Дверь из моей комнаты в главную была открыта. Оттуда теперь не было слышно ни звука, и как я предполагала, к шеям всех членов семьи уже было приставлено по ножу.

– Вам следовало взять все, что успеете, и уйти. – сказала я, ступая внутрь большой комнаты.

Пятеро разбойников, Вейж, Ясналия и детишки уставились на меня. Первые тут же глянули в окна, чтобы узнать, с кем я пришла.

– Там нет никого. Можете не отвлекаться. – произнесла я и скинула капюшон.

Все пятеро вздрогнули, отступили назад и переглянулись. Значит, все же что-то на моем лице есть. И это что-то заставляет их глаза заливаться ужасом, жидким и тягучим.

– М… мы уй…дем. – еле выговорил самый крупный. – Мы оставим… оставим все и уйдем.

Не знаю, с каким трудом ему удалось это произнести, ведь после последнего слова он чуть не задохнулся. Все его дружки тут же побросали сумки на пол… мол вот, берите, все ваше.

Я проследила взглядом на их нажитые грабежом пожитки, а затем посмотрела на тех двоих смельчаков, что держали хнычущих детей.

– Отпустите ребятишек. – кивнула я и перевела взгляд на Ясналию и Вейжа. – И взрослых. Дети должны быть с родителями.

Я, конечно, удивилась, но мой приказ тут же выполнили, и родители уже сжимали в объятиях своих двойняшек, оттаскивая их к двери. Пятеро разбойников же скучились у стены и ошарашено таращились на меня.

Вейж тоже поднял ко мне здоровый глаз.

– Спуститесь к реке. – сказала ему я. – Она так красиво мерцает… Полюбуйтесь пока, а я скоро подойду.

Прежде чем я договорила, входная дверь уже хлопнула. Остались только я и пятеро воров-насильников.

– Мы все отдадим. – пробормотал один из них. – И уйдем. Больше никогда сюда не вернемся.

Я спокойно покачала головой, осматривая немалое количество ножей, висящих на их поясах. Некоторые уже держали руки вблизи них, но выхватить не рисковали.

– Вы собирались изнасиловать женщину и маленькую девочку на глазах их мужа, отца, сына и брата… Кем же я буду, если позволю вам уйти и совершить подобное где-нибудь в другом месте.

– Мы… мы больше никогда…

– Что, больше никогда не тронете ни одну женщину или девочку? – искренне улыбнулась я, развязывая плащ и позволяя ему упасть с плеч.

– Нет! Никогда! – пообещал самый крайний и даже осмелился тихонько вытащить кинжал из ножен. – Клянусь!

– Тут ты прав. Вы уже никогда никого не обидите.

– Мы даже не…

Он не успел договорить. Да, и мне было не особо интересно, чем же заканчивалось его предложение. Тем более, что энергия, бурлящая во мне, требовала выхода. И возмездия. Не только за Вейжа и его семью, но и за мою потерянную память и за все загадки, что не давали покоя.

Этим пятерым просто не повезло. Приди они завтра или даже позавчера…

Все произошло быстро. Быстро для меня. Для них же, уверена, эти мгновения длились мучительно долго.

Сначала я подумала, что они слишком медлительные и никудышные, но потом поняла, что это я вижу время иначе. В то мгновение, когда обычный разбойник успел единожды моргнуть, я уже преодолела три шага.

Пока самый крупный из них смог лишь дотянуться до кинжала на поясе, двое других уже истошно орали: один с переломанной рукой, второй со своим же ножом в боку.

Пока крупный вытаскивал свой кинжал, у третьего уже была свернута шея, а четвертый отползал от меня под стол, держась за ногу.

Пока крупный наконец-таки занес свой кинжал над головой, другой, одолженный у его дружка, уже вонзился в его спину, прямо между лопаток.

Думаю, Вейж еще до реки не дошел, а я уже облегчала муки тех, кто не умер с первого удара. Они визжали, как поросята, и пытались просочиться сквозь стены…

И вот стало тихо. С тишиной пришло осознание того, что я сделала, даже не вспотев. На мне не было ни царапины. Волосы, что я заплела в свежую косу, не растрепались. Я убила пятерых людей за пару мгновений, а чувствовала лишь урчание голодного желудка. Надеюсь, Вейж приберег для меня суп или кашу.

