Отчасти она и согласилась именно для того, чтобы смочь! Чтобы справиться. Частично, потому что именно этим всегда хотела заниматься. Она положила большую часть своей жизни на то, чтобы научиться в несущественных на первый взгляд поступках, действиях, в едва уловимых намеках угадывать преступника. Определять того, кто способен убивать. Угадать убийцу еще тогда, когда он сам не знает, что встал на кривую дорожку злодеяний.

И вот такая возможность предоставилась. Она не могла упустить.

Также нельзя исключать, что ей понравился брутальный подполковник. Кира улыбнулась при воспоминании о Григории. Она скучала. Невыносимо. Он так и не приехал. Они разговаривали почти каждый день, но этим не заменить взгляда, прикосновения, близости, живого присутствия. Эти мысли она прогнала от себя сразу, чтобы не упасть в пучину грусти.

Ловко Вольцев посадил ее на «иглу расследования». Хитрец. И теперь она ждала. Ждала, когда ее позовут обратно.

Больше двух недель прошло с момента заседания комиссии по внутреннему расследованию.

– Все хорошо, – скупо поделился новостями Самбуров и переключился на что-то другое.

«Мы тебя ждем» или хотя бы «Ты можешь вернуться» так и не прозвучало.

Может быть, ее не позвал Вольцев? И не позовет. Убийство оказалось хорошим поводом от нее избавиться? Ладно, пусть по-другому: поводом закончить с ней сотрудничество.

И что она будет делать, если так? Возглавит агентство Юнки? Станет помогать женам возвращать мужей? Снимать и ставить на должности сотрудников? Помогать избавляться от тиранов-руководителей? Выйдет замуж за Самбурова и станет женой следователя? Об этом хотелось думать еще меньше. Она выйдет замуж за Самбурова. Но это же не все? Свадьба должна быть началом, не концом.

Девушка даже головой помотала, отгоняя от себя тревожные мысли.

Она сидела на скамейке в кафе, спиной к столу, свесив ноги в воду. Прелесть прибрежных кафе – в возможности установить веранду непосредственно над водой.

Опасная близость к стихии. Сегодня море как игривый котенок играет у твоих ног, а завтра жестокой волной сносит твои труды под основание – веранду, фонари, столы и стулья, – закидывает камнями окна и витрины.

Кира много раз видела, как после очередного шторма люди со спокойными невозмутимыми лицами собирают камни, убирают обломки, выметают гальку, восстанавливают кафе, дома и магазины. Раз за разом. Не меняясь в лице. Не сетуя и не злясь. Жизнь рядом с непредсказуемой своенравной стихией. Смирение с данностью.

Две пары ног спустились в воду по обе стороны от нее. Ярко-розовый лак на ногтях одних помог догадаться, что они принадлежат Юнке. Затем перед ее носом оказалась папка с просвечивающими сквозь синюю пленку фотографиями трупа, так что вторые ноги принадлежали Ане.

Кира не плюхнулась в воду от радости только потому, что ей помешали перила. Дожила! Она радуется преступлениям.

– Вольцев ждет тебя обратно. Удивлен, почему отпуск настолько затянулся. Тревожится, что убийство, совершенное у тебя на глазах, слишком болезненно сказалось на твоей психике. – Аня замялась, встретившись с изумленным взглядом Киры, но все-таки договорила: – С психологом предлагает поработать… корректным… профессиональным… Дмитрий Юрьевич беспокоится…

Кира выдернула из рук девушки папку и буркнула:

– Не надо психолога. Я сама психолог. А Самбуров? – ляпнула специалист по психопатологии раньше, чем сообразила, что послание от Вольцева ей передает подчиненная Григория и не следует ее вплетать в их личные отношения. Но куда уж деваться, если все на виду?

Аня неопределенно пожала плечами. Неловкость сгладила Юнка:

– А Самбуров лопнет, если не перестанет на все дуться. Вообще.

– Что? Агентство закрыл? – по обиженной физиономии девчонки догадалась Кира.

– Да! – сказала девушка и мстительно прищурилась. – Зато я вволю насладилась его мучениями после того, как ты сбежала.

Кира не думала, что ее поездка выглядит как побег, но спорить не стала.

