– Библиотека! Сердце моей скромной обители, разумеется. Андрей Петрович тут уже бывал много раз, теперь и ваша очередь познакомиться с шедеврами самых выдающихся умов прошлого.

В библиотеке, где в застекленных шкафах по периметру хранились книги, Антон Антонович усадил двух гостей за круглый стол, а сам двинулся на поиски нужного экземпляра, цепко поглядывая через стекло на корешки.

– Ага, вот она! – сказал он, открыл стеклянную створку и вытащил старинный фолиант. – «Дьявольские причуды римских императоров», автор Марко Донателло Сфорца, Флоренция, год издания 1883‐й. Итальянского вы все равно не знаете, потому читать буду я.

– А вы знаете итальянский? – удивилась Кассандра.

– Я много чего знаю, девушка, но кричать об этом не в моих правилах. – Он уселся на стул напротив них, поерзав, устроился как можно удобнее, как лектор перед своей аудиторией. Открыл книгу, забрался в содержание, провел пальцем по строчке, сказал: «Ага», нашел в середине тома нужную страницу и прочитал: «Двадцать шестой император Рима, Цезарь Марк Аврелий Антонин Пий Феликс Август из династии Северов, или Гелиогабал, правивший с 218 по 222 год новой эры». – Долгополов погрозил им пальцем: – Читаю, а вы слушайте предельно внимательно.

– Мы слушаем, – кивнула Кассандра. – И очень внимательно.

– Итак, читаю: «Такие правители приходят как проклятие своим народам за их грехи. И часто они являются в образе ангелов. Не рождалось еще на свет более развращенного, капризного, самовлюбленного, почитавшего чувственность во всех ее проявлениях, но жестокого и беспощадного одновременно человека, чем император Гелиогабал. Юнец, предавший римских богов и насадивший пантеон Рима чужеземными. Император цветов, как его назвали позже, или Император роз. Он прожил на белом свете коротких восемнадцать лет и всего пять из них занимал трон императора Рима. Но и этого хватило, чтобы оставить по себе такую ненавистную память, что сразу после его смерти Сенат запретил жителям всей империи называть мальчиков именем Антонин, – главным именем Гелиогабала.

Его мать Юлия Соэмия, племянница римского императора Септимия Севера, была наполовину сирийка, и это она внушила мальчику фанатичную любовь и почитание чужих богов. Его отец Секст Варий Марцелл, римский политик и военачальник, как выяснилось позднее, родным ему не был. Настоящим отцом Гелиогабала был император Каракалла, двоюродный брат его матери и тоже почитавший иноплеменных богов, в первую очередь египетскую Изиду. И когда Каракалла, который законных наследников не оставил, оказался убит вследствие заговора, то полководцы Третьего Галльского легиона провозгласили своим императором малолетнего Гелиогабала. Сторонники юноши в ряде сражений разбили его противников и привели Гелиогабала в Рим, где признали сыном Каракаллы. Но никто не ждал от тринадцатилетнего мальчика такого сокрушительного вреда, как и от его матери, ставшей регентшей при своем сыне».

Антон Антонович прервал чтение и взглянул на слушателей:

– Каково начало истории?

– Вдохновляет, – кивнул Андрей.

– Супер, – подхватила Кассандра. – Что дальше?

– Дальше: «Тогда при попустительстве Юлии Соэмии, а может быть, и по ее наущению честолюбивый и тщеславный Гелиогабал, исполненный дьявольской гордыни юнец, и начал свою «религиозную реформу», месяц за месяцем приводившую в шок и ужас всех жителей империи, особенно тех, кто придерживался консервативных взглядов и почитал древних римских богов. Во-первых, он провозгласил нового, самого главного верховного бога Рима – Элагабала, бога солнца, а себя – его верховным жрецом и понтификом. Рим ужаснулся. Во-вторых, он объединил всех римских богинь в одно лицо – в шумерскую Астарту, которой они с матерью поклонялись еще в Сирии. Рим был оскорблен. В-третьих, не знавший берегов уже пятнадцатилетней юноша взял себе в жены знаменитую красавицу-весталку Юлию Аквилию. Взрыв недовольства перерастал в бурю возмущения и праведного гнева: по древним законам Рима божественные жрицы не могли вступать в брак и должны были сохранять девственность, а нарушивших этот обет живьем зарывали в землю. Император Гелиогабал сказал на это, что она родит ему и всему Риму богоподобных детей. Он построил храм, посвященный Элагабалу, и в тунике жреца каждый год в день солнцестояния совершал ритуальный танец на глазах у первых лиц Рима. А потом приказал соорудить золотую колесницу, запрячь шестеркой белоснежных коней, и в ней по улицам Рима сам провозил золотую статую бога Элагабала. Ему мало было женитьбы на весталке, он нашел и для своего бога жену – привез из Карфагена знаменитую статую финикийской богини-девственницы Танит и лично совершил обряд бракосочетания.

