Действительно – более-менее всепогодными у меня были только ботинки. Хорошие ботинки – это у меня пунктик, после прогулок по хтоням. Остальное – вот, по замку прогуливаться, в ресторане кофе пить, но никак не добираться от Браслава до Минска. Ну, то есть, перекинувшись в имаго – мог бы пешком до автовокзала добраться и морозца даже не почувствовать, но разгуливать с чудовищно обаятельным чешуйчатым видом по Браславу я не собирался.

– Миро-о-о-он! А ну, войди сюда! – гаркнул Сапега и тут же ухватил себя за голову и поморщился: удар стулом – это удар стулом!

Громко орать и вообще – напрягаться до того, как будут проведены оздоровительные процедуры, человеку с такими травмами противопоказано.

Киборг вошел в кабинет пинком железной ноги, как раз между двумя росчерками пера, которые зафиксировали отсутствие претензий между мной и кланом Сапег на вышеуказанных в договоре условиях. Что характерно – фламберг выдержал. А вот дверь – она с петель слетела.

– Да, Павел Станиславыч? – определенно, отношения у этих двоих были непростыми, никак не подходящими для простого тюремщика и главы клана.

– Что там снаружи? – спросил Сапега.

– Отбились, – отмахнулся он. – Мы бы и этого рыжего деятеля скрутили, да по лестнице штурмовики пошли, кажется – Олельковичей, вот и…

Скрутили бы они, как же! С другой стороны – по голове в такси меня чем-то все же приголубили, значит, и против меня средство у них действительно имеется.

– Олельковичи? Вот же курвины дети! – граф протянул мне перьевую ручку, и я тоже поставил подписи. А потом Сапега вдруг коротко хохотнул и заявил: – Вы, Георгий Серафимович, как картина неизвестного художника!

– А? – удивился я, пряча свой экземпляр договора во внутренний карман пиджака. – Это почему еще?

– Ну, знаете, как бывает? Наляпает какой-нибудь авангардист невесть что на холсте, а кто-то из жалости эту мазню купит. Или не из жалости – ну, увидел в цветовой гамме и геометрии что-то свое, личное, подсознательное… Если купит просто человек обеспеченный – ничего не произойдет. А если кто-то значимый – например, певец известный, или – аристократ, или – промышленник, то картина стремительно растет в цене сразу же! Если САМ ее в кабинете повесил – наверное, что-то знает?

– Та-а-ак? – начал понимать я.

Эффект Тищенко. Как в фильме «О чем говорят мужчины». Никто этого художника не знает, но почему-то картину купили – значит, наверное, крутой художник! Главное – говорить значительно: «Это ж Тищенко!» И все будут кивать и охать, и ахать.

– Вот если Сапеги вас похитили, не побоялись проблем с Гуттен-Чапскими, рискнули – то, значит, вы и вправду птица важная и редкая! – подтвердил мои мысли граф. – Так что я сам создал себе проблему. Теперь матерые хищники стараются выкрасть вас уже у меня. Или убить. Если вы настолько важны, то, значит, не должны мне достаться!

– Птица-говорун отличается умом и сообразительностью… – пробормотал я, задумавшись. – А причем тут Гуттен-Чапские?

– А где вы в такси садились? Вы меня совсем за идиота-то не держите! Сами же говорили – внешних войн Государство Российское не ведет, и мы – аристократы – теперь имеем полное право вцепиться друг другу в глотки! – усмехнулся Сапега. – Мирон, нужно отдать Георгию Серафимовичу его вещи. И вот что – принесите ему доху. Возьмёте доху, Георгий Серафимович? У меня есть лисья доха, она вам очень пойдет! Не знаю, куда дели вашу верхнюю одежду, но, думаю, она в плачевном состоянии.

– Что? – я, честно говоря, пытался переварить полученную информацию про обстоятельства моего похищения. – Доха? Лисья? Однако… Дорого-богато…

– Пустяки! Но – она точно пойдет к вашей бороде и вашим волосам! – никогда бы не заподозрил в Павле Станиславе Сапеге эстета и скрытого стилиста. С другой стороны – Сапеги одевались действительно со вкусом. – Неси, Мирон!

