Мы прошли сквозь двери в пустую избу. Ни моего тела, ни Казимира. Зато насколько красива Изольда! Можно было увидеть переплетение частей, деталей… За дверью бани находилось что-то сродни сердцу, похожее на цветок физалиса. Оно светилось, как всё в лесу, пульсировало. Я зачарованно наблюдала, забыв о невзгодах.

– Красивая, да? – тихо спросила Ядвига.

– Потрясающая!

Я прошла вдоль стен, касалась бревен и чувствовала тепло дома. Избушка с характером, своя, родная. Так сложно устроена. В одном углу обнаружила утечку энергии – свет вытекал из царапин на бревне: здесь побывали когти Бальтазара.

– Я исправлю, – пообещала избе, и мы вышли наружу.

Мое тело лежало поодаль, Казимир унес его от избы за ближайшие деревья. Со стороны да в тусклом свете луны и «солнца» на цепи не заметишь. Подошли ближе, реакции не последовало.

– Он нас разве не видит? – Впервые за время путешествия по сумеречной зоне появился намек на эмоции.

– Мы не совсем души. Я вообще в твоей голове, – последовал загадочный ответ.

Я подошла ближе, потом просто села на траву, наблюдала. Что нужно чувствовать? Я по-прежнему не чувствовала ничего к своему убийству.

Казимир зато явно нервничал: ходил вокруг тела, внимательно смотрел, оглядывался по сторонам. Вставал на колени и поправлял мою голову, лежащую на свернутом пледе, прислушивался в поисках дыхания, хмурился. Он бы укрыл меня, наверное, но тут ему кое-что мешало: трава укутала тело в кокон. Я наблюдала, как травинки поднимаются, растут и укрывают, сплетаясь в зеленый живой саван, оставляя открытой лишь голову. Судя по виду Казимира, для него это была такая же внезапность, как для меня.

– Ты часть леса. – Ядвига присела рядом, и подолы наших платьев-близнецов слились с травой и друг с другом, а цветы на них подняли свои бутоны, расправили стебли, раскрыли лепестки. – Лес заботится о тебе. Он лекарь для души и тела. Эти травы сберегут плоть, покуда ты не вернешься.

– Бальтазар будет в бешенстве, – меланхолично подумала я вслух. – Его не было рядом, когда случилось… это.

– Это самое меньшее, что должно тебя заботить, – хмыкнула подруга. – Переживет.

Тем временем Казимир ругался сквозь зубы. Его хвост молотил по земле, а когти на руках стали длиннее. Он волновался. Поразительно.

– Помнишь, как он берег тебя? – тихо спросила Ядвига.

Я помнила.

Перед битвой Казимир принес мне броню со словами: «Легкие ранения могут долго заживать и приносить массу неудобств. Хотя бы от них защитишь себя».

Помнила и остальное хорошее.

Рука непроизвольно коснулась груди – помнила и плохое.

– Он же был не в себе, – упрекнула Ядвига.

– Я знаю.

– Разбери его на рога и копыта, на кожу и черную кровь. На когти, личину, на ступу с метлой. Это твой человек или чужой?

Я подошла к своему телу, обошла вокруг него и едва не коснулась беса. Он почувствовал.

– Янина? Ты тут? – Оглянулся, заскрежетал зубами. – Вернись в свое чертово тело, рыжуля! У меня слишком мало друзей, чтобы их терять. Если ты к утру не очнешься, от меня только копыта останутся – Настя пробудится от богатырского сна и прибьет. Лучше вернись и отомсти сама, если захочешь.

Я не желала мести, а хотела понять, разобраться. Совершенно очевидно, что он беспокоится и заботится, даже плед вон под голову положил. И букашек с лица снимает. Достаточно ли этого, чтобы пробудиться и жить как прежде?

