– Не только, – кивнул Николай Иванович. – Сегодня ночью несколько юных волшебников напали на здание Комитета в области, убили охранника и до утра хозяйничали в здании. Уничтожены реестры зарегистрированных волшебников и документы по всем преступлениям, находящимся в работе.

– Ничего себе… – только и смогла протянуть я. – Их задержали?

– Охранник не успел вызвать бригаду. Утром малолетние преступники разбежались, как крысы. Смогли поймать двоих, но они молчат, а допрашивать с применением зелий мы можем только совершеннолетних.

– А им еще долго до восемнадцати? – с любопытством спросила я.

– Одному тринадцать, другой четырнадцать.

– Девчонка? – удивилась я.

– Именно. – Николай Иванович хрустнул пальцами и откинулся на спинку стула. – И в ту же ночь некто обливает краской двери нашего Комитета.

– Это не совпадение, – констатировала я.

– Разумеется, – подтвердил начальник.

– И это, скорее всего, как-то связано с теми листовками.

– Почему ты так решила? – Николай Иванович глянул на меня с интересом. – А, ты про надпись? – тут же догадался он.

– Ага. Как-то уж очень похожи слоганы.

– Согласен. Жаль, что вы тех парней задержать не смогли.

– Слышала, что в школе при Комитете тоже кто-то листовки разбрасывал.

– Их ищут, но пока безрезультатно.

– И надпись краской на стене была.

– Да, – покачал головой Николай Иванович. – Все складывается так, будто работает одна организация.

– Причем в разных городах, – кивнула я и добавила: – Теперь понятно, почему вы спрашивали про Фёдора.

– В разных, но в основном вокруг столицы. Я с Фёдором сегодня свяжусь, но, честно говоря, надеялся, что ты уже в курсе чего-то, – признался начальник.

– Если я соглашусь, то кто займется делом Кати Михайловой? – с тяжелым сердцем спросила я.

– Передам Никите. Виктор ему поможет. – Николай Иванович невесело улыбнулся. – Я сам буду контролировать его. К тому же есть обрывочный след.

– Какой? – удивилась я.

– В небольшой городок в Забайкалье приехали отец с дочкой. Девочка подходит под описание. Но они ушли в горы с палатками. Их пока ищет полиция и отделение Комитета.

Я молча качнула головой, привычно пожала плечами и сменила тему:

– Вчера я предложила преподавание бытовой магии одной женщине.

– Она согласилась? – спросил Николай Иванович, глядя на меня с благодарностью: сейчас эти занятия, вместе с несколькими другими направлениями, вел он, чему был совершенно не рад.

– Она должна позвонить в учебный центр, – ответила я и сразу предупредила: – Но ей восемьдесят четыре года.

– Сколько?! – едва не поперхнулся Николай Иванович.

– Очень бодрая старушка, – хихикнула я. – Вам понравится.

– Не-не-не! – замотал головой начальник. – Меня жена полностью устраивает.

– Да я не в этом смысле, – уже в голос расхохоталась я. – Но старушка действительно интересная.

– А еще я хочу, чтобы ты взяла на себя хотя бы одну параллель, – остудил мое веселье начальник.

– Зачем? Я не умею преподавать, – в который раз попыталась я отказаться.

Николай Иванович глубоко вздохнул и тихо, но четко проговорил:

– Я хочу, чтобы ты присмотрелась к ученикам и попыталась внедриться к тем, кто раскачивает волшебное сообщество.

– То есть сделать меня двойным агентом? – Мой голос охрип, и я закашлялась.

– Да.

– Почему я? У меня и умений таких нет.

– Потому что ты сильная и умная. Имеешь отличные способности к анализу и хорошо разбираешься в людях, – выразительно посмотрел на меня начальник. – А еще потому, что я тебе доверяю.

– Могу я хотя бы с Фёдором посоветоваться? – после долгой паузы спросила я.

– С Фёдором можешь, – кивнул Николай Иванович. – Только долго не тяни. До конца недели жду от тебя ответ. – Он устало хрустнул пальцами. – Можешь идти.

Я молча вышла из кабинета. Мысли скакали в голове, как дикие лошади по степи. Красиво, но не обуздать, не усмирить. Пройдя к себе, села за свой стол, бесцеремонно развернула стул к окну и прикрыла глаза, разглядывая привычный пейзаж.