– Погодите-ка! – я наконец сложил два и два. – То есть меня украли на улице Сторожовской, на стороне Троицкого предместья, а это – юридика Гуттен-Чапских? То есть, не перейди я дорогу, то…

– То и воровать бы вас не стали, – подтвердил мою мысль Сапега. – По крайней мере – не в этот раз. Я не совсем выжил из ума! Троицкая гора и Большой театр, и Кадетский корпус – опричнина, Старотроицкая площадь и женский монастырь Святого Василия – земщина. Попадать под земские и тем более под опричные законы – нет уж, это без меня!

– Минск, такой Минск, – я тяжко вздохнул. – Черт ногу сломит. Не люблю большие города. И не люблю быть аристократом…

– Вы уже здесь, – развел руками граф. – В самой середине змеиного кубла, добро пожаловать. Кстати! А как это у вас так ловко получилось завязать в узел золингенский клинок?

Никогда Штрилиц не был так близок к провалу!

* * *

От ответа меня спасли два события. Одно – хорошее, а второе – плохое.

Хорошее – это Мирон приперся с дохой и другими моими вещами. Плохое – на замок опять напали. Я услышал только топот ног и новую волну выстрелов и криков, но для магов, похоже, дело обстояло куда очевиднее – они ведь видели, ощущали колебания эфира и могли по ним ориентироваться. Наверняка снаружи разверзся локальный филиал ада!

– Порталы, кур-р-рва! Порталы! – взревел Сапега. – Мирон, общий сбор клана! Начнем зачистку прямо отсюда. Настало время показать зубы по-настоящему! Георгий Серафимович – ради вашей же безопасности предлагаю вам пока задержаться…

Магнат достал из ящика стола кристалл зеленого цвета и склонился над Янеком и Франеком. Теплая волна прошлась по всему кабинету, кто-то из молодых Сапег с явным облегчением выдохнул:

– О, Матка Боска! – похоже, их подлечили.

Киборг в это время подошел к камину и железным своим пальцем надавил на один из кирпичей. Чудовищный звук ревуна – сирены, как во время воздушной тревоги – огласил окрестности, у меня аж в ушах заломило.

– Янек – силовое поле. Франек – убиваем всех, кто не носит герба Сапег! Мирон – на тебе ближняя дистанция. Георгий Серафимович, вы можете следовать за нами или остаться здесь – на свое усмотрение, – Павел Станислав засучил рукава жупана, и его ладони загорелись ярким пламенем. – Мы идем воевать.

Я пожал плечами:

– Это не моя война, свою я уже выиграл. Идите, воюйте. За меня не беспокойтесь, мы с вами решили все проблемы, верно?

– Верно, – нахмурился Сапега. – Пожалуй, я не завидую тому, кто попытается вас похитить следующим. Кажется, вы – человек с двойным дном.

– С ТРОЙНЫМ, – ответили мы с драконом, и соболиные брови графа нервно дернулись.

* * *

Я наблюдал за войной всех против всех из узкого окна-бойницы кабинета главы клана. Со мной тут осталась пара охранников в бронескафах – беречь клановое имущество и меня за компанию. На стенах и крышах, в галереях и анфиладах, во внутреннем дворике и у ворот схлестнулись сразу три силы.

Из порталов на крыши выплеснулся клановый спецназ еще одной магнатской семейки Великого княжества, Пацов – герб «Гоздава» из двух белых лилий на красном фоне и красно-желтые цвета одежды говорили сами за себя. Похоже, это были дружинники-пустоцветы, они ловко управлялись с артефактным оружием: магическими жезлами, с наверший которых срывались импульсы энергии серьезной поражающей силы. Да и огреть такими штуковинами в ближнем бою можно было не хуже шестопера. Гербовые щиты у этих ребят тоже были непростые: отразить очередь из автомата Татаринова и не вывернуть руку под силу только волшебной броне! Пацы принялись обстреливать позиции защитников замка, рассыпались по крышам, пытаясь проникнуть внутрь…

Один из таких импульсов – чисто как у имперских штурмовиков в «Звездных войнах» – прилетел прямо в окно, из которого я наблюдал за происходящим, разбил цветное стекло и поджег лосиные рога на камине. Ребята-охранники тут же открыли огонь из автоматов, поливая очередями раздухарившихся нападающих.