Гораздо больше времени потребовалось на то, чтобы выволочь все тела за дом. Детям незачем видеть такое. И когда дело было сделано, я спустилась к четырем бедным людям, обнимавшимся у реки, и сказала, что они могут вернуться домой и привести себя и комнату в порядок. Я бы помогла им и в этом, но что-то мне подсказывало, что теперь они боятся меня еще больше.

Поэтому я подождала у реки, пока свечи в окнах не погасли, и направилась к своей соломенной подстилке. У нее я обнаружила тусклую свечу, таз с еле теплой водой, свою выстиранную одежду и тарелку с бобами и даже крошечным кусочком баранины.

Глава 2

– Как твой глаз? – спросила я, зачерпнув кашу ложкой.

Вейж тускло улыбнулся и кивнул. Выглядел он ужасно. И двигаться ему было тяжело: он плел сети для ловли рыб с таким усилием, что обливался потом, а ведь в доме было довольно прохладно.

Мне было позволено позавтракать с ними. Конечно, дети сидели на самой дальней от меня стороне стола и пугливо переглядывались.

Ясналия же будто успокоилась. Несмотря на фиолетовый подтек на скуле и разбитую губу, женщина держалась с достоинством. И вела себя как истинная хозяйка дома. Она не следила за мной, как вчера, и даже предложила добавку тыквенной каши. Я по-прежнему раздражала ее, но хотя бы не пугала как в первый день.

– Почему вы живете здесь? – спросила я, отодвинув пустую тарелку.

– А где нам жить? – с полуулыбкой произнес Вейж.

– В деревне или в городе.

Ясналия молча забрала мою тарелку.

– Мы любим наш дом. – продолжил Вейж, перебирая сеть трясущимися пальцами. – И мы любим уединение.

– То есть, вы не уйдете отсюда? Даже после вчерашнего?

Вейж покачал головой, а Ясналия попросила детей набрать снег для растопки.

– Только не отходите от дома ни на шаг! И если кого увидите, сразу возвращайтесь. – скомандовала она, прикрыла за ними дверь и развернулась ко мне. – Когда ты уйдешь?

– Сегодня.

– Чудесно! Уходи!

Я искренне улыбнулась ей и указала на соседний стул.

– Присядь, Ясналия.

– Ты смеешь приказывать мне в моем доме?!

– Сядь! – уже без тени улыбки сказала я. – Вы все равно ответите на мои вопросы. И чем быстрее сделаете это, тем раньше я уйду.

Женщина смерила меня сердитым взглядом и не менее сердито опустилась на стул. Вейж отложил сети и приобнял жену.

– Спрашивай, девочка. – мягко сказал он. – Мы расскажем то, что знаем.

– Девочка! – фыркнула Ясналия и отвернулась.

Я бы напомнила ей о том, как спасла жизнь и честь ее семьи, и посоветовала бы быть благодарной, но ближе к цели меня это не сделает. Да, я и не чувствовала к ней никакой ненависти. Лишь жалость.

– Итак, почему вы живете здесь? – повторила я, внимательно следя за реакцией. Если Вейж еще раз соврет, я увижу. Надеюсь, он это понимает.

Ответ я получила не сразу. Сначала я подумала, что Вейж выдумывает новую ложь, но потом поняла, что он просто не знает, с чего начать.

– Ты, – медленно произнес он. – Ты очень многое не помнишь. Уже давно бедняки перебираются в безлюдные места, строят себе дома, растят в них детей…

– Почему? – удивилась я, потому что это был какой-то бред: гораздо безопасней жить в поселениях.

– В деревнях живут только те, кто может что-то заплатить. – туманно ответил Вейж и стыдливо опустил голову.

– Кому?

– Таким как ты! – взорвалась Ясналия, вскочила со стула и начала яростно протирать стол.

Она вложила весь гнев в эти слова, и надо признать, добилась успеха. Я словно получила пощечину.

Люди из деревень платят дань таким как я?

Пока я молчала, никто не сказал ни слова. Вейж продолжал пялиться в пол глупым взглядом, его жена усердно убиралась, а я размышляла, какой следующий вопрос будет правильным, и готова ли я услышать ответ.

– Пожалуй, пора начать с главного. – сказала я, поняв, что не готова, но должна. – Кто я?

