– Портретов Гелиогабала, Антон Антонович, очень много, но он никак не похож на благотворителя Маузера. И еще, мне кажется, ваш юный император был просто капризным сумасбродом, а «убийца с цветами» – хитрейший злодей. Что вы на это скажете, Антон Антонович?

– Скажу, что за две тысячи лет и повзрослеть можно, слоняясь в аду. Как думаете? – Но ответа он не ждал. – Предлагаю смастерить обед. – Хозяин дома сполз со стула. – Вскипятить чайник, порезать сырку и колбаски, хлебушка, достать варенья разного, наливочки, как я вам обещал, и пройти в сад. – Он задумался, теребя правую бакенбарду. – Андрей Петрович…

– Да?

– Я поручаю хозяйничать вам, а сам я пройду в свой кабинет и займусь делами. Сделаю пару-тройку звонков. Какая наливка в буфетах, вы знаете. Мне нужно полчаса, не более того. А Кассандра вам в помощь. Хорошо?

Крымов пожал плечами:

– Мы все сделаем и будем ждать вас.

– Вот именно, и тогда потрапезничаем от всей души. Мне же нужен ключ от очередной двери. Маленький золотой ключик!

Антону Антоновичу Долгополову хватило именно получаса. Кассандра никак не могла надышаться благоуханием яблонь. Когда стол был собран, хозяин вышел из дома с папочкой и направился к ним. Тут уже было все приготовлено для трапезы: чайник выпускал пар, сыр и колбаса были нарезаны, хлеб и фрукты грудились в огромной миске, варенье наполняло вазочки, стояли две бутылки с наливкой, стопки, так хорошо знакомые Крымову, ждали, когда же их наполнят.

Кассандра не удержалась, прихватила с блюдца ломтик сыра и быстро отправила в рот.

– М-м, нежный какой!

– Из местного магазина «Сыры и колбасы по-домашнему», – пояснил Крымов.

– Ну, чего смотрите? – спросил хозяин дома, опускаясь в плетеное кресло. – Наливайте, Андрей Петрович! Думаете, я не проголодался? После мозгового штурма голоден, как волк.

Крымов с улыбкой наполнил стопарики золотистой наливкой.

– Сдвиги есть, стало быть?

– Еще какие, – ответил Долгополов. – Выпьем по первой – расскажу.

Они чокнулись и выпили. Кассандра только пригубила напиток.

– Сладкий какой и ароматный! – зажмурилась она.

– Конечно! – усмехнулся бодрый старик. – Какими ручками‐то сделано! – Он показал свои старые, немного скрюченные, но цепкие лапки. – У-у! А с какой душой и каким сердцем. – Антон Антонович с гордостью похлопал себя по груди. – Понимать надо. Теперь о деле. – Тон его сразу переменился. – Звонок «наверх», – он ткнул пальцем в летнее небо, – и три звонка моим агентам решили половину дела.

– Наверх – это в Небесную канцелярию? – спросил Крымов.

– Разумеется.

– А что такое Небесная канцелярия? – спросила Кассандра.

Мужчины переглянулись.

– Об этом позже, – ответил Долгополов. – Так вот, звонки сделали свое дело. Стали золотым ключиком и приоткрыли двери в чужие тайны. А именно в тайны господина Самохвалова и господина Расторгуева, в секреты Яны Самохваловой. У нее есть подруга, Эльвира Леонардовна Графф, тоже модель на пенсии. Вот она‐то все знает про Яну. Все ее секреты.

– А с чего она будет с нами делиться?

Долгополов усмехнулся:

– А вы ей покажете это, Андрей Петрович, – старик выудил из большой серой папки черную пластмассовую, положил перед собой и похлопал по ней. – Черную папочку.

– Я?

– Именно вы. Данные я только что получил по почте и распечатал. Если вы джентльмен, а вы именно такой, то никогда и никому не покажете и сами забудете про ее содержимое. Но она, эта дама, вам расскажет все, что знает, уж поверьте.

– Так это будет шантаж?

– Самый беспардонный. Но это единственный путь добраться до правды. Завтра ровно в полдень Эльвира Графф, как обычно, будет сидеть в парикмахерской «Афродита» на Некрасовской улице. Третье кресло от входа. Кресло справа останется за вами. Ну а там действуйте по обстоятельствам.

