В конце концов – ну, сколько в мире нулевок? Один на десять тысяч? Или на сто? И сколько из них действительно имеют силу, навыки и решимость выступить против настоящего, полноценного мага? Дело ведь не только в магии, еще – в статусе, деньгах, связях… Страшно бодаться с волшебниками! Даже мне – страшно. Но другого выхода у меня нет… То есть был – переехать в Краков или Ружаны и двадцать лет учить исключительно маленьких Сапежек с соболиными бровями.

В общем, удар стулом по голове Павел Станислав Сапега пропустил. Конечно, бить стариков – моветон, но что поделать? Иногда, состарившись, человек не становится мудрым. Иногда он просто из молодого самовлюбленного говнюка превращается в старого самовлюбленного говнюка – и, кажется, с главой клана Сапег так дело и обстояло. Хряснуло звучно, смачно, этот великий старик и великий говнюк рухнул на свой трон безвольной кучей мяса и костей.

Тут же, не мешкая, я запустил стулом во Франека и бросился на Янека. Стоит отдать им должное – вокруг Янека уже полыхало защитное поле, а Франек мигом швырнул в меня свои алые искры – но я-то помнил, кто из них на что способен! Искры осыпались бессмысленными бенгальскими огнями, стул угодил куда надо – молодому Сапеге прямо по голеням, а я, и не заметив сопротивления оборонительного заклятья, уже подскочил к Янеку, двинул ему коленом прямо под парчовый кунтуш – и швырнул классически, через плечо – прямо на ушибленного стулом Франека. Каблуки желтых шляхетских сапог со страшной силой описав эпическую дугу, здорово врезали по голове Франца Ламберта, так что оба брата рухнули на пол. Пока трое Сапег (старший – у трона и младшие – у входа) копошились, пытаясь встать, я на три счета оказался у стены, сорвал с нее первую попавшуюся штуковину – это оказался фламберг – сунул его между дверными ручками и согнул так, чтобы с кондачка вломиться к нам не получилось.

– Дерьмо, а не фламберг, – констатировал я. – Сувенирная продукция.

А потом – пошел бить ногами аристократическую молодежь. Эти двое были куда как опасными, да и прилетело им слабее, чем старому магнату, так что они все еще сохраняли решимость драться – вон как сурово пыхтели! Да и в дверь начали колотить… Янек приподнялся на ноги, пошатываясь, и принял классическую боксерскую стойку:

– Прыйдзь до мне, пшекленты!

Я и не думал приходить к нему, я прыгнул на грудь Франеку – до хруста, а потом еще одним прыжком оказался у стены и схватил ту самую двустороннюю секирку и взмахнул ею, примериваясь: не родная МПЛ, но по аэродинамике и балансу очень даже похоже. Вот теперь – повоюем!

– Кур-рва! – молодой Сапега понял свою оплошность.

Если бы он сразу кинулся за оружием – что-то, может быть, и выгорело бы. Но теперь… Янек дернулся в одну сторону, потом – в другую, все-таки решился попробовать завладеть привычным каждому шляхтичу клинком – саблей-карабелой. Черта с два я собирался смотреть как он тут устроит со мной крестовой бой и нашинкует меня на лангет из земноводного…

– Я НЕ ЗЕМНОВОДНОЕ! – впервые подал голос дракон. – Я – СУЩНОСТЬ ВЫСШЕГО ПОРЯДКА! ЖГИ!!!

Не стал я жечь – швырнул секиру, которая с точностью, достойной лучшего применения, врезала ему по правому локтю. Лезвия моего оружия были искусственным образом затуплены – поэтому отрубить не отрубило, но сустав расшибло – это точно.

– Йа-а-а-а пер-р-р-рдоле! – Янек скрючился на полу, ухватив себя левой рукой за поврежденную конечность.

Я подошел к двери и громогласным учительским тоном заявил:

– А ну-ка, тихо там! Не сметь ломать дверь! У меня в заложниках Павел Станислав, Франц Ламберт и Ян Казимир Сапеги! После официального объявления войны я разгромил их и поверг, и захватил в плен, клянусь дворянской честью!

– О, курва! – раздалось из-за двери, и шум стих.

Это было подозрительно просто!

