Они помолчали. Еще раз обернувшись, Кацуо встретился взглядом с Кику и Отоки, опустил глаза на трупы и сам случайно всмотрелся в чье-то широкое лицо, смятое косым ударом кулака. Вспомнил мысли над Янем. Эти мертвецы… теперь их принадлежность к Правому берегу, или Левому, или Центру действительно можно понять лишь по тому, во что одеты, по тому, погибли ли с оружием в руках и с каким. Глаза стали одинаково серыми, волосы – одинаково черными.

Часть его требовала иных решений: просто взять и зарубить всех, кто еще стоял на ногах и имел к ночной бойне хоть какое-то отношение. Другая вразумляла: нет смысла, объяснений придется давать слишком много, а делать это некогда, теперь – точно. А так он отправит с формальным докладом пару мибу. Все равно не собирался тащить их с собой, потому что…

– А его кто-то ведь будет ловить? – голос среднего ёрикан вернул Кацуо в реальность. Он посмотрел на парня, ничуть не удивленный. Ну наконец-то.

– Его – это… – начал он небрежно.

– Чужака с мечом семи ветвей! – благоговейно шепнул младший ёрикан, и его брат поморщился.

– Да-да, этого, бешеного. – Он мрачно переглянулся с отцом. – Полагаю, вам бы что-то выяснить о нем?.. Про остальных вы явно в курсе, раз один из ваших успел побывать в рогэто.

Кацуо сдержанно кивнул. Обыск еще предстояло обсудить с Кику.

– Так мы особо ничего не знаем, – тревожно вздохнул старший ёрикан. – Явился с толпой смотреть бой, где тот знаменитый Сэки морскую змею победил. Нигде не селился, ни с кем не разговаривал, его и приметили-то потому, что одежда чудная, вся в черепахах, и волосы правобережные. А так ходил, улыбался, глазастый, купил у нашей Мэми овощей поесть, и все. Как народ пошел к старосте, чудак пропал. И носа не высовывал, пока…

– Пока не началась резня, – закончил Кацуо и уточнил очевидное: – Тогда он внезапно и стал расправляться с канбаку, защищая вас. Те головы…

– Да-да, невероятно, правда?! – взвизгнул младший ёрикан, получил от брата тычок и под пристальным взглядом Кацуо опять стушевался. – Ну… он же ни одного мирного случайно не задел. И вообще казался таким безобидным…

– Казался, – повторил Кацуо и прошелся взглядом по лицам уже всех троих. – Хм. Осталось только выяснить, куда он потом исчез, да и прочие… гости тоже.

– Тут можем сказать лишь, что он продержался почти до зари, – отозвался старший. – И пропал. Но покидающим деревню его, кажется, не видели, я кое с кем поговорить успел, пока умолял не ходить сюда, на площадь, сейчас, ну, всех, кому…

Кому тоже хочется взглянуть в лица мертвецов, понятно. И найти тех, кто не вернулся сегодня домой с веселой пирушки или просто со случайной ночной прогулки.

– Кстати, надеюсь, вы сможете и дальше удержать народ от… резкости. – Кацуо оглянулся. – Мои люди помогут. Как я и обещал, будут с вами до конца. А потом отвезут соответствующие доклады, по которым судьба этого преступного подразделения будет решена.

Тела все не кончались. Волки следовали за канбаку угрюмыми дымными призраками, но ничего похожего на ропот не было. И только двое канбаку сорвались: одного рвало в углу, второй, осев на колени и занавесившись длинными, почти целиком красными волосами, тихо плакал над тонким, скорее всего, старческим телом.

– Их так мало, – задумчиво бросил средний ёрикан. – Ваших. Я опасаюсь…

Его взгляд бегал по Кику: от прямой челки-шторки к босым ногам. Привычки носить обмотки Кацуо не понимал и догадывался: она вызывает вопросы. Да весь Кику – низкий, круглый и похожий на добродушную капибару – был сплошным вопросом, пока не просыпался в плохом настроении и на очередном задержании его парные мечи не начинали мелькать бешенее ножниц у того серийного убийцы-цирюльника, которого подразделение ловило год назад.

– Смею думать, – Кацуо постучал пальцами по рукояти катаны, – что в ваших краях нет боевой дюжины, которая справилась бы хоть с одним моим волком, а их шестеро. У нее, – Кацуо украдкой кивнул на Отоки, – есть еще симпатичные псы, ждущие тут, неподалеку.

