Она рыдает. Впервые. Не от боли – от унижения.

И шепчет:

– Я… благодарна… за исправление…

Он отступает. Снимает зажим. Плоть с пальца – красная, вздутая. Кровь капает, и я вижу, как капли падают на пол. На белый кафель. Красные пятна. Как метки. Он смотрит на неё, как на картину.

– Хорошая девочка. Сегодня ты сделала шаг вперёд. Завтра будет второй.

Поворачивается и идёт к двери. Проходя мимо меня, останавливается. На секунду. Смотрит. Глаза в глаза. Я не дышу.

– Ты следующая, – шепчет он.

И выходит. Свет гаснет. Я остаюсь в темноте. С гвоздём в руке. И с ощущением, что кость внутри меня уже тоже треснула.

Глава 6. Испытание первым страхом

Он появился внезапно. Дверь скрипнула – едва слышно, но воздух изменился. Я сразу поняла – что-то не так. Он не просто пришёл. Он принёс кого-то. Я подняла голову. И увидела её.

Молодая. Маленькая. Почти ребёнок. На вид лет восемнадцать, не больше. Тощая, в порванной толстовке, волосы слиплись от грязи и слёз. Она пыталась стоять, но ноги подкашивались. Он держал её за плечо, будто выставлял напоказ.

– Знакомьтесь, – сказал он. Спокойно. Даже с улыбкой. – Это новая. Вы ведь любите, когда я приношу что-то свежее?

Мы молчали. Никто не шевельнулся. Даже Вера – теперь почти статуя, с потухшим взглядом. А я… я чувствовала, как что-то в животе сжалось в узел. Он смотрел на нас – не ждал ответа, просто наслаждался тишиной.

А потом наклонился к девочке и прошептал что-то ей на ухо. Она вжалась в него, как будто он был её отец или спаситель. Слёзы текли по её лицу, но губы шевелились. Молила.

– Пожалуйста… пожалуйста, не надо… я ничего не сделала…

Он кивнул.

– Вот и хорошо. Тогда докажи.

Он подтолкнул её вперёд. Она пошатнулась, упала на колени. Он спокойно зашёл за ширму, и через минуту вернулся… с ведром. Металлическое. В нём – лёд и вода. Настоящий, крупный лёд, который хрустел, как кости.

– Испытание первым страхом, – сказал он. – Вода. Удивительно, как она напоминает утробу. Но большинство из вас – боится вернуться туда, откуда пришли. Он взял её за волосы. Она закричала. Я вскинулась – инстинктивно, бесполезно. Он опустил её голову в ведро. Молча. Без эмоций.

Шорох льда. Бульк. Вода выплеснулась. Девушка дёргалась. Пыталась подняться. Он держал её, как будто это ничего не стоило.

Он считал вслух:

– Раз… два… три… четыре…

На седьмой секунде она вырвалась, захлебнулась воздухом. Захрипела, захлюпала. Он отпустил её.

– Слабовато.

– Пожалуйста… – прошептала она. – Я не понимаю… За что?..

Он склонился к ней, сел на корточки, заглянул в глаза.

– Ты здесь, потому что ты грязная. Но у тебя есть шанс стать чище.

Она всхлипнула. Он снова взял её за волосы. Я закусила губу до крови. Второй раз он держал её дольше. Одиннадцать секунд. Она обмякла, когда он отпустил. Вода стекала с её лица, с волос, с подбородка. Как будто её крестили. Только не в жизнь. А в ад.

– В следующий раз ты побудешь там дольше, – пообещал он. – Главное – постарайся понять, что это всё ради твоего блага.

Его голос звучал почти отечески, пока он затягивал верёвку на её запястьях. Кожа под узлом сразу побелела. Он поставил её на четвереньки перед ведром, где чёрная вода отражала перекошенное лицо несчастной.

– Не дёргайся. Иначе будет хуже.

Его пальцы впились в её бёдра, ногти оставили красные полумесяцы, когда он раздвинул её ноги шире. Оголённая промежность дрожала под его взглядом – влажная от страха, но не от желания.

– Считай секунды. Это научит тебя терпению.

Он вошёл в неё резко, без подготовки, в тот же момент схватив её за волосы и погрузив лицо в воду.

