Пока ждали заказ, молчали. Хозяйка сама принесла три бокала и две тонкие длинные бутылки: прозрачную – негазированную, и зеленоватую – с газом. Михеев налил Кейко и Стасу по полбокала негазированной – молодежь кивнула в ответ на вопросительный взгляд старшего. Аккуратно поставил невесомую бутылку рядом с круглым вырезом утилизатора посреди стола. Себе налил, как любил, полный стакан, выпил, наслаждаясь настоящими, щекочущими нёбо и нос пузыриками, прохладой чуть солоноватой, приятно освежающей воды. Налил второй и стал потягивать маленькими глотками, смешно морща большой, чуть загнутый, словно клюв, нос.

– Скажите, старший, почему вы решили включить в команду меня? – Стас беззвучно поставил бокал на стол и выпрямился.

Он вообще, как заметил Михеев, был весь какой-то очень спокойный, прямой и подтянутый. Пилот понял, кого напоминает земледел, и наконец сам до конца осознал, почему сразу же решил включить Светлова в команду. Какой-то миг он колебался, как ответить, – сказывалась въевшаяся в плоть и кровь привычка говорить только то, что нельзя не сказать и умалчивать об остальном. Но здесь другие правила игры, напомнил он себе, другой мир, тот, ради которого он и творил все то, что не давало теперь заснуть по ночам. Чтобы не тащить дрянь того мира, он и попросил вызвать эмпата, и человечество в лице Банева пошло ему навстречу. Кстати, интересно, хорошо ли спит сам Банев?

– Вы были со мной там, в моих воспоминаниях, в моем прошлом, Стас, – негромко сказал Михеев, – и хотя бы отчасти представляете, с чем мы можем столкнуться. С какими изменениями в поведении человека. Кроме того, вы отлично подготовлены и психически, и физически к самым разным нештатным ситуациям, включая агрессивное поведение человека.

Земледел коротко кивнул:

– Принято, старший.

Михеев изумился тому, как в коротком кивке Стаса проявилось то отношение к себе и окружающим, которое он подмечал в старом мире среди много и хорошо послуживших кадровых офицеров. Именно их напомнил Михееву земледел. Хотя, казалось бы, откуда у парня с такой мирной профессией…

– Давайте так же честно отвечу и вам, Кейко, – перевел Михеев взгляд на девушку. – Вы хорошо умеете контролировать свои чувства и тонко понимаете состояние других. Вы молоды и еще не известны за пределами своей профессиональной среды как мощный эмпат. Это хорошо. Поскольку, придя в каюту, вы снимете форму и дальше будете выступать в роли моей личной помощницы и организатора взаимодействия группы с другими ведомствами и отдельными людьми. Иными словами, если вас не спрашивают прямо, вы не говорите о своих способностях и не демонстрируете их.

Кейко поморщилась, но кивнула, соглашаясь. Михеев знал, что своей просьбой нарушает неписаный кодекс поведения эмпатов в обществе, согласно которому сильный эмпат доложен объявить о своих возможностях, чтобы не ставить присутствующих в неудобное положение.

– И все же, старший, почему именно мы? Не хорошо подготовленные люди Банева, не ребята из Глубокой очистки, которые постоянно имеют дело с самыми разными угрозами и обучены их ликвидировать, а мы?

Да, все же старые навыки вспоминаются быстро. И от этого мир делается еще ярче и острее, такое не воссоздаст и самый совершенный консенсус-реал. И ты испытываешь удовлетворение от того, что снова полностью жив…

Михеев привычно погасил волну раздражения и отвращения, решив отложить рефлексию на потом. А сработал он хорошо, просчитал. Хотя вопросом этим наверняка первой задалась Кейко, но озвучил его именно Стас. Что, снова будем играть в открытую? Как раньше, когда такие же молодые ребята шли на смерть, поверив Михееву. Такую же просчитанную им смерть.

Михеев дождался, когда хозяйка быстро и бесшумно расставит на столе глубокие миски с гречневой лапшой, приправленной чем-то таким, от чего аж голова закружилась. Палочки он брать не стал – так и не научился ими пользоваться. С наслаждением намотал лапшу на вилку и отправил горячий пряно-сладковато-соленый ком в рот. Долго, с наслаждением жевал, оглядывая темно-зеленую, в тускло-золотистых драконах, обивку маленького, всего на пять столиков, помещения кафе.