– Ладно. Чем это мне грозит? К чему быть готовым? Драки, перестрелки?

– Ни к чему. Просто наденьте темные очки. Эльвира Графф отдаст все, чтобы эта информация осталась между вами. А теперь давайте пить, есть и веселиться от всей души, как мы и запланировали вначале.

– Как‐то мне уже невесело, – вздохнула рыжая журналистка. – Испортили вы мне настроение вашими секретами, монстрами, шантажом…

Она снова потянулась за ломтиком сыра и, сердито глядя в сторону, безучастно положила его в рот.

– А вы через силу, девочка, – мрачно посоветовал Долгополов. – Вот как с этим сырочком. Соберитесь, возьмите волю в кулак, опрокиньте стопарик наливки и закусите вон тем анисом. И сразу полегчает.

Кассандра вопросительно взглянула на Крымова:

– Антон Антонович, как всегда, издевается?

– Ни в коем случае – сейчас это совет мудреца.

Детектив потянулся за бутылкой с наливкой и стал разливать янтарное содержимое по граненым стопкам.

4

В полдень следующего дня Андрей Крымов притормозил на Некрасовской улице у парикмахерской «Афродита», прихватил папку, надел темные очки, вышел, сделал двадцать шагов и целеустремленно потянул на себя дверь дорогой цирюльни. Звякнули над головой колокольчики. Из семи кресел занято было только одно – третье.

Крымов обошел его и сел на четвертое, справа от крупной стройной блондинки лет пятидесяти. Модный парикмахер с выжженными волосами, возившийся у шкафчика, сказал:

– Это женское заведение, мужчина.

Но мужчина был очень собран и уверен в себе. Поэтому коротко бросил:

– Оставьте нас на пять минут, молодой человек, будьте так любезны.

Дама повернула голову и взглянула на незнакомца. Ее губы были явно перекачаны силиконом.

– Мы знакомы, мужчина?

– Нет, и не будем знакомиться. Мне нужна информация о Яне Самохваловой и Кирилле Расторгуеве, ныне покойном. Что их связывало, к примеру? Велика ли была их взаимная ненависть?

– Идите к черту, – усмехнулась дама.

– Простите, но я должен был спросить, – сказал мужчина.

Он открыл черную папку, достал документы и протянул их даме.

– Ознакомьтесь, пожалуйста. И тогда поговорим.

Дама взяла документы, стала листать, судорожно вчитываться. Краем глаза шантажист увидел, как задрожали ее руки. Она пыталась справиться с этой дрожью, но не находила в себе сил.

– Кто вы? – тихо спросила она.

– Эльвира Леонардовна, все хорошо? – осторожно спросил парикмахер.

– Сёмочка, запри, пожалуйста, входную дверь и выйди во дворик, выпей колы. Посиди там. Я очень тебя прошу.

– Вы в безопасности? – еще осторожнее спросил цирюльник с выжженными волосами.

– Эльвира Леонардовна в безопасности, – ответил за нее незваный крепыш. – Идите, Семочка, выпейте колы во дворике. Взрослым нужно обсудить одно дело.

– Хорошо, – кивнул тот и исчез.

– Вы же не из органов? – спросила она. – Иначе с этими документами вы бы говорили со мной по-другому и в другом месте.

– Все верно. Мне нужна информация, получив ее, я тотчас уйду. Даю вам слово.

– Что вас интересует?

– Меня интересуют отношения между губернатором Самохваловым, мэром Расторгуевым и Яной Самохваловой.

– Но почему именно я?

– Вы были лучшей подругой Яны Самохваловой тогда и остаетесь теперь. Вместе ходили по подиуму, вместе знакомились с мужчинами. Все вместе, вся жизнь. Только ей повезло чуть больше. А вы оказались на обочине.

– Я так не считаю.

– И тем не менее. Выкладывайте: мне нужна суть конфликта.

