, прости меня за все, пусти в свою кровать обратно. Так мы и жили, как на вулкане, два года с лишним… Но я его, что там говорить, любила. И он меня, по-моему, тоже. Только однажды, в феврале текущего года, является и заявляет: я типа полюбил другую. А от тебя, прости, ухожу. Ну, что делать. Уходишь и уходишь. Собрал он вещички, сдриснул. Честно вам скажу, Алеша: пусто мне стало и одиноко. Как будто кусок жизни вынули… Я, конечно, по нашим каналам прокачала, где он, с кем. Выследила и осмотрела ее, разлучницу. Настоящая мышь серая. В бухгалтерии работает в крупной фирме. Абсолютно ничего собой не представляет. Готовить любит, как ее подружки свидетельствуют. По хозяйству хлопочет. Цветочки, то-се. Мечтает о большой семье и куче деток.

Я попыталась, конечно, пустоту после него заполнить, но мне тоже, в свою очередь, мужики попадались сплошь спокойные-честные-умные – типа, извините, вас, Алеша. Скучно мне с ними было. А неделю назад – снова Вяча в дом ко мне является. С тем же рюкзачком. Я, говорит, с той мымрой нажился. Надоела она мне до зубной боли. Не нужны мне ни пироги ее, ни разговоры о будущих спиногрызах. Хочу, говорит, снова с тобой быть, Любовь моя!.. Если честно, эти слова он мне говорил в постели – только на пороге возник, я сама сразу, как кошка, на него кинулась, и мы в койку упали. Понимаете, Алексей Сергеич? Вот такой пердимонокль.

– Не вижу, в чем проблема? – вопросил экстрасенс. – Раз вернулся – значит, хорошо. Ну и живите с ним дальше.

– Но я не хочу этой зависимости! От него! И теперь ведь по новой начнутся у нас с ним страсти, выяснения отношений! Я как представлю, что будет, мне не то что нехорошо, просто блевать тянет!

– Может, вам по жизни такое как раз и нужно? Вы ведь сами только что сказали: когда Вяча (могу я так его называть?) ушел, вам стало пусто и одиноко. Может, вы по бурному выяснению отношений как раз скучали?

– Ах, господи! На самом деле я, как всякая женщина, больше всего хочу тихой, уютной гавани.

– Кто знает! Может, в мечтах – да, а согласно вашему характеру и конституции вам требуется фейерверк, и только в нем, в этом море огней, и с ним, вашим Вячеславом, вы и будете счастливы.

Люба задумалась.

Данилов понял, что наступил удобный момент, и предложил:

– Давайте я посмотрю вас – ментально. Использую свои способности. Вы ведь за этим ко мне пришли. Постараюсь углядеть, какие в реальности у вас и вашего подсознания пожелания, стремления и нужды.