Жизнь меняется необратимо. И в лексиконе появляются новые слова: протокол EUROMOS, по которому предполагается шесть доз химии до и двенадцать после операции. Ты начинаешь понимать, что такое цисплатин, доксирубицин и выскокодозный метотрексат. Ты слышишь слова «промывка катетера», «защелачивание крови». Обычные люди об этом не знают ровным счётом ничего. Это отдельный мир, вывернутый наизнанку, спрятанный, распиханный по карманам больниц и хосписов. Мир онкобольных и их родных. И пока он не заболел, я и не предполагала, какой этот мир странный и безграничный!

Его никогда не рвало в день капельницы – всегда на следующий, до колик, до судорог, до едкой горькой желчи. И никакие противорвотные не помогали.

Я прованивала насквозь его рвотой. Он терял сознание, обессиливая от спазмов, когда и желчь уже заканчивалась. Он не мог ни есть, ни пить, и тогда ему вводили питательную жидкость внутривенно.

Мы лежали вместе на узкой больничной койке на одного, оба зная, что завтра его будет выворачивать наизнанку. Он пытался дремать, набираясь сил перед следующим днём, а я смотрела, как медленно, по капле льётся в его тело спасительный и ненавистный цисплатин.

Рак забирает тебя в свой мир, всасывает, будто гигантский пылесос, и захлопывает дверь в тот, другой, который был «до». И теперь ты уже не знаешь, какой из этих миров настоящий, потому что тебе кажется, что оба одновременно они существовать не могут.

В конце апреля мело, будто в феврале. Стёкла подрагивали от порывов ветра. Снег крупными пушистыми хлопьями летел с небес, завораживая время и пространство своим танцем.

«Почти как у Касудзо».

Марина стояла возле подоконника в кухне с кофейной чашкой в руке и думала о том, что ещё одну чашку назад она собиралась позвонить Семёну и спросить насчёт денег на машину, но не решалась.

Вчера она записалась на курс для водителей, восстанавливающих навыки вождения. Дима хоть и съехидничал, но сказал горькую правду – после получения прав она не сидела за рулём ни дня, так что восстанавливать было нечего.

Ей даже не хотелось обсуждать с ним покупку машины, хотя с кем ещё это обсуждать? Можно было бы с Костей, Светкиным мужем. А, кстати, неплохая идея, Костик отлично разбирался в автомобилях и помогал им с покупкой каждый раз. И всегда удачно. Только, наверное, будет странно, если она позвонит Косте напрямую. Обычно этим всегда занимался муж.

«Я говорю так, как будто бы мы развелись».

Она взяла в руки телефон, повертела, допила кофе, снова посмотрела в окно, потом снова на телефон. Прислушалась к тому, как пожилая учительница русского языка устало втолковывает Егору правила деепричастных оборотов. Марина подумала о том, что может сварить ещё кофе, и тут же себя одёрнула… «Ну, хватит!» Она нашла в списке номер Семёна и нажала кнопку вызова.

Через семь гудков, когда она уже готова была дать отбой, он взял:

– Да?

Марине показалось, что голос с хрипотцой, будто спросонья.

– Э-э-э… я не вовремя?

Она посмотрела на часы – почти половина одиннадцатого утра, вполне рабочее время.

– Что-то срочное?

– Гм… нет. – Она растерялась.

В трубке повисла вязкая тишина, через которую послышался отдалённый девичий голос: «Пап… мама просила…»

Снова стало глухо – вероятно, он закрыл микрофон. И через секунду:

– Марина, если дело не срочное, я могу вам перезвонить через час?

– Да-да.

«Папа? У него есть дочь?»

– Лучше даже через полтора. – Кажется, он что-то прикидывал в уме.

– Хорошо.

– До свидания. – Он отключился.

«Хм…»

Она села, прислонилась к стене и поставила пятки на стул рядом. За окном плясал снег. «Берёза вон какая вымахала». Она смотрела на прибелённую верхушку выше их четвёртого этажа. А при бабуле это было крохотное деревце, почти кустик. Услышала, как часовой маятник, качнувшись, бухнул половину часа, глотнула остатки остывшего кофе, встала и пошла заниматься своими делами, стараясь ни о чём не думать, какая-то странная тревожность поселилась внутри – нужно было просто дождаться его звонка.