– Удивительно простое и уютное местечко, да, Кейко? – спросил он с набитым ртом. Прожевал, положил вилку на край миски. И, не давая ей ответить, сменил тему: – Я выбрал вас именно потому, что вы никак не связаны со старшим Баневым, службой безопасности или Глубокой очисткой. И когда мы с вами найдем объект «Фенрир», ничто из этого не повлияет на ваше решение.

– А каким будет это решение? – задумчиво спросила Кейко.

– Найдем – узнаем, – пожал плечами Михеев, наматывая на вилку лапшу. –  И, кстати, – он показал вилкой на Стаса, – Банев это прекрасно понимает.

– Вы не доверяете старшему Баневу? – В голосе Кейко сквозило сомнение.

Конечно же, девочка его чувствовала и понимала, что это не так. Но понять, в чем дело, не могла, поскольку это лежало за рамками ее опыта. Вот потому Банев и позвал Михеева. Ради опыта, которого нет ни у кого в новом мире.

– Помните, что старший рассказывал об идеях лаборатории «Сфера» и Департаменте подготовки колонизации?

* * *

– Выяснилось, что проектом «Хугин» очень заинтересовались в Департаменте подготовки колонизации, было такое подразделение в Объединенной Корпорации. Тогда вообще очень любили создавать департаменты и… прочие, – хмыкнул чему-то своему Банев, – рабочие группы.

С этого момента Михеев полностью сосредоточился на разговоре. Сейчас начиналось главное – от того, что и как Банев расскажет Стасу и Кейко, зависело, как будет действовать он, Михеев. На всякий случай пилот послал мысленный запрос «Алконосту». Корабль задумчиво ответил, что все штатно, станционные комплексы диагностики и коррекции действуют крайне деликатно, а сама она – ах, «Алконост» снова решил выбрать свою женскую ипостась – скачивает обновления для корабельной библиотеки. И, да, она помнит, что Михеев просил в первую очередь обратить внимание на книги, именно книги.

Вот и хорошо.

– Так вот, – продолжал Банев. По тому, как осторожно массивный и кряжистый начальник службы ходил по своему кабинету, Михеев понял, что тот чувствует себя неуютно. Все нутро Банева должно было протестовать против выдачи информации посторонним.

Волонтерам, елки зеленые! Добровольным помощникам! Банев переживал, что приходится отправлять на задание неизвестной степени сложности неподготовленных людей. Да еще в компании Михеева. Уж кто-кто, а Банев точно представлял себе возможности Михеева и его «модус операнди».

«Ну что, старый хрыч, ты сам меня позвал», – не без злорадства подумал пилот, вслушиваясь в негромкий голос начальника.

Департамент подготовки не просто заинтересовался проектом «Хугин». По словам Банева, вежливые мужчины в хороших неброских костюмах вкрадчиво интересовались у разработчиков, получится ли создать что-то вроде саморазворачивающегося компактного комплекса, который можно будет, скажем, настроить на заранее заданные параметры информационной среды и закинуть, скажем… да неважно куда. Старший группы разработки попросил время на раздумье, задача его заинтересовала.

Михеев еще не раз встречался с ним, но позже… гораздо позже, когда работа над новой версией «Хугина» шла уже на всех парах. Михеев понимал, что проект двигается к чему-то запредельному, куда нельзя открывать дверь, а ее не просто открывали – ломали тяжелыми молотами, и дверь уже едва держалась на петлях. И по ту сторону кто-то с нетерпением ждал.

Михеев метался по всей Европе, добывая информацию, подкидывая наживку тем, кто мог что-то сболтнуть. Он даже отступил от своей обычной манеры демонстративно не выказывать заинтересованность в заказах и пару раз обмолвился, что ему интересно в первую очередь все, что связано с технологиями воздействия на реал: «Ну вы же понимаете, сейчас основные инвестиции и прорывные технологии здесь, а значит, и необходимость наиболее деликатного… эм-м-м… решения целого комплекса проблем, выходящих за рамки типовых протоколов».

Михеева ценили именно за то, что он умел решать творческие задачи. Точнее, то, что считали творческими задачами его заказчики. Именно тогда он впервые услышал о лаборатории «Сфера». Как раз сейчас о ней говорил Банев.