– Да мы знаем. – Ёрикан кивнул, но продолжил хмуриться. – И, что скрывать, после этой ночки мы даже вас немного, при всем уважении…

– А вот это лишнее. – Кацуо спешно прикусил язык. Ёрикан, и отец, и старший сын что-то прочли на его лице: плечи их напряглись. Только младший продолжал дружелюбно переминаться с ноги на ногу. – То есть я понимаю. Кандзё – прежде всего политическая полиция, и, возможно, от нас стоит ждать чего-то похожего на зачистки…

– Мой сын не желал вас обидеть! – быстро выдохнул отец. Кацуо поморщился: он не любил трусость, даже родительскую. Особенно родительскую. – И нет, мы, по крайней мере я, нисколько не сомневаемся, что вы приехали не ради расправы над добрым деревенским людом, а по делам куда важнее.

– И славно. – Кацуо кивнул. Из разговора он выжал все, пора было прекращать. – Так. Точно мечник нигде не останавливался? У него и вещей не было?

– Если только припрятал, да хоть бы и в скалах. – Старший ёрикан пожал плечами. – Мальчишка, ну, косё, кстати, тоже нигде не жил, пришел с толпой, да и попросил у кадоку работенку на вечерок, мол, пара монет ему нужна, чтоб пересечь Реку и съездить к тетушке.

– К тетушке, – невольно рассмеялся Кацуо. Косё не чужда ирония. – Ну-ну. Уточню в последний раз, они все изначально были порознь? Мальчишка, сумасшедший мечник и… близнецы Сэки?

Если правда так, то все донельзя странно. Никакой, получается, ватаги заговорщиков, просто случайная встреча, окончившаяся резней? Хм…

– Сэки, видно, вступились за косё, – вздохнул средний ёрикан. – А мечник… боги его знают. Вроде мы сказали, он тут остался последним. Близнецы и ребенок удрали еще ночью.

Интересно, какова вероятность, что это план и теперь пути четверки снова пересеклись? Так было бы очень удобно: рис, креветки и водоросли в одной корзине.

– И, разумеется, вам неизвестно куда, – подытожил Кацуо, потирая веки. – Вероятно, к тетушке? Всей веселой компанией?

Ёрикан пожали плечами, одинаково и почти одновременно. Но дальше младший задал слишком меткий для своих оловянных глаз и торчащих ушей вопрос:

– Так кого же из них вам велено поймать? Вы тоже гонитесь за косё?

Кацуо помедлил. Что там сказал Янь? «Придерживаются определенных взглядов»? Он прищурился. Нет, можно было не ждать подвоха: никакой ёрикан не полезет к кандзё, а деревенский вояка – к волку из Центра. Да и… они не такие. Не такие, Кацуо это видел. Все, на что их хватило, – честность с тем, кто мог восстановить хоть кусок справедливости: наказать чужаков, разоривших деревню. Да, они доложили, хотя это сделало их врагами оккупационной полиции, но что дальше? Хватило бы их духа, например, чтобы убить кузнеца, знай они о доносе? А можно и задаться вопросом: были ли они в рядах Никисиру в последние дни, когда…

– Я ищу всех, – ровно ответил он и улыбнулся так, чтобы обнажились клыки. – У меня на них большие планы, и любая добыча будет для меня огромной радостью.

Его приказ был именно таким – мутным, растянутым во времени. Очевидно, Юшидзу не расслабился, даже выиграв войну. Чувствовал, что-то с новым, вроде бы хорошо знакомым, «своим» командиром Первого подразделения мибу не то. Он служит, да не так. Природу этого «не так» Кацуо не смог бы описать и сам, он не видел себя со стороны. Но эту высылку – куда угодно, лишь бы за пределы Красного Города – можно было считать чем-то близким к провалу. Как бы ни обещали за достигнутые успехи еще, еще и еще повышения.

Кацуо всегда казалось, он неплохой актер. В его личины верили, но играть для недоумков вроде Яня и для Юшидзу – разные вещи. Юшидзу умен, замкнут и наблюдателен. В отличие от брата, искусства боя и придворной лжи он изучал не потому, что подобало, а потому, что нравилось. Блеск клинка. Танец ума. И теперь Юшидзу явно желал пореже видеть Кацуо рядом. Волков любили в городе, в Братскую Бойню они были верны и неколебимы, а потому он не мог просто распустить их, тем более уничтожить, как сейчас исподтишка уничтожал амнистированных лоялистов. Поэтому оставил самых безопасных – юных, неопытных, – а остальных разослал вот с этим размытым поручением. Оно ветвилось надвое. Во-первых, делать примерно то, что и Янь, только изящнее, то есть проверять настроения и рубить заговорщиков. А во-вторых, присматривать Юшидзу гвардейцев на замену погибшим в войне баку-тай. И то, что… те, чьи следы Кацуо нашел в деревне, могли решить и первую задачу, и вторую. Изумительно. Осталось доложить в столицу, что добыча выбрана, и начать охоту.