Я видела всё. Её спина выгнулась неестественной дугой, когда он вогнал себя в неё до основания. Его член – толстый, с пульсирующими венами, весь блестящий от её крови и его смазки – исчезал в её покрасневшей промежности, которая уже была припухшей от насилия. Каждый раз, когда он выходил почти полностью, я видела, как её растянутое отверстие на мгновение не смыкалось, обнажая розовую слизистую, прежде чем он снова входил с мерзким хлюпающим звуком.

Пузыри воздуха поднимались к поверхности воды сначала частой цепочкой, потом всё реже. Его мошонка, покрытая каплями пота, тяжело билась о её бёдра при каждом толчке, оставляя влажные отпечатки на её коже. Я видела, как напрягаются его ягодичные мышцы, когда он входит особенно глубоко, как его живот втягивается в момент кульминации.

"Пять… шесть… семь…" – его голос звучал спокойно, будто он читал лекцию, а не насиловал и топил одновременно. Его пальцы в её волосах сжимались сильнее с каждой цифрой, прижимая её лицо ко дну ведра. Вода стала мутной от её слёз и слюны.

Когда он добрался до "десять" и выдернул её голову из воды, её лицо было синюшным, губы дрожали, изо рта хлынула струя воды вместе с хриплым воплем. Но он не остановился – его член, покрасневший от трения, продолжал методично входить и выходить, растягивая её воспалённые складки. Я видела, как её анус судорожно сжимался в такт её рыданиям. Возможно, он до этого уже трахал ее в задний проход. Судя по всему, ему нравилось входить больше через заднее отверстие.

– Повторим? – он улыбнулся, проводя пальцем по её мокрой щеке, затем снова схватил за волосы. Его член всё ещё был твёрдым, покрытым смесью её слёз и его смазки. Он знал – она выдержит ещё несколько циклов. Или не выдержит. Ему было всё равно.

– Нет… пожалуйста, не…

Ее хриплый шёпот оборвался, когда он резко перевернул её, прижав животом к холодному полу. Вода с её волос капала на бетон, смешиваясь с кровью из расцарапанных колен.

– Ты думала, я закончил? – Он провёл головкой члена между её ягодиц, собирая влагу с её кожи. – Ты грязная и внутри, и снаружи. Надо очистить всё.

Он плюнул себе в ладонь, смазал ее анус, который уже был воспалён от предыдущих «уроков». Когда он нажал – она закричала. Он опять повернул ее и поставил раком перед ведром. Все это время она отчаянно кричала.

Крик превратился в бульканье, когда он снова погрузил её лицо в ведро.

А потом он начал входить в ее анальное отверстие. Его член входил в её анус медленно, с противным хрустящим звуком. Её тело билось в конвульсиях, но верёвка впивалась в запястья, не давая вырваться. Вода в ведре забурлила – девушка пыталась держаться, но её лёгкие уже горели. Его яички напряглись, ударяясь о её промежность, когда он вошёл до конца.

– Считай, – он начал двигаться, – Или ты уже забыла цифры?

Она не могла ответить. Только пузыри поднимались к поверхности – сначала часто, потом всё медленнее.

Он ускорился. Её анус растягивался, покрасневший, болезненно-блестящий. Каждый толчок заставлял её тело дёргаться, но он держал её под водой крепче, крепче…

– Десять, – наконец выдохнул он, вытаскивая член.

Когда он отпустил её волосы, она рухнула на бок, выкашливая воду. Её анус остался приоткрытым, пульсирующим.

– Надо будет еще повторить, – он потрепал её по щеке. – Пока не научишься задерживать дыхание как следует.

И ушёл. А она осталась лежать на полу. Мокрая. Холодная. Без имени. Мы не знали, кто она. Но теперь знали, как она умрёт.

Она не спала всю ночь. Мы слышали её всхлипы – негромкие, сдавленные, как будто она боялась разбудить кого-то ещё. Хотя здесь никого нельзя было будить. Здесь не спали вообще.

Она сидела, обняв себя за колени, дрожала. А я – просто смотрела. Смотрела и думала: как скоро он вернётся? И когда придёт снова – к ней… или ко мне?

Глава 7. Жесткий допрос с пытками

Утром дверь открылась. Он вошёл, как будто просто проверяет – живы ли мы. В руке у него была папка. Бумаги. Он сел на стул напротив девушки – аккуратно, на расстоянии.

– Имя, – сказал он.

Она молчала. Лишь глянула на него снизу вверх, взглядом щенка, которого ударили и бросили.

