После этих строк мать лишилась чувств, а отец поседел за несколько минут. Сбывались худшие опасения. Похоже, Исаак действительно решил принять католичество. Это было равносильно концу света. Мало того что они лишились единственного сына – они могли потерять все, что у них было. Община способна и не простить такого поступка юноши и обвинить в нем именно родителей. Теперь перед отцом стоял выбор: или отдать все деньги на искупление страшного греха, или уничтожить виновника. Он выбрал второе. Ведь измена вере не допускается даже мысленно. Отец несколько минут, закрыв глаза, истово взывал к богу, дабы укрепиться в своем решении. Неожиданно он понял, что именно господь послал ему это испытание, как в свое время Аврааму. Он должен принести искупительную жертву во имя любви к господу. Может быть, бог пожалеет его и сотворит чудо. И раскаявшийся сын вернется в последний момент. Подбодренный такими мыслями, он твердым шагом прошел в свой кабинет и послал слугу в квартал наемных убийц…

– Ну, Исаак, ты решил? – Монах смотрел на молодого человека с легкой улыбкой.

Солнце еще не взошло, а юноша уже постучал в дверь его комнаты.

– Решать нечего, святой отец! За меня всё решили!

– Зачем ты тогда пришел?

Исааку показалось, что отец Андре уже все знает, но не считает нужным показать ему это. Он судорожно вздохнул и ответил:

– Я хочу воплотить в жизнь решение. Только свое, а не отцовское. Я готов ехать с вами, отец Андре.

– Похвальное мужество, – монах внимательно смотрел на него, словно пытаясь проникнуть в самое сердце молодого еврея, – но ты все обдумал как следует? Осознаешь ли ты все последствия этого шага? Ты ведь знаешь, к чему это приведет. От тебя отрекутся родные. Тебя предадут анафеме. Скорее всего, тебя попытаются убить.

– Благодарю вас за поддержку, святой отец, – криво усмехнулся Исаак, – но можете не стараться. Я лучше вас знаю, что мне грозит. Иудеем можно стать, перестать им быть – нельзя. Можно только умереть.

– Хорошая идея, я ее обдумаю, – кивнул отец Андре.

– Это не идея, – удивленно отозвался Исаак, – это цитата из Талмуда.

– Я знаю. Но для нас это лазейка. Над тем, кто умер, смертные не властны. Но об этом позже. Через месяц или чуть больше я уезжаю. И, как я понимаю, ты по собственной воле едешь со мной.

– Я не откажусь, отец Андре, не надейтесь. К тому же я уже все решил, и выбора у меня больше нет.

– Выбор есть всегда… – начал его собеседник.

Тут их прервали. Скрипнула дверь, в комнату монаха торопливо вошел какой-то оборванец и, почтительно поклонившись, протянул ему маленький свиток. Едва заметно поморщившись, отец Андре взял послание и небрежно кинул на стол мелкую монетку. Когда посыльный ушел, монах прочел письмо и заметил:

– Твой выбор только что заметно расширился. Теперь тебе предстоит выбирать не только между свободой и общиной, знаниями и догмами, но еще и между жизнью и смертью. Твой отец в настоящее время договаривается с наемниками. Как ты думаешь, о ком идет речь?

Юноша побледнел, а монах добавил:

– Если ты не передумал и идешь со мной, я смогу защитить тебя. Но…

– Я согласен! – твердо ответил Исаак.

– Это хорошо. А теперь запомни. Раз ты окончательно все решил, то с этой минуты ты будешь слушаться меня беспрекословно. Во всяком случае, пока не минует опасность. И еще – не перебивай меня.

Исаак только приложил руку к сердцу и поклонился.

– Идем. – И монах вышел, даже не посмотрев, следует он за ним или нет…

Исаака спрятали в монастыре, который оказался мощной крепостью. Неведомо, от кого собиралась защищаться братия, но, судя по толщине стен, врагов у нее было очень много. Об этом Исаак сказал спутнику, когда они через тайный ход вошли в святые стены.