– Но тут замешана мистика, и если вы в нее не верите…

– Вы говорите, а я уже решу, во что мне верить.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. – Она внутренне собралась; как видно, ей предстояло заглянуть туда, куда она совсем не хотела. – Самохвалов и Расторгуев были знакомы еще с начала девяностых, занимались одними делами. Только первый был мозгом, а второй – кулаками. Расторгуев всегда завидовал Самохвалову и положил глаз на его невесту. Даже хотел отбить, но она отказала ему. А Яна могла свести с ума кого угодно, так была хороша. Длинноногая, белокожая, с длинными белыми волосами, улыбчивая, радушная. Однажды Расторгуев, гори он в аду, повез их в свой новый загородный дом. Думаю, он что‐то подсыпал Самохвалову, а когда тот вырубился, просто взял Яну силой. Еще сказал ей: удавлю твоего мужа подушкой, если будешь кусаться и царапаться. Обо всем эти двое решили забыть раз и навсегда. Только мне она рассказала об этом. Мы сидели, выпивали у них на даче, и она взяла с меня слово молчать. Потом жизнь развела бывших друзей. Самохвалов ушел в депутаты, уехал в Москву, вернулся, стал губернатором. Он был прирожденным лидером. Но и Расторгуев на месте не сидел. Выбился в мэры. Но с какой ненавистью к нему жила все эти долгие годы Яна, можете только догадываться.

– Даже представить страшно – такое не забыть.

– Вот именно. С ненавистью и желанием отомстить. А потом она мне сказала, что ей присоветовали одну старуху, настоящую гадалку и ведьму, которая знала тайну, как связаться с потусторонним миром и попросить у него помощи. Ведь молния небесная не брала Расторгуева, и пули облетали его стороной. Яна рассказала мне, что общается с некой сущностью, путем заклинаний вызвала ее и контактирует через зеркало…

– И что же это за зеркало? Обычное?

– Нет, конечно, – усмехнулась Эльвира. – Это старинное зеркало находится в краеведческом музее, в бывшем особняке купцов Караваевых.

– В нашей знаменитой городской усадьбе?

– Именно в ней. Тайну ее вы знаете, конечно?

– Разумеется. В подвале, в Гражданскую, вначале расстреливали белогвардейцы большевиков, а потом, когда власть переменилась, большевики белогвардейцев. Потом там заседали чекисты. Переехали только потому, что в подвале все время слышались голоса людей и выстрелы, а на чердаке по ночам раздавались шаги.

– Вы отлично знаете историю города для шантажиста.

– Не отвлекайтесь, Эльвира Леонардовна.

– Потом там сделали краеведческий музей, и все эти полтергейсты как будто стихли. Но слава за домом тянулись очень плохая. В спальне купчихи Караваевой, прославившейся тем, что она сошла с ума и ее там держали годами, за решетками, пока она не умерла, и стоит то самое старинное зеркало, выцветшее, в кошмарных пятнах, но в красивой раме. Яна мне как‐то показала его и рассказала, что в этом зеркале и появляется та самая сущность. На правах жены губернатора она, понятно, могла заходить в музей, как к себе домой. Даже придумала спонсорство для музея и с тех пор проводила там долгие часы. Кто бы ей что сказал?

– И вы поверили ей? Про сущность?

– Как вам сказать? И да, и нет. Пока однажды не увидела, как она говорит с этим самым зеркалом. Мы были там ночью. Я отправилась гулять по музею, а она задержалась в спальне. Я вернулась, но Яна не услышала меня. Она стояла ко мне в профиль, и зеркало было ко мне ребром, так что я ничего увидеть не могла. Но Яна как будто сделала заказ.

– Заказ?

– Да. Она сказала зеркалу: «Убейте его любым способом». Я отступила и вернулась позже. Мы с ней столкнулись уже в одном из залов. Я умолчала о том, что увидела и услышала, и она мне не сказала того, как говорила со своим отражением. Или с той самой сущностью.

– Когда же это было?

– Три месяца назад, в самом начале весны.

– Ясно. И вы думаете, что она просила у этой сущности…

– Даже не сомневаюсь – особенно теперь. Она просила убить Кирюшу Расторгуева. Но было кое-что еще, – Эльвира покачала головой, – и тут я уверена, что вы сочтете меня сумасшедшей.

– Постараюсь избежать этого.

– Вам придется очень сильно постараться, любопытный незнакомец.

– Говорите же. От вас мне нужна только правда.

– Я не сразу отошла – любопытство было сильнее. Я смотрела в щелку между дверью и косяком. Это могло мне показаться, понимаете? Чего нам только не кажется порой…

– Да говорите уже, Эльвира Леонардовна.