– Имя, – повторил, но уже чуть мягче. Будто предлагает сыграть в игру. – Давай начнём с простого. Как тебя зовут?

Она сглотнула.

– Л… Лиза…

Он кивнул.

– Хорошо. Видишь, это уже шаг вперёд. Теперь – скажи, где ты была вчера в полдень?

– Я… я… шла домой… из колледжа…

Щелчок. Он достаёт что-то из папки. Фото. Папку он держит так, что мы не видим, что на ней. Только она. Только он.

– Ты была в торговом центре. С парнем. Верно?

Она побледнела.

– Это… это было позавчера…

Он качает головой.

– Ты врёшь.

Сигнал. Дверь за его спиной открывается. Заходит механизм – будто выдвигается из стены. Электрошокер. Он не даёт пафоса. Просто берёт её за запястье – и пускает ток. Она задыхается. Изо рта вырывается что-то странное – не крик, не всхлип. Просто звук. Голый. Больной. Как будто боль вырвалась из неё сама. Он отпускает.

– Где ты была?

– В торговом центре! Я не хотела врать, я испугалась! – быстро, сбивчиво. Он улыбается.

– Уже лучше. Теперь скажи… за что тебе стыдно?

Она в замешательстве. Моргает. Трясёт головой.

– Я не… Я не знаю…

– Подумай. У всех есть стыд. Особенно у девушек.

Он смотрит на нас. Я отвожу взгляд. Он делает паузу – потом берёт металлический зажим и щёлкает им в воздухе.

– Хорошо. Тогда я подскажу. Я дам тебе список. А ты выберешь то, что правда. Ладно?

Она кивает. Он зачитывает:

– 5. Издевалась над младшими.– 1. Воровала деньги у матери. – 2. Спала с женатым. – 3. Писала подруге, что её ненавидишь. – 4. Сделала аборт.

Она трясёт головой.

– Ничего из этого… я… клянусь…

Он медленно встаёт.

– Значит, ты – идеальна? – он подходит ближе. – Значит, я – лжец?

– Н-нет… я просто… я боюсь!

Он берёт её руку. Щёлк – зажим захлопывается на ногте. Она вскидывается – дёргается, срывается с голоса. Он не давит – просто держит. Пока она не начинает говорить сама.

– Аборт! Я делала аборт! Я случайно залетала, я не знала, что делать! Он был старше, он обещал…

Она рыдает. Грудь ходит ходуном. Слова слипаются. Он кивает.

– Вот и хорошо. Вот мы и начали. – Он отпускает зажим. – Ты просто почти молодец.

Он отпускает ее. А она остаётся сидеть, согнувшись, как щепка. И всё, что мы слышим – это её шёпот:

– Я не хотела. Я не хотела. Я не хотела…

А я думаю только об одном. Если он спросит меня – я совру. Потому что говорить правду ему – значит дать ключ от себя. А он уже знает, как открывать.

– К стене. – Его приказ прозвучал как щелчок затвора. Девушка, всё ещё дрожащая от предыдущих пыток, попыталась встать, но её ноги подкосились. Он вздохнул, схватил её за волосы и потащил к бетонной стене, где из ржавых креплений торчали кольца для наручников.

Её запястья щёлкнули в холодных манжетах, ноги раздвинули и приковали к полу специальными ремнями. Ягодицы разошлись, обнажив воспалённый, ещё не заживший анус. Он провёл пальцем по её промежности, насмешливо цокнул языком:

– Какая неаккуратность. Надо продезинфицировать.

Из своей чёрной сумки, пропитанной запахом меди и формалина, он извлёк металлический наконечник от клизмы – длинный, с устрашающим блеском хирургической стали, слишком толстый, чтобы восприниматься как что-то медицинское. Он был создан не для лечения. Он был создан для боли.

Эта сумка была его постоянной спутницей. Тяжёлая, надутой формы, будто кожаный мешок для зла. Он приходил с ней снова и снова, и каждый раз вытаскивал нечто новое – инструмент, от одного вида которого хотелось сжаться в угол и забыть, как дышать. Клещи, щипцы, иглы, жгуты, химикаты… Её содержимое менялось, но эффект оставался прежним: ужас и ожидание боли, которая всегда приходила.

Без предупреждения он ввёл его внутрь. Девушка выгнулась, как под током, но крик захлебнулся у неё в горле – только глухой стон, вырвавшийся сквозь закушенные губы. Её пальцы сжались, ногти впились в бетон. Это было начало.