– Даже немножечко добавила… э-э… – сестренка Григория жеманно махнула ручкой, – полутонов. Что его только ни терзало. И тоска-скука, и чувство вины, и страх, что ты за него замуж не пойдешь и вообще уедешь из страны.

Кира помотала головой.

– Куда уеду?

– Тебя же куда-то пригласили?

– Ну уж нет, если избавлять от психов и антисоциальных элементов, то свою страну, – засмеялась Кира. – Чужие пусть сами разбираются.

– Вот! Но Самбуров этого не знает! Пусть сомневается! Сговорчивее будет, – просияла Юнка. – Я отучусь и вернусь. – Девушка огляделась вокруг и быстро сменила тему разговора: – Ты в том баре коктейли пробовала?

– Если алкогольный, бери у них «Беллини» на шампанском. «Тет де Шеваль», – улыбнулась Кира. – Мне домашнего малинового лимонада.

– И мне чего-нибудь сладкого без алкоголя, – дополнила заказ Аня.

Киру окружали женщины, не считавшие калорий, способные безостановочно и счастливо поглощать жиры с углеводами, даже не отрабатывая их в спортзале.

Вергасова никогда не страдала завистью. Ни к чему. Даже не потому, что догадывалась: если судьба дала в одном месте, то непременно отыграется в другом. Просто видела жизнь иначе. Понимая человеческую психику, знала, что решает не набор данных, не блага, полученные человеком от рождения или по наследству, а как конкретный человек умеет с этим жить, работать и чувствовать себя. Даже родившиеся в богатой известной семье легко спиваются и умирают от болезней, чувствуя себя несчастными, ненужными и одинокими. А можно в простой семье, вынужденной бороться за жизнь на окраине мира, жить счастливо и радостно, ощущая поддержку и любовь. Количество счастья, удовлетворенность собой, гармония и спокойствие – это то, что человек выдает себе сам.

Все это игры восприятия и особенности психики, с которыми можно работать. Но с одним ее сознание смириться не могло. Одному качеству она завидовала черной завистью и бесконтрольно – возможности жрать и не толстеть. Этого ей было не дано, и поменять данность никому не под силу. Она ограничивала себя в еде и пахала как проклятая в спортзале. Другого варианта не поправиться у нее не было.

– Что там? – специалист по психопатологии раскрыла папку, углубляясь в изучение записей.

– Серия, – с ходу объявила Аня.

– Уже? – нахмурилась Кира. – Мне начинает казаться, что мое присутствие каким-то мифическим образом стягивает маньяков в Краснодарский край. Хотя это, пожалуй, слишком амбициозно с моей стороны.

– Не знаю, как насчет тебя, но наш отдел начинает специализироваться на серийных убийствах, – хмыкнула Аня.

Некоторое время Кира изучала содержимое папки, потом задумчиво уставилась в море, которое плескалось перед ними и стало молчаливым свидетелем. Снова полистала папку, присвистнула:

– Ого! Два случайных трупа!

– Да, мы убеждены, что двух женщин он убил случайно, ну то есть от безвыходности положения. А собирался убить только хозяйку дома, Фельдман Наталью Анатольевну, тридцать пять лет, место проживания город Краснодар, по профессии врач, – технические данные о жертве Аня произнесла быстро и речитативом, потом снова заговорила медленно и обстоятельно: – Она его знала, сама впустила. Никаких следов взлома. А вот дальше пошло не по плану. Наталью он смертельно ранил сразу в прихожей, на шум вышла одна из подруг, он бросил жертву и кинулся за ней. Вот план дома, посмотри. Догнал у дивана в гостиной, просто перерезал горло и бросил, больше не трогал. Тут же обнаружил третью женщину, она, видимо, кричала, пыталась выбраться через окно, потому что следы крови на шторе и сетке от москитов. Он ее убил у окна, тоже перерезал горло. Орудие убийства унес с собой. Предположительно охотничий нож.

– Затем он перенес Фельдман в гостиную и уже занялся ею, – продолжила Кира, листая дело.