– Будешь смеяться, но врагов у нас действительно много, – неожиданно согласился монах и добавил: – Однако не забывай – когда идет война, каждая крепость на вес золота. А на войне убивают всех. И ни сан, ни звание, ни деньги не помогают. А сейчас – молчи. С настоятелем буду говорить я. И, что бы я ни сказал, ни слова…

Через два месяца из ворот монастыря выехала карета в сопровождении многочисленной и хорошо вооруженной охраны. Ночь уже вступала в свои права, и людей на улицах почти не осталось. Немногие запоздавшие прохожие торопились по домам, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому отряд беспрепятственно доехал до ближайших ворот, торопясь покинуть город до их закрытия. Мощные створки с глухим гулом захлопнулись, отрезая Исаака от всего, что он знал в своей жизни.

– Ну, кажется, проскочили. – Святой отец, приподняв шторку, внимательно всматривался в темноту. – Можешь вздремнуть, – предложил он юноше, – а я пока поработаю.

Исаак с интересом смотрел на собеседника – точнее, туда, откуда слышался его голос. До того памятного дня, когда юноша покинул дом, ему казалось, что он хорошо знает монаха.

Отец Андре не преподавал в университете, но часто посещал лекции. Не брезговал он и кабачком, где собирались студенты. Там они и познакомились. Он нравился Исааку. Монах был так непохож на правоверных иудеев, впрочем, и на католиков тоже. Он с удовольствием общался с людьми из разных конфессий, говорил всегда легко и свободно. Никогда не отказывался выпить стаканчик вина, спеть веселую песню или принять участие в диспуте. При нем часто говорили весьма необдуманные вещи, но ни к одному из болтунов не были применены никакие взыскания. Это снискало ему доверие и уважение студентов. Исаак же просто влюбился в него. Кроме всего, побеседовав с братом Андре, он понял, что тот знает гораздо больше, чем все профессора, вместе взятые. А брат Андре в свою очередь, узнав, что Исаак хочет стать врачом, на минуту задумался, а затем пообещал помочь и почти четыре года действительно помогал. Именно благодаря ему Исаак освоил латынь, французский, немецкий и итальянский. Слегка начал разбираться в древнегреческом и, как ни странно, русском. Монах приносил ему книги, которых нельзя было найти ни в одной библиотеке, отвечал на все вопросы, которые возникали у юноши при изучении этих фолиантов, а год назад организовал для своего друга несколько анатомических вскрытий.

– Если не знать, как устроен человек, лечить не сможешь, – пояснил он Исааку. – Ты же пошел в университет потому, что тебя не устраивали знания, которые давали твои единоверцы? Хотя, как ты мог уже заметить, в университете тоже много не узнаешь.

Исаак согласился и, рискуя жизнью, раз в месяц пробирался по ночам в полуразрушенный склеп на старом кладбище, куда отец Андре привозил трупы. Если бы ректор или отец Исаака узнали, чем он занимается, то плохо пришлось бы молодому еврею. Отец, не задумавшись ни на минуту, убил бы его собственными руками. Ректор просто сдал бы инквизиторам. Но все было прекрасно до того страшного дня, когда ему пришлось делать выбор…

Теперь же, прожив два месяца в монастыре и наблюдая за своим товарищем, Исаак уже не знал, верит он ему или боится. Странности начались еще в обители. Да и сейчас… Ну как, скажите на милость, можно что-то делать ночью, в темной карете? Но, как он уже убедился – можно.

А еще: откуда брат Андре знал, что убийц не остановят монастырские стены? Но факт оставался фактом. Это произошло…

Как только в Кракове узнали, что Исаак ушел из дома и живет в монастыре, город забурлил. Никто не сомневался, что молодой еврей решил принять католичество. Мнение горожан об Исааке моментально изменилось в лучшую сторону. Если до этого его просто терпели за деньги отца, то теперь все немедленно открыли в молодом человеке целый кладезь истинных добродетелей. Его друзей, которых раньше поносили за непотребное знакомство, теперь превозносили, ставя им в заслугу прозрение иудея. В этой атмосфере всеобщего одобрения Исаак совершенно уверился, что ему ничего не грозит. И тем более он удивился, заметив, что его друг и монахи, проживающие в обители, принялись принимать дополнительные меры предосторожности.

– Зачем это все? – не удержался он от вопроса. – Ведь весь город на моей стороне. А наемники – тоже христиане, значит, они не должны меня тронуть.