В это же время ворота протаранил броневик, на борту которого был нанесен синий щит с желтым литовским крестом, за ним – еще один и еще! Олельковичи не оставляли попыток заполучить меня в собственное распоряжение, хотя и положили уже немало людей во время первого штурма. Крупнокалиберные пулеметы бронемашин тут же открыли огонь по Пацам на крышах и по Сапегам – в окнах зданий. Следом за броневиками, левитируя прямо в воздухе на странных блестящих дисках, влетела тройка магов-Олельковичей – явно аэроманты – вокруг них воздух вращался наподобие торнадо… Поднялся свирепый ураган, Пацам на крышах пришлось туго, кое-кого из них, кто не успел укрыться за чудо-щитами, просто смело прочь – и они с дикими воплями улетели в серое зимнее небо.

Однако, наступательный порыв сбил сам Павел Станислав Сапега с Янеком, Франеком, киборгом и полусотней дружинников. Под прикрытием защитной сферы магнат появился на выходе из той самой башни, где находился я.

– Ийдзь до дьябла! – у графа снова проснулся польский акцент.

С таким боевым кличем он изверг из своих рук две толстенные огненные плети, которые заплясали по внутреннему дворику, слизывая начавших высаживаться из бронетранспортеров штурмовиков, опаляя технику, заставляя аэромантов подниматься выше, выше… Где их доставал со своими злыми алыми искрами Франек – он бил прицельно, мощно – кто-то из Олельковичей получил натуральную дыру в груди, величиной с кулак, и полетел вниз, в адское пекло, устроенное старшим Сапегой.

Получив передышку, активизировались Пацы – они сплотили ряды на крыше, прикрылись щитами на манер римской «черепахи» и двинули прямо в нашу сторону!

– Все, ребята, я пошел, – сказал я и двинул прочь из кабинета.

Дружинники Сапег переглянулись, но ничего не сказали – слишком заняты были попытками прострелить ноги парочке Пацов. Так что я двинул на лестницу. В дохе!

Нет, ну а как иначе? Окна тут были кругом выбиты, так что мороз ощутимо щипался, а буйный ветер, поднятый аэромантами, завывал и грозил пробрать до костей, так что доха была как нельзя кстати. Теплая, однако, и просторная. Ничего-то под ней не видно, можно пулемет «гатлинг» пронести незамеченным.

Самым очевидным вариантом было бы спуститься на несколько витков лестницы вниз, найти окно наружу, спрыгнуть, пользуясь драконовскими возможностями, с любой высоты, и бегом-бегом свалить куда подальше. Но! Я был уверен: замок окружен врагами. И те, кто окружил – тоже окружены, только уже силами клана Сапег. Потому что невозможно так просто взять – и пригнать армию в чужую юридику! Штурмовую группу – да. Отряд спецназа – вполне. Крепкий кулак для того, чтобы закрепиться и дождаться подкрепления – тоже очень может быть… Но армию?

У этих ребят, что у Пацов, что у Олельковичей – задача была довольно тривиальная. Ворваться в замок, найти меня, схватить и утащить. Может, и получилось бы, но, видимо, они помешали друг другу. Может, даже убивать один другого стали на подходе, облегчив таким образом жизнь Сапегам. По крайней мере – стоило глянуть на Браслав за окном, как становилось ясно – в городке идут уличные бои. Стрекотали автоматные очереди, что-то взрывалось, грохотало, мелькали разноцветные сполохи. Мобилизованные дружинники, члены клана и клиентела Сапег вправляли мозги интервентам!

Чтоб он сдох, этот эффект Тищенко! Дался им всем Пепеляев, однако! Как будто пять инициаций – это что-то такое, из-за чего стоило угробить десяток-другой отличных бойцов! Или – по их мнению действительно стоило? Так или иначе, не хотелось мне через Браслав переть! Но проблема-то заключалась в том, что городок этот был зажат между двумя озерами – Дривяты и Новяты, и поэтому отступать мне пришлось бы либо через воюющие кварталы, либо по водной глади – незамерзшей! Всё не слава Богу, а?

А еще – у меня страшно чесалась спина под дохой! Что бы это значило – я понятия не имел, но, повинуясь странному наитию, не спускаться решил, а подниматься. Винтовая лестница рядом с кабинетом Павла Станислава не кончалась, она вела дальше, на крышу. Туда я и двинулся, переступая через лежащие один на другом трупы сапеговских, олельковических, пацевых дружинников и скоморохов. Последних было меньше всего – но попадались! Судя по всему – целых четыре, а не три силы схлестнулись тут по мою душу!

– О, поле-поле, кто тебя усеял мертвыми телами? – завывающим голосом проговорил я.