Его чудачества давно стали преступлением перед Римом, но впереди были новые женитьбы, развратные церемонии и жестокие жертвы иноземным богам. А потом наступило возмездие. Всем известно, что человек, не знающий границ своей воли, ставший над любым законом, презревший всех, с диким аппетитом пожирает все пространство вокруг и гармонию приводит в хаос. Гелиогабал окружил себя гаремом, сам из мужчины перевоплощался в женщину, ездил в праздники по улицам Рима обнаженным, покрытым ярким макияжем, на высоченной колеснице, а десятки голых римских блудниц были запряжены в эту колесницу вместо лошадей. Наконец, сказал, что земля недостойна его божественных ног, и когда он шел, то перед ним улицы Рима посыпались золотым песком. Но недаром Гелиогабала называли Императором цветов! Он любил пиры, на которых собирались сотни знатных людей. А над ними были расписные матерчатые потолки. От многих приглашенных он хотел избавиться навсегда, и вот их усаживал вместе. В разгар пира потолок открывался, и на гостей высыпались сотни тысяч лепестков роз. Приглашенные задыхались от этого аромата, а возможно, и от того, что лепестки были пропитаны отравой, предположительно ядом белены. Десятки только что веселившихся людей в корчах умирали на глазах императора, сидевшего высоко над ними и наблюдавшего за их агонией».

Долгополов кивнул своим слушателям:

– Хорош император?

– С фантазией паренек, – согласился Крымов. – Известный изувер. Я уже почти забыл о его выкрутасах, но в свете недавних событий знаменитые «пиры Гелиогабала» со смертельным исходом приобретают новое звучание.

– Вот именно! – согласился Антон Антонович. – Дальше в двух словах. – Он положил руку на раскрытую книгу. – Возмущение безумным императором достигло точки кипения. Преторианская гвардия потребовала, чтобы Гелиогабал взял себе в соправители благочестивого двоюродного брата Александра и с ним прибыл в лагерь гвардейцев. Гелиогабал, его мать Юлия Соэмия и Александр прибыли к преторианцам, и император потребовал, чтобы те убили Александра у него на глазах. Вместо этого преторианцы убили самого Гелиогабала и его мать. Но перед смертью паренек успел выкрикнуть, – Антон Антонович скосил глаза на книгу, – что «проклинает всех и будет до скончания веков мстить всем своим обидчикам даже в царстве Аида и просто будет мстить всем людям, которые были недостойны даже смотреть на него, единственного и неповторимого, божественного императора, жреца верховного бога Элагабала»… – Палец Долгополова заскользил по строчкам. – Так-так… «Тела императора и его матери были разрублены на куски, их долго таскали по улицам Рима, а потом утопили в Тибре». Подождите… Вот: «Существует более поздняя легенда, времен раннего Средневековья, что после своей страшной смерти юноша-император стал демоном и теперь мстит всем людям за то, что его недостаточно любили». Такая, понимаешь, драматическая античная история, – заключил Долгополов. – Что скажете, дорогие коллеги?

– Сильно, особенно про демона-мстителя, – заметил Крымов.

– Так наш господин Маузер имитатор? – предположила Кассандра. – Повторяет шутки Гелиогабала?

– Даже не тепло – холодно, – покачал головой Антон Антонович. – Думайте, золотая вы наша. Думайте лучше.

Телефон Крымова отозвался пришедшим смс. Он взглянул на экран.