– Чем больше погружались в решение задачи специалисты Объединенной Корпорации, тем больше вопросов перед ними вставало. И среди прочих тот, значимость которого поняли не сразу. – Михеев вытянул руки, с хрустом потянулся и сказал, глядя Баневу в глаза: – Проблема наблюдателя.

* * *

– Проблема наблюдателя, – медленно повторил Стас.

Он отпил глоток минералки. Земледел явно пребывал в глубокой задумчивости, его прямой основательной натуре претили все эти недоговоренности и тайны, но он здраво оценивал значение происходящего и не мог подвести старших. Особенно Банева.

Михеев понимал, что после Энтеи Стас отчасти знал, что происходит у пилота внутри, осознавал степень излома и поэтому присматривался к каждому его шагу. Земледел видел ложь и жестокость Михеева. Кейко пока не видела, но чувствовала. Михеев мрачно хмыкнул про себя. Похоже, он неосознанно подобрал себе не просто команду, а пару хороших качественных надсмотрщиков. Или санитаров.

«А все же ничто не сравнится с настоящей жизнью, истинными ощущениями, вкусами, запахами», – подумал он, но тут же кольнула недобрая игла:

«А те семь минут тридцать две секунды в “Сфере” ты помнишь?»

Он отлично все помнил. И был готов идти с этими ребятами до конца и сделать что надо.

– Кейко, ешьте, ешьте! – Михеев показал вилкой на мисочку девушки. – Раз уж вы с нами, то надо учиться пользоваться любым моментом, чтобы получить энергию. Хорошую, полезную энергию. В том числе от вкусной еды.

Он неожиданно улыбнулся, и Кейко смешливо фыркнула в ответ. Теперь она знала, как улыбается тяжелый грузовой межсистемник. Сразу стало легче. Девушка ловко подцепила палочками лапшу и принялась ее с аппетитом уплетать – чуть остывшую, но удивительно вкусную.

– Не в том дело, что я не доверяю Баневу. Я и себе-то не всегда доверяю. – После того, как засмеялась Кейко, говорить Михееву стало проще.

Три очень разных человека, до этого момента объединенные лишь уважением и общим заданием, впервые почувствовали себя чем-то единым. Еще не группой, не экипажем, но общностью. Михеев уловил этот момент и усилием воли подавил желание развить успех. Все должно идти, как идет.

– Старший Банев не стал вам рассказывать, а я скрывать не считаю возможным. Раз уж мы вместе, то никаких тайн. Я думаю, Банев опасается, что в службе безопасности или еще где-то в его окружении есть последователи идей лаборатории «Сфера».

– И если бы он начал дело через службу, то эти люди могли бы получить доступ к гипотетическому объекту «Фенрир», – резюмировал Стас.

Михеев ткнул вилкой воздух:

– В точку, земледел.

– Если честно, у меня до сих пор в голове не укладывается, что старший Банев рассказывал об этом «научном подполье», «междисциплинарниках», «запредельщиках». Слушайте, это же… как оно называлось, – Кейко пощелкала пальцами, вспоминая забытое слово, – криминал!

– Ну, криминалом это назвать сложно, – хмыкнул Михеев, – но опасности они принести нам всем могут немало. Причем из самых лучших побуждений. Впрочем, так оно всегда и было в человеческой истории. Но если тут действительно замешан «Фенрир», то дела у нас, други мои, хреновые.

* * *

Первоначально лаборатория с кодовым названием «Сфера» занималась чисто теоретическими разработками. Тем, что сама ОК называла «вопросами послезавтрашнего дня». И это было очень правильно. Те, кому на самом деле принадлежала ОК, играли, как говорится, «вдолгую» и собирались передать дело, ресурсы и прибыль не только детям, но и далеким потомкам. Для этого фундамент должен был держаться многие века и позволять строить на нем заранее рассчитанные конструкции с помощью материалов и технологий, что существовали сегодня лишь на страницах книг самых безумных фантастов.

«Сфера» занималась теоретическими задачами создания контролируемой биоорганики, разработкой методик адаптации человеческого сознания к нечеловеческим и негуманоидным физическим телам и принципиально иным условиям существования. Они разрабатывали морально-этические конструкции, которые могли бы использовать пастыри будущих поколений в зависимости от того, в каких условиях придется существовать их пастве. И, главное, тем, для кого эта паства будет существовать.