Взялась было за работу, но мысли разбегались в разные стороны. Она позвонила в автошколу и узнала, обязательно ли иметь собственную машину для того, чтобы ездить с инструктором, оказалось, что нет, и она записалась на первый пробный урок. Потом поставила варить мясо для супа, почистила овощи, поглядывая на часы, постучалась к Егорке, убедилась, что вместо уроков он гоняет балду, и на час отключила модем. Снова пришла на кухню и увидела, как за окном растаял недавний неожиданный снег.

«Постричься хочу. Коротко, – мысль была внезапной. – Да, стильную какую-нибудь стрижку. Чего эти патлы жалеть?»

Она взяла в руку прядь – волосы у Марины были тонкие, редковатые. Она стригла каре до плеч, наверное, с института. И последние лет пять ходила к парикмахерше недалеко от дома, которая, молча работая ножницами, делала ей одну и ту же причёску из года в год.

Задумавшись, она вздрогнула, когда зазвонил мобильник.

– Здравствуйте, Марина.

Она невольно глянула на циферблат на запястье – прошло ровно полтора часа, как он и обещал.

– Семён, если я не вовремя… – затараторила она.

– Не волнуйтесь, рассказывайте.

Она действительно длинно выдохнула.

– Могу ли я получить в счёт будущей зарплаты аванс? Если это преждевременно или…

– А могу я узнать, сколько вам нужно денег и на что? – по-деловому спрашивал он.

– Я хочу купить машину в кредит, но просто так мне кредит, скорее всего, не дадут. – Она заметно нервничала, потому что ещё никогда и ни у кого не одалживала значительных сумм.

– Машина – дело хорошее, – он размышлял, – конечно, всё возможно, но такие вещи быстро и по телефону не решаются. Предлагаю встретиться и всё обсудить.

– Хорошо, когда это возможно?

Они договорились увидеться через день.

Вечером, когда слякотные сумерки спустились на город, Дима неожиданно оказался дома около восьми и с букетом в руках.

– Да что ты говоришь? – съехидничала Марина. – Это по какому поводу? Дня рождения вроде ни у кого не намечается.

– Что же я, по-твоему, любимой жене цветы не могу подарить? – Он старался быть весёлым. – На-ка, поставь в вазу.

Она приняла цветы, и тут же пришёл Данька с тренировки, глянул на отца и на букет:

– Ого! А по какому поводу?

Марина захохотала.

– Да что вы, в самом деле! – вспылил Дмитрий. – Я разве не могу просто маме цветы купить?

– Ну да… – Он не обратил внимания на реплику отца, разделся и, чуть подхрамывая, пошёл в комнату.

– Данила, – Дима смотрел ему в спину, – ты хромаешь или мне мерещится?

Если у Данилы не хватало сил имитировать бодрую походку, значит, болело сильно.

«Господи, когда уже мы до этого Овербаха доберёмся? Если он и сейчас отменится, то пойдём к кому угодно. Сколько можно это всё продолжать?»

– Мерещится, – буркнул сын, – кстати, мам, а Михаил Павлович ничего не прислал?

– С утра ничего не было, но я вечером не смотрела, – честно ответила она.

– Посмотри, пожалуйста. – Даня был не в духе.

– Хорошо. Что случилось? – Марина встревожилась.

– Плохо потренировался. Много уроков. Устал. Хочу спать, – монотонно проговорил он.

– Ладно, иди мой руки и ужинать. – Она так и стояла с букетом, не зная, куда его деть.

– Я не голодный, – он уже открыл дверь в детскую, – не заставляй меня.

Навстречу из комнаты вышел Егор, посмотрел на родителей, на цветы.

– О! Вы идёте в гости?

Марина зло посмотрела на Диму. Ей хотелось треснуть его этим веником по башке. Кто виноват в том, что дети воспринимают букет как что-то или «по поводу», или «для другого»?

Дмитрий, раздражённо, не глядя на сына:

– Нет, не идём!

– Я просто спросил, – справедливо обиделся Егор.

– Отличное начало вечера! – Марина пошла за вазой, хоть ей и хотелось выбросить ни в чём не повинные цветы в мусорное ведро.

Он медленно открывает глаза.

– Да? – Я тоже открываю, потому что вздремнула, свернувшись в кресле.

– Я иногда думаю… – Он чуть поворачивается ко мне и замолкает.