Старинные дома с красивыми барельефами жили своей жизнью. Внизу замерли в предгрозовой тишине деревья. В это время в небе происходило постоянное движение. Светлые, будто комки стерильной ваты, облака спешили убраться подальше от огромной фиолетово-черной тучи, которая, несомненно, несла с собой грозу и бурю, проплывая над крышами. Солнце, будто предчувствуя близкое ненастье, било в глаза яркими лучами.

Стать преподавателем в школе волшебников… Внедриться к тем, кто пытается организовать революцию…

Резкий порыв ветра поднял облако пыли. Вместе с ней полетели бумажки. В небе в первый раз сверкнуло. Последний солнечный луч пробился между тучами, но тут же исчез.

Узнать, кто и зачем раскачивает лодку…

Гром ударил с такой силой, что зазвенели стекла. Далеко внизу сработали сигнализации на машинах. Вместе с их воем послышался скрежет. Дождь полился из тучи так, будто там открыли несколько вентилей.

Заставить организаторов доверять мне…

Молния ударила совсем рядом. Вслед за ней еще и еще. Грозовые сумерки осветились холодным светом. Ветер сорвал крышу соседнего дома, и куски кровли полетели вниз, на воющие машины…

Задержать организаторов, выведя на них Комитет…

Под порывом злого ветра повалило старое дерево. Молния ударила в столб перед зданием Комитета, и свет мгновенно потух. Незаметный в обычной жизни, гул электроприборов стих, и дождь, бьющий в стекла, сразу стал оглушительным. Стекая по стеклам, вода искажала пространство, множила молнии в наших глазах. Природа бесновалась, с одинаковым остервенением ломала и то, что создали люди, и то, что вырастила сама.

Я смотрела в окно и уже знала, что соглашусь. Несмотря на то, что скажет мне Фёдор. Несмотря на то, что сказали бы родители, если бы узнали. Несмотря на то, что я никогда не расскажу об этом никому из друзей и коллег. Я соглашусь, потому что кто-то должен взять на себя эту ношу, а кто знает, не окажется ли кто-то другой агентом с той стороны?

Гроза пролетела над нами и оставила за собой лишь разрушение и шлейф из дождя. Я отвернулась от окна, достала из тумбочки расческу и медленно заплела волосы в две толстые косы. Поймала в стекле свое бледное отражение и вытащила из рюкзака записную книжку. Погладила пальцами мохнатую обложку и, открыв на последней странице, написала несколько слов. Затем вырвала страницу и спрятала ее в карман.

До конца недели я должна решить личные вопросы так, чтобы ни у кого из близких не возникало вопросов о моей деятельности. Так, чтобы те, кто стоит за организацией преступлений, не смогли добраться до моей семьи.

С этими мыслями я натянула кофту и, надев рюкзак, вышла из кабинета. Ослабевший дождь принес прохладу, и я, не раздумывая, пошла прямо по лужам. Магия не давала обуви промокнуть. Я шла навстречу тому, чего боялась, но чего не могла избежать.

На ходу я подумала о Фёдоре, попыталась выйти на мысленную связь с ним, но брат не ответил. Или я не смогла настроиться – все-таки это сложная процедура, требующая большой концентрации.

Тогда я подставила лицо холодным каплям.

Небо всегда лучше знало, что для нас правильно, подсказывало, направляло. Я всем своим существом чувствовала, что приняла верное решение, но это не отменяло моего страха перед ним. «Страх – это нормально, – вспомнились слова Фёдора. – Ненормально, когда страха нет вообще». – С этими словами он шел в свой первый рабочий день в Комитет. Этими же словами напутствовал меня в моем первом деле.

«Я справлюсь», – говорила я себе и шла по мокрым улицам, обходила поваленные деревья и особенно глубокие лужи. Иначе и быть не может. Рядом в отражении витрин мелькнул силуэт Марика. Значит, дома меня будет ждать разговор не только с Фёдором, но и с самим воплощением магии.

Стоило мне прийти домой и закрыться в комнате, как Марик материализовался из воздуха, плюхнулся на кровать и уставился на меня своими желтыми глазами.