– А вот и сообщение от капитана Яшина: он сфоткал все стены Цветочного дворца и главной залы, где дали дуба мэр и его команда. Смотрите-ка, потолок, из которого высыпались розы, – не отрывая взгляда от экрана, проговорил Крымов. – И в открытом состоянии потолок, и в закрытом. – Андрей взглянул на Долгополова: – Но в закрытом, я вам скажу, это шедевр.

– Ну давайте, давайте! – махнул ручкой Долгополов. – Чего дразнитесь?

Но Кассандра, задержав руку Андрея, первой заглянула в экран и не смогла удержаться:

– Ух ты!

– Ну что, что? – вопросил хозяин дома. – Хотя у меня уже есть догадки…

– Наслаждайтесь, Антон Антонович, – Крымов протянул старику телефон. – Вам это понравится.

Тот перехватил трубку и уставился на дисплей.

– Чтоб меня…

На закрытом потолке была сцена на тему античности – она упрощенно повторяла одну из множества картин, написанных в разные века и посвященных этой теме – пирам Гелиогабала! Юный император на возвышении, уложив руки на подлокотники трона, смотрит вниз, как его подданные, только что пировавшие, корчатся, утопая и задыхаясь в море смертоносных роз.

– И книжка в тему, и картина тоже, – заметил Крымов.

– Да-да, – подтвердил Долгополов. – Ну что, золотая наша девочка, все думаете, что это таинственный имитатор?

– А кто же еще?

– Может быть, это таинственный мститель?

– В каком смысле?

– В самом прямом. Подобные пиры разыгрывались в разные века разными коронованными особами. Может быть, без античного размаха, но было! Приглашали врагов, а потом на тебе – отраву с неба. В этой книжке и приложение есть, как один герцог, живший в восемнадцатом веке, отправил на тот свет своего дядю-конкурента со всем его семейством. Камерный такой обед на шесть персон, а итог все тот же. Муки, корчи, агония.

– Вы хотите сказать, что это сам Гелиогабал странствует по временам и народам и совершает по заказу такие вот преступления? Очень смешно, Антон Антонович, – поморщилась Кассандра.

– Что, невероятно?

– Совсем.

– А по-моему, очень вероятно! – возмутился Долгополов. – Вот если бы всех этих умников из мэрии отравили цианидом, мышьяком или ипритом, я бы сам первый сказал: да чего тут гадать? Ловкачи! Но вы забыли, что яд, которым отравили Расторгуева, из чертовой белены с «Дьявольских полей». Из потустороннего мира. Кстати, насчет этих самых полей: найду-ка я еще одну книгу.

Антон Антонович вернул один фолиант на место и стал искать другой.

За его спиной Кассандра опустила глаза.

– Андрей…

– Что? – отозвался Крымов.

– Такое и вправду может быть?

– Хе! – вырвалось у бодрого старичка, рыщущего по полкам. – Фома неверующий. Вот! Вот! – он достал другой фолиант и тоже выложил его перед своими гостями. Тут у него была закладка на том самом месте. – Посмотрите, гравюра Дюрера «Дьявольские поля».

Гравюра была хороша. Поле уходило к самому горизонту, где закатывалось солнце. И всюду цвела белена. Но головки цветов на первом плане были с устрашающими лицами демонов, а листья стали их когтистыми лапами.

– Вот что такое, Кассандра, «Дьявольские поля», – ткнул в репродукцию пальцем Антон Антонович, – вот откуда была собрана белена, убившая мэра Расторгуева.

– Я хотела спросить о другом, – сказала Кассандра. – Нежели этот безумный Гелиогабал может странствовать уже две тысячи лет между мирами и устраивать такие представления? Если без шуток, иносказаний и аллегорий. Неужели у него может быть такая способность?

Крымов перехватил взгляд Долгополова:

– Антон Антонович, ответите даме на этот вопрос?

– Отвечу, – кивнул тот. – Если он демон, то, конечно, может. И тот, кто попросит у него хорошенько о помощи, посулит ему награду, к тому он может и заявиться. Чтобы в очередной раз пошутить и отомстить!

Кассандра уже что‐то активно искала в телефоне.

– Нет, не он. Не он!

– Ты о ком? – поинтересовался Андрей.