Правда, она, точно как все любезности Юшидзу по отношению к Кацуо, будет с оговорками. Яркими, кричащими, почти как оперение Амидэри, старого попугая покойной принцессы Рури.

– Мы можем еще чем-то вам помочь? – оборвал его мысли старый ёрикан. Он тянул шею вперед. – Люди… надо бы нам присмотреть за людьми. Скоро ведь придут искать своих.

– Благодарю, нет, – отказался Кацуо. – Я побеседую еще с хозяйкой рогэто и другими местными. Работайте. Я, возможно, найду вас, прежде чем уеду.

Ёрикан поклонились. Обернувшись, Кацуо увидел женщин и стариков, пока топтавшихся в проулке. По всхлипам и возгласам, все чаще и громче, он понимал: еще чуть-чуть, и они бросятся сюда. Может, кого-то растерзают в отчаянии и горе. Если из вот этих, все еще заглядывающих в лица мертвецов, – мибу велено не мешать.

Расправив плечи, Кацуо быстро пошел от трех фигур в бирюзовых канкоги прочь. Пересек площадь, вернулся к телу Яня, нагнулся – и выдернул катану из его живота.

Хорошему мечу не место в плохих руках и тем более в месиве дрянных кишок, уже облепленном муравьями и мухами. Лучшей могилой для него станут волны.

Он попрощался с мибу уже под вечер: раздав указания, собрался прочь. Отоки привела псов, те рыли землю лапами и скулили от нетерпения, но Кацуо не взял ни их, ни хозяйку. Чудесные чудовища были скорее воинами и ловцами, а беглецы не забыли спутать следы. Обманными ли маневрами, жженными ли травами, грязью ли, а может, помогли дождь с ветром… Значения это не имело, Кацуо все понял, стоило Отоки поднести к паре острых собачьих носов тряпье из рогэто, а затем черепаший нагрудник из найденного на улице мешка. Лишь усмехнулся, сказав:

– Что ж. Тогда жди другого задания. А пока здесь достаточно деревень, где ты нужна.

Он не взял вовсе никого и доверился лишь себе, оживив в уме кабинетную карту местности, с учетом всех последних новостей, полученных в Центре. Да… логично. Логично в своей нелогичности. Шанс не ошибиться довольно велик.

Ему хотелось двигаться вдоль океана, и первое время он позволил себе это, но дальше дорога вела в противоположном направлении. К Реке. Нужно было спешить к Реке, чтобы застать тех, кого Кацуо во что бы то ни стало решил найти сам.

Найти и вырваться из движения по кругу.

Сати Ямадзаки, Императрица Двух Берегов Ийтакоса, – Кацуо Акиро

Милый волчонок. Если ты читаешь это, значит, мои предчувствия все-таки не беспричинны. Надеюсь, боги милосердны и во дворце остался кто-то, кто успел доставить тебе письмо. Таких баку-тай было лишь трое, не удивлюсь, если они уже мертвы. Как и я. И моя дочь.

Прошло ли довольно времени, чтоб правда, хоть в отдельных деталях, словах, событиях, явила изувеченный лик? Может, ты уже что-то подозреваешь? А может, заподозрил раньше, еще когда не стало бедного Кадо? Знаешь, даже сейчас я ощутила тоску, стоило лишь написать иероглифы его имени… «Путь судьбы». Мне ужасно не хватает его.

Милый волчонок, как ни зазорно звать тебя так в таком возрасте, но позволь мне. Мои братья… оба не так чтобы любили нежности, о, эти маленькие мужчины. Ты рано повзрослел и тоже чурался любых попыток тебя отогреть, но надеюсь… надеюсь, тебя хотя бы сделала счастливым наша с Акио сказка. Акио… знаешь, только недавно задумалась, как чудно это звучит – имя твоего брата! Акио Акиро. «Солнце надежды»! Недалеко от правды.