Вейж не изменился в лице. Ясналия же наконец перестала натирать дерево и подозрительно глянула на меня.

– Ты правда ничего не помнишь? – усомнилась женщина. – Вейж сказал мне, но… Ты действительно потеряла память? Не помнишь совсем ничего?

– Помню обрывки. – честно ответила я. – Помню какие-то лица. Они иногда мелькают перед глазами, словно снежинки. Еще помню фрагменты истории, но, как сказал твой муж, это история тридцатилетней давности, так что… – я покачала головой. – Получается, я не имею ни малейшего понятия, кто я, и в каком мире живу. Даже имени своего не знаю.

Сама скривилась, насколько жалко это прозвучало, но никак не ожидала, что Ясналия заливисто рассмеется. Она даже за живот схватилась – настолько ее смех был диким и искренним.

Пока я сидела и закипала гневом, Вейж пытался утихомирить жену и пугливо поглядывал на меня, мол не зарежу ли я ее. Такая мысль возникла, но я терпеливо дождалась конца этого истерического припадка и спокойно сказала:

– Рада, что подняла тебе настроение, Ясналия, а то ты уж больно хмурая ходишь.

Женщина тут же ощетинилась, хотя еще краска смеха не сошла с ее лица.

– Это твоя кара, убийца! – процедила она сквозь зубы. – Всем воздается за содеянное! Ты заслужила!

– Заслужила потерять память? – скептически заметила я. – И в чем же тут кара, Ясналия?

Она коварно улыбнулась и моментально перестала быть красивой. Мерзкая ухмылка исказила всю ее природную красоту.

– Потерять память – это потерять себя. – сказала она, не прекращая улыбаться. – Причины в твоей голове стерлись, и последствия тоже стерлись. Ты будешь узнавать о себе ужасные вещи по кусочку, но не сможешь понять, почему ты это сделала. Ты можешь узнать, что убила собственную мать, но никогда не поймешь зачем. Это и есть самое страшное наказание… Забвение и есть кара! Видеть на своих руках чужую кровь, которую не смыть ни одной мыльнянкой, – она наклонилась ко мне. – И даже не знать, чья это кровь.

– Да, ты философ, Ясналия. – равнодушно ответила я.

Женщина победно вздернула голову и продолжила уборку.

Если скажу, что ее слова не тронули меня, то совру. Они зацепили самые глубинные струны, и звон до сих пор стоял в ушах. Но, во-первых, я уже и так об этом думала – Ясналия не открыла мне ничего нового. Во-вторых, ее отвратительный монолог ни на шаг не придвинул меня к мало-мальски важным сведениям. Зато, судя по ее лицу, выговорившись, Ясналия наконец успокоилась. Даже не проклинала меня взглядом каждую секунду, пока намывала посуду в тазу.

– Вернемся к вопросам и ответам, – снова начала я. – Кто я? И прошу ответить коротко, насколько это возможно.

– Ты Кнарк. – безразлично выдала Ясналия, постукивая тарелками.

Вейж тут же дернул ее за фартук, а я прыснула со смеху. Теперь моя очередь смеяться, стало быть. Но веселье долго не продлилось – лица обоих супругов были нелепо серьезными.

Протерев лицо, я покачала головой:

– Кнарк… Темный слуга Бадзун-Гра, блуждающий самыми лютыми ночами и пожирающий младенцев… – я подавила новую волну смеха. – И еще вроде девственниц. Или это из другой сказки?

– Так значит, ты помнишь, кто такие Кнарки? – прищурилась Ясналия, не прекращая натирать тарелку.

– Я же сказала, что я помню давние времена. А страшилки про Кнарков появились задолго до начала правления Дагганов. Так что, да, я помню. Как и мифы про водяных чудищ, дабы дети тайком не бегали к озерам; байки про ведьм, которые крадут непослушных детей; и еще что-то там про гигантских волков, затаившихся под окнами.

– Это правда. – печально сказал Вейж.

– Что, все? – притворно ужаснулась я. – И водяные чу…

– Ты треклятый Кнарк! – Ясналия перебила меня, и всплеск от ее таза долетел до потолка. – Хочешь верь, хочешь нет!

Тишина. Я все ждала, что кто-нибудь из них признается в глупой, не смешной шутке, но…