– Угу. Фельдман лежала, видимо, без сознания, не двигалась. В коридоре осталась лужа крови – натекла, пока он убивал двух других женщин. Но в гостиную он перенес ее еще живой. Потому что в конце концов умерла она от потери крови, – подтвердила Аня. – Вот это вот он сотворил со своей основной жертвой, – девушка ткнула пальцем в фото, – и покинул дом. Следов почти нет, он был в перчатках из натуральной кожи, есть микрочастицы на теле жертвы. Все инструменты он забрал с собой – нож, пику и кисть. Шарф принадлежит жертве. Пояс от ее платья. Бабуля с собакой гуляла, они и нашли тела. Она видела, как он выходил из дома. Но кроме того, что он был в черной одежде и ярко-синих кроссовках, ничего сказать не может. Эксперты говорят, у него на ногах что-то было, следы размазанные. Видимо, не кроссовки все-таки, а бахилы. Бабуля подслеповата.

– Сейчас все в черной одежде, – хмыкнула Кира. – А женщина, которая осталась жива? Что она видела?

– Ничего! – пожала Аня плечами. – Она услышала крики, когда шла из туалета, шмыгнула в кладовку и просидела там, пока не приехала полиция. В щель видела, как он убил Елену Семенову – это вторая жертва. Перерезал горло. И как она лежала у дивана. В шоке, в истерике, но в себя пришла быстро.

Кира покачала головой.

– Может, слышала что-то? Убийца разговаривал?

Аня помотала головой.

– Она включила стрим в соцсеть, – капитан МВД поменяла листы в деле и снова отдала Кире.

– Темно и части ее лица? – вытаращила глаза Кира.

– Да. В полицию позвонить она не догадалась, рыдала в камеру своего телефона. Знаешь сколько по времени? Час! Убийца разукрашивал жертву, а она шипела и сипела в камеру своего телефона. Те, кто входил в прямую трансляцию на ее странице, ничего не поняли и, естественно, тоже не вызвали полицию.

– Включить прямую трансляцию вместо звонка в скорую или в полицию? Удивительная недоработка инстинкта самосохранения, – хмыкнула Кира.

– Ага. Зато хайпануть на убийствах возможности не упустила. И не боится, что убийца придет ее добивать.

– Что? Рассказывает, что психопат приходил за ней? – Кира вскинула брови и посмотрела на Аню.

– Ты прозорлива, как всегда, – улыбнулась Аня. – Зуля Газулина, тридцать лет, жительница Краснодара, гуру по женским практикам, продает курсы по раскрытию себя и приобретению сексуальности. В доме Фельдман они как раз собрались устроить какое-то мероприятие по обретению женственности или еще чего-то такого. Свечки зажигали, карты какие-то раскладывали. Она считает, что это какой-то женоненавистник из ее хейтеров. Пришел убивать ее, а ей повезло, и она смогла укрыться.

– Ей угрожали?

– Нет. Ну в комментариях много злобы и похабства, но ничего выдающегося. Распечатка есть. Посмотри.

Кира помотала головой.

– Он не за ней приходил. То, что он хотел сделать, он сделал. – Специалист по психопатологии указала на фотографии, сделанные в доме жертвы. – Беспорядок. Это он?

– Да, похоже, что-то искал. И, видимо, нашел, потому что не весь дом перевернут, а только вот этот комод. На книжных полках и консоли ничего не тронуто.

– Визажист недоделанный! – буркнула Кира. – А второе дело как нашли? Убийство совершено в Адлере?

– Да. Вольцев сразу стал искать похожие дела. Жертва так разукрашена – явно неадекват постарался. То, что нашел, на первый взгляд не очень похоже на краснодарское дело. Много отличий… Но Самбуров и Вольцев считают, что наше дело. Григорий поехал с родственниками поговорить.

Кира с трудом удержалась, чтобы не выпытать у Ани, куда конкретно отправился Самбуров, под предлогом, что она тоже хочет поговорить с родственниками. На нее неожиданно накатило непреодолимое желание его увидеть. Аня сразу призналась, что адреса не знает.

– Видеокамеры на улице ничего не дали. Это район Алма-Атинской, там сплошной частный сектор, все камеры направлены на дома. Он уходил пешком, если и сел в машину, то мы не знаем, где и в какую.

Кира снова уставилась на морскую гладь, продолжая держать в руках раскрытую папку.