– Привет, чешуйчатый, – сказала я и наложила на комнату заглушающее заклятие. Не то чтобы я чего-то боялась, просто не хотела объяснять родителям, почему разговариваю с пустотой.

– Кошшшаная-с-с-с, несссносна-с-с-с, – прошипел Марик, – бедааа-с-с-с, – и чешуйки на его спине вздыбились. – Магиия-с-с страдаает-с-с.

– Магия может страдать? – удивилась я и села рядом с ним на кровать.

Дракон положил передние лапы мне на плечи и коснулся щеки носом.

– Некто-с-с нашел-с-с ритуааал-с-с-с. Пытался-с-с подчинииить-с-с магию-с-с-с. Иссточниик-с-с.

– Есть такой ритуал? – еще больше удивилась я.

– Есссть. Я думал-с-с, что все его-с-с упоминааания-с-с уничтожены-с-с-с. – Дракон заглянул мне в глаза: – Найди-с-с-с его. Того, ктоо-с-с это сделал-с-с. Я кивнула, погладила дракона вдоль спины. Страх сковал грудную клетку. «Как же найти его? – думала я. – Найти и уничтожить».

5. Фёдор

Мелкие трещинки разбегались по асфальту ажурной паутинкой. Я медленно шел в Комитет, а за мной по пятам бежал Рыжий. Кот взял на себя обязанность присутствовать в Комитете на протяжении всего рабочего дня и ни разу не получил прогула. Весенний двухнедельный отпуск я за пропуск не считал. Все-таки там причина была более чем уважительной. Правда, как сложился отпуск у Рыжего, я не знал, но, судя по тому, что кот за это время похудел и обзавелся рваным ухом, скорее всего, неплохо.

Утро выдалось свежим, ночью пошел дождь, и умытый город только-только стряхивал с себя последние капли влаги. Площадь «Смены» пустовала, даже музыкант решил сегодня не играть. Да, он не изменил своей привычке выступать здесь практически каждое утро. Как ни странно, но за три года, что он играл в кафе, мы так и не узнали его имени. Мужчина всегда уходил от вопроса, а мы не настаивали. Его впустил Марик, а этого было достаточно.

Комитет встретил меня бодрым охранником, стоящим в дверях.

– Здравствуй, директор! – обратился он к коту. – И вам здравствуйте, заместитель, – привычно пошутил он, обращаясь ко мне.

Этого славного мужичка привел Степаныч. Сказал, что сосед вышел на пенсию, но загрустил от постоянного сидения дома. Я принял пенсионера с опаской, но вскоре понял, что жизнь Комитета с его приходом заиграла новыми красками. К каждому он нашел подход. Даже Нонна Никодимовна вся светилась в те дни, когда дежурил дед Дима. Называть себя иначе Дмитрий Никитич запретил в первый же день. Мы и не возражали.

– С добрым утром, дед Дим, – улыбнулся я, а кот протяжно мяукнул и загнул кончик хвоста.

Комитет пока пустовал. Я, по сложившейся в первые месяцы традиции, обычно приходил раньше, чем все остальные. Просматривал отчеты, думал, как улучшить работу. Еще я составлял учебные планы для школы волшебников при Комитете и сам вел большую часть предметов.

Волшебников в Мадане оказалось не так уж и много, а желающих взять на себя преподавание и того меньше. Ну и, откровенно говоря, даже мне пришлось сначала методом научного тыка изучать магию по найденным в источнике книгам, а потом уже составлять программы обучения. Все-таки за сорок лет многие знания оказались утерянными и даже сознательно уничтоженными.

Сегодня я, как и всегда, сидел в своем кабинете и, просматривая бумаги, слушал, как офис потихоньку наполнялся людьми. Вот с хихиканьем пробежала Таня, вслед за ней процокали каблуками Люда и Вероника. Чуть позже степенно прошла Нонна Никодимовна. Мужские шаги удалялись в другой конец коридора. Шаркающие принадлежали Степанычу, а быстрые и бодрые – Славе и Боре.

Утро проходило в обычной мешанине повседневных дел. Бегали сотрудники, периодически заходила Нонна Никодимовна с очередным отчетом, дважды заглянул Степаныч, чтобы рассказать о новых трендах у молодежи. Жизнь текла, и не было ни малейшего повода думать, что все изменится именно сегодня.