– Правильно, они тебя любят, – согласился Андре, – и прирежут не из ненависти, а исключительно за золото твоего отца. Потому что они честные люди. Кстати, потом они искренне помолятся за твою душу и закажут богатую заупокойную службу.

– Не может быть! – удивился Исаак.

Брат Андре только махнул рукой, предоставив мальчишке получать опыт самостоятельно. И через неделю после этого разговора поймали первого убийцу. Потом были еще и еще. Надо сказать, после появления первого наемника Исаак понял, что высокие стены не являются надежной защитой. Он думал, что неудачи предыдущих убийц и новые расходы заставят отца отступиться, но тот не успокаивался. Каждая неудача заставляла его поднимать цену. Затишье наступило только после того, когда всех выловленных наемников вздернули на площади, а к отцу отрядили офицера со строгим предписанием прекратить терроризировать святую обитель с наложением весьма внушительного штрафа. Тот на время затаился, но не отказался от задуманного. Просто теперь он нанял людей, которые должны были ждать, когда сын покинет монастырь хоть на минуту.

Прошло еще несколько дней, и наконец Андре приказал Исааку:

– Собирайся, мы уезжаем.

– Куда? – спросил юноша, снимая с полки мешок с одеждой.

– В Париж.

Исаак обрадовался и, не задавая больше вопросов, кинулся на выход. Андре, тихо посмеиваясь, шел следом. Выскочив на крыльцо и увидев карету и солдат, охранявших ее, юноша растерянно замер. Впервые он задумался, на какой же ступени в церковной иерархии стоит его друг. Пока он предавался размышлениям, монах бесцеремонно запихнул его в экипаж, и они уехали…

И вот теперь, после всего, что было, ему предлагают вздремнуть.

Исаак хотел возразить, что не хочет спать, но глаза уже закрывались, и он сам не заметил, как угодил в крепкие объятия Морфея. Проснувшись, юноша обнаружил, что лежит на кровати в небольшой чистой комнатке. Рядом на такой же кровати спал монах. В отличие от своего попутчика, он был раздет. Ряса аккуратно лежала на стуле, сандалии стояли рядом. С самого же Исаака сняли только сапоги. Смущенный тем, что не проснулся, когда его выносили из кареты, он тихонько встал и направился к кувшину с водой.

– Выспался?

Вопрос застал его врасплох. Подпрыгнув от неожиданности, он повернулся и встретился взглядом с глазами Андре, в которых не было ни капли сна. Исаак застенчиво кивнул.

– Хорошо, – монах встал, – надо приводить себя в порядок.

Исаак невольно залюбовался стройным мускулистым телом. Он как-то не представлял, что Андре так хорошо сложен, и, что греха таить, так молод. Почему-то в рясе с надвинутым на глаза капюшоном он казался гораздо взрослей. А сейчас Исаак понял, что брат Андре ненамного старше его. Пока он размышлял, монах с удовольствием умылся. Потом, обильно намочив полотенце, с наслаждением протер плечи, грудь и заметил:

– Искупаться сможем только на месте, так что придется потерпеть.

С этими словами он открыл сундук и извлек из него светское платье. Исаак с интересом наблюдал, как его знакомый преображается из бедного монаха в богатого купца. Этот процесс так увлек его, что следующие слова Андре прозвучали как гром среди ясного неба:

– Это тебе. Быстро переодевайся.

Прямо в него полетел тяжелый узел. С трудом поймав его, юноша в недоумении посмотрел на святого отца и, ничего не сказав, принялся за дело.

– Отлично, – осмотрев его с ног до головы, объявил Андре, – теперь займемся прической.

И прежде чем Исаак успел сказать хоть слово, ловко состриг ему пейсы. Исаак только охнул. Живя в монастыре, он завязывал волосы в хвост, но сейчас, когда они были распущены, эти две длинные пряди слишком выделялись и выдавали его происхождение. Пока он осознавал, что произошло, Андре продолжал орудовать ножницами, а потом и бритвой. И вот уже из зеркала на Исаака смотрит не еврей, а скорее молодой итальянец.

– Просто великолепно! – весело потер руки Андре. – Сейчас все уберем, и можно ехать.