Я чувствую его запах изо рта и от больного тела, я давно уже привыкла и притерпелась.

– Да?

– Может, нужно было сразу умереть, – он говорит серьёзно, – чтобы не было этого всего.

Я помогаю ему сесть, подтыкаю подушки и чуть отодвигаюсь, слушая.

Он по давнишней привычке подтаскивает костлявое колено к подбородку.

– Было же и хорошее, – я вспоминаю, – мы ездили на море.

– Ага. – Он чуть морщится.

– И тогда всем было хорошо.

Смотрит, смотрит на меня.

– Он скоро приедет?

– Написал, что на следующей неделе.

– Хм… – саркастический смешок, – может, до следующей недели я и доживу.

– Доживи.

Глава 9

«Пара-па-пам-пам-пам, пара-па-пам-пам-пам-парампампам».

Марина шла по полуденному Невскому, затянутому тучами по самый шпиль, и напевала. Очень непривычно ветер холодил оголённую шею и уши – и это было приятно и странно. Стрижка называлась пикси, и так коротко она не стриглась никогда. Впервые в жизни она пошла стричься не в соседнюю парикмахерскую, а в приличный дорогой салон. Стрижка стоила целое состояние, но оно того действительно стоило.

Невысокая танкетка, узкие тёмно-синие брюки, кремовый топ грубой ткани, пиджак до бёдер и хлопковый полосатый шарф, делающий яркий акцент. Новая причёска шла ей невероятно!

Глядя на своё отражение в витринных стёклах, она себе подмигнула: «А кажется, я немного скинула, да?» Во всяком случае, те брюки, которые сейчас были на ней, сидели отлично, хотя достала она их из «похудательных» запасов.

Семёна она увидела, как только вошла в зал ресторана, он смотрел на вход, но мимо неё.

«Не узнал». Это её развеселило. Марина подошла вплотную к столику и серьёзно и в то же время чуть кокетливо сказала:

– Прошу прощения, тут не занято? Можно ли…

– Ох… – он растерянно вскочил, – это я прошу прощения… Марина, как же вам к лицу новый образ!

Она страшно смутилась, не ожидая такого откровенного восхищения.

«Он женат, и у него есть дочь, ты помнишь, да?»

– Что-то захотелось перемен.

– Чудесные перемены!

Он пододвинул ей стул. Оба сели и замолчали.

Напряжение витало в воздухе, уплотняясь. К ним подошёл официант, и оба выдохнули.

Семён глотнул воды и заговорил о деле:

– Расскажите чуть подробнее – вы уже выбрали машину? Как давно водите?

Марина рассказала всё как есть – и про то, что она не водит, и про то, что записалась в специальную автошколу, и про то, что хочет что-нибудь простое и дешёвое, чтобы было не жалко разбить.

Он не перебивал, слушал внимательно, а когда она закончила, поразмышлял с минуту и выдал:

– Машину стоит брать не дешёвую, а безопасную, не обязательно дорогую, но обязательно надёжную. И уж, конечно, не «шестёрку». Подержанный «форд» сгодится, и то не каждый. Есть и другие варианты. Гм… Дальше. Марина, вы не отказывайтесь сразу, но подумайте о том, чтобы взять беспроцентный кредит в компании, а не в банке.

– Ой, нет, – быстро выпалила она.

Его ясные карие глаза смотрели внимательно, по внешним краям разбегалась сеть небольших морщин, что придавало его лицу выразительность и шарм.

Гладко выбрит, свежая рубашка в мелкую клетку в тёплом бежево-горчичном тоне, штаны без стрелок и твидовый пиджак, который сейчас висел на вешалке, стоящей недалеко от столика. И руки… Марина посмотрела на его руки – не слишком длинные, ровные пальцы с чуть проступающими венами на кистях и запястьях и аккуратными лунками ногтей овальной формы. Ей нравились его жесты – точные, чуть порывистые, уверенного в себе человека.

– Так вот, – продолжил Семён, будто бы и не слышал её отказа, – ключевая история займа у компании – это кредит без процентов с возможностью регулировать выплаты. Если, скажем, в этом месяце вы не можете погасить ту сумму, которую изначально запланировали, то вы переносите часть платежа на следующий месяц или делаете рефинансирование на более длительный срок с меньшим ежемесячным платежом. Но, разумеется, всё должно быть прозрачно.