– Пепеляев, пся крев, – раздалось хрипение старшего Сапеги. – Что ты…

– Никак вы, ять, не научитесь… – проговорил я тоном ведьмака Геральта из Ривии из компьютерной игры, и принялся вязать Франека его же роскошным слуцким кушаком. – Магия – не панацея. Нельзя считать себя самым первым парнем на деревне только на том основании, что научился пускать искры из глаз, бормотать заклинания и грозно шевелить бровями. Кто вы без своей магии – вот вопрос, достойный Тони Старка, м?

– Да что ты несешь вообще… – магнат потрогал свою разбитую голову и посмотрел на свои окровавленные руки.

– Я объявил вам войну, верно? – закончив с Франеком, я принялся за Янека. – Я – рыцарь, вы – граф. Мы – на территории юридики. Внешних войн Государство Российское сейчас не ведет, мир заключен! Все законно.

Янек стонал и берег руку – но я был непреклонен. Пускай страдает, за честь клана и все такое. Связал как положено! Ладно – руку я ему обездвижил и изолировал, насколько это было возможно. Слуцкий пояс – штука длинная, четыре с половиной метра сплошной роскоши, так что можно было не то, что шину наложить и связать, а и в мумию поиграть! Павел Сапега наблюдал за моими манипуляциями с явным любопытством. В его глазах как будто щелкал арифмометр – старик пытался просчитать новые расклады. Однако, понятно, почему именно он – глава клана. Умеет чувствовать изменившуюся конъюнктуру! Может, не такой и говнюк, как показался сразу?

– Скажите своим людям, что у нас тут переговоры по результатам проигранного вами генерального сражения, – предложил я. – Если не считаете, что проиграли – я снова вас изобью стулом. На сей раз – до полусмерти. Честное слово!

– А-хм! – он явно не привык к таким угрозам, но после того, как я ухватил обломки стула и направился к нему с самым угрожающим видом, повысил голос. – Панове! У нас тут с паном-рыцарем переговоры! Оставьте дверь в покое!

Ломиться в дверь перестали, явно озадачившись. Меня вот что заинтересовало: судя по звукам, киборг Мирон особенно не активничал. Уж ему-то отчекрыжить кусок двери явно труда бы не составило!

– Ну что – начнем составлять мирный договор? – уточнил я, отметая лишние мысли. – Нужны бумага и ручка. Или подписывать будем на пергаменте, кровью? Как у вас там принято, в высших слоях общества?

– Бумаги будет довольно, еще лучше была бы видеофиксация, но здесь камер нет, – неожиданно рационально заявил Сапега. – Хватило бы и честного слова, но, думаю, пан Пепеляев-Горинович, на паре пунктов в договоре вы не остановитесь, верно? Так что хотя бы для памяти придется записывать. Потом зачитаем вслух, компьютер зафиксирует. В коридоре озвучим, там уже работает система слежения.

– Итак, пункт первый, – я помог магнату усесться на трон и огляделся в поисках чего-то, чем ему можно было бы перевязать голову. – Не называть меня паном. Я белорус, и мне от этого слова робицца дрэнна, кепска и вельми, вельми нядобра. Душа просит уйти в леса и начать взрывать паровозы и точить вилы, однако.

– Вот как? – удивился Павел Станислав. – Бог с вами, настаивать не буду.

Я наконец решил вопрос с перевязочным материалом – в углу у камина обнаружился красный угол с иконами, украшенными по традиции вышитыми рушниками. Уважительно перекрестившись, я снял с образа Николая Чудотворца льняную материю.

– Возьмите коньяк на каминной полке, – предложил Сапега и снова потрогал свои окровавленные волосы. – Вот ведь, зараза… Стулом – по голове!

– А чего вы ждали от нулевки? – парировал я. – Что я буду играть по вашим правилам? Поверьте мне, этот вариант еще ничего, есть и похуже.

– Похуже удара предметом мебели по макушке? – он наблюдал за мной, пока я смачивал ткань коньяком и обрабатывал рану. В глазах Павла Станислава плясали те самые огоньки. Все-таки, похоже, он был пиромантом.

– Намного, намного хуже. Я могу открыть вам секрет – один-единственный… – закончив с дезинфекцией, я соорудил на графской голове что-то вроде тюрбана. – Если вы поклянетесь никому не рассказывать.

– Даю слово чести! – похоже, Сапега был как раз из тех людей, которые начинают вести себя вменяемо только признав силу собеседника.

– Не было никакого обряда и никакого артефакта, – сказал я. – Понятия не имею, почему ребята инициировались так часто. И мне очень обидно, что они ушли в колледж. То есть – догадки имеются, но – догадки есть догадки. Нет волшебной схемы, которая пуф-ф-ф! – и обеспечит вам стабильно по пять инициаций за семестр. Я не смогу никого научить делать так, как я. По крайней мере – сейчас. Так что, даже если бы я согласился работать на вас, вероятность повторения Вышемирского феномена оказалась бы крайне мала.

– Вот как? – он оперся локтем о подлокотник и положил подбородок на ладонь. – Какое досадное недоразумение… Что ж – откровенность за откровенность. Будем считать это созданием благоприятного фона для переговоров, м? Задавайте ваш вопрос. Но только – один!

Я среагировал, не думая:

– Расскажите про чиновника в министерстве и регрессию?

Павел Станислав Сапега выпучил глаза и закашлялся, а когда справился с приступом, первым, что он произнес было:

– О, курва!

Глава 4. Ретирада

– А если не наличность – а земля? Георгий Серафимович, мне Ходкевич крупно должен, – озвучил свою мысль магнат. – Если вот эту сумму мы конвертируем в земельный участок у озера Горынь? Можем провести расчеты, но в целом, думаю, еще двести-триста гектаров лишними не будут, верно?

У меня в кармане уже лежал конверт с фамилией, именем и должностью чиновника из Чародейского приказа, который по версии Сапеги, работавшего в отделе, неформально отвечал за эту самую «политику регрессии», так что – даже уйди я с пустыми руками – обиженным бы себя не считал. Все-таки Вышемир дороже денег, однозначно. Нет, наличность – это наличность. Звонкая монета всегда кстати, тем более, планов у меня – громадье, но и предложение Павла Станислава сходу отметать не стоило.

– Вы думаете, Ходкевич согласится? – засомневался я.

– А с чего бы ему отказываться? – пожал плечами магнат. – Еще и рад будет. Если б я у него долю в «Витебских коврах» стребовал, как и грозился – вот тут сильное расстройство бы вышло. А так – сговоримся! У него там охотничий домик – и только. Лес, озеро… Ничего стратегического.

Сапега не знал про нефть? Или для него нефть не была таким лакомым куском, как для игроков помельче? В любом случае, прирезать к своему домену солидный кусок – это мечта любого феодала! Так что я кивнул:

– Пусть будет земля. Записываю?

– Записывайте, Георгий Серафимович. И вот еще что: я подумаю над вашим предложением о переводе детей в вашу школу. Конечно, настоящих Сапег никто в земщину отправлять не будет, это было бы слишком опрометчиво. А вот парочку Пеговых, поголовастее – вполне.

Пеговых? Он имел в виду клановых бастардов. Рикович – бастард Рюриковичей. Бецкой – у Трубецких. У Сапег, оказывается, Пеговы. Была тут такая традиция – фамилии незаконнорожденным детям нарезать.

– Буду совершенно не против, – дипломатично поднял ладони я, отвлекаясь от письма. – Но заявление – на имя директора. Она у нас женщина деловая, я бы даже сказал – хваткая. Всякое может быть. Тем паче – в последнее время я уже заставил ее сильно понервничать, сами понимаете… Так прыгать через голову начальства и раздавать авансы я не буду.

Я писал сразу два экземпляра – под копирку, на обычном листе писчей бумаги, сидя за графским столом. Все пункты оговорены, текст мирного договора между кланом Сапег в лице его главы и мной в моем лице – составлен, оставалось только подписать.

– Прошу! – сказал я. – Подписываем – и лечите своих архаровцев, и делайте что хотите, а я пойду…

– Куда? – он так и замер с этой дорогущей перьевой ручкой в руке, начав читать рукописные строчки.

– Попутку ловить! Только вещи мне мои отдайте, в таком виде я много не нагуляю… Зима на улице, а я вот – в джинсах, пиджаке и футболке… Так себе! – я осмотрел себя с ног до головы.