Я оглянулась на Ядвигу: ее лицо закрывал сонм снежных бабочек, она отстранилась. Мне одной принимать происходящее, раскладывать на рога и копыта, на плюсы и минусы. Отсутствие эмоций мне нравилось, хорошо бы в жизни их отключать, рассчитывать на логику. Интересно, когда я вернусь в тело, так и останется?

– Разверни полено, – тихо сказала Ядвига.

Прошлые уроки не забыты. Нащупала мысль:

– Я не просила меня убивать. Пришла поговорить.

Так и было, я отправилась к другу, чтобы услышать, как ситуация выглядит со стороны. Совет или неожиданное решение очень бы помогли. Впрочем, как раз последнее я и получила.

– Хочешь сказать, не думала, что он способен убить тебя, если потребуется?

– Думала. Одну секунду. Но я бы никого из друзей не попросила это сделать. Никогда.

– Ты знаешь, что ему одному по силам подобная ноша?

– Я не решала, кому что по силам. Не слишком ли это – решать за других? Он, может, и не человек, но я своих воспринимаю одинаково.

– Если он твой, не мучай. Поговори и прими решение.

– А он решил за меня.

– Мы не простые люди, Янина. Мы бок о бок со смертью и сами почти как боги. Стоит ли усложнять? Это лишь кочка на длинной дороге твоей судьбы. Отныне тебе жить иначе, чем раньше.

– Пока что мне все нравится, – ответила я, имея в виду чудеса, которые увидела здесь, между жизнью и смертью.

– Не торопись с выводами. В твоем родном мире тоже будет не как прежде. Не тяни. И до встречи, Янина.

Эхо Ядвиги растворилось. У тела остались я и Казимир. Он прилег рядом и жевал травинку. Я немного постояла, глядя на эту странную картину, потом дотронулась до себя, и мир снова померк.

Необычно вновь чувствовать тело. Как будто долго плавала, а потом вышла на берег – гравитация дает о себе знать. Немного поморгала – глаза пересохли – и быстро огляделась: Лукоморье больше не сияло, как елочная гирлянда. Грустно.

– Святая инквизиция! – почти крикнул Каз мне в ухо, подскочил и загородил своей рогатой головой весь обзор. Протянул руку и почти сразу отдернул. – С пробуждением, ваше бессмертие. Ты пока полежи в травке, поговорим. Кто вас знает, воскресших, еще бросишься с кулаками, поранишься.

Пошевелиться я особенно не могла, это правда. Впрочем, это не помешало бы испепелить его молнией.

– Дай мне объясниться, потом решишь, – будто прочел мои мысли Каз. – Ты как, шея болит?

– А то ты не знаешь. – В горле тоже пересохло.

– Не-а. Те, кого я убивал, потом не оживали, чтобы поинтересоваться этим моментом.

– Не болит.

– Слушай… Ты пришла совершенно разбитая, ждала удара корпорации из-под каждого куста, видок – краше в гроб кладут. Сейчас, кстати, гораздо лучше. Я подумал, что в моих силах помочь тебе.

– Дай мне встать.

– А драться не будешь?

– Нет.

Казимир вспорол когтями плотный кокон из травы и подал руку. Я не приняла. Он хмыкнул и отошел.

– Корпорация бы с тобой не церемонилась, им все равно. Машиной сбить, отравить… Я умею убивать быстро, неожиданно, тихо и безболезненно.

– Да ты просто ниндзя. Я не просила тебя об этом.

– И не нужно, рыжуля. Я и так все понял. Из всего твоего окружения только я и Маркус имеем навыки и отсутствие совести, и ты пришла ко мне. Я сделал выводы, взял на себя ответственность. В итоге на тебе не осталось ни царапины и ты их переиграла.

– Ты мог со мной об этом поговорить.

– Мог. Но ты бы испугалась. Люди боятся смерти.

– Понятно, ты просто отличный че… демон.

Казимир озадаченно посмотрел на меня – кажется, не понимал, что не так.

– Дружба – штука двусторонняя. Ты спасла меня от страшной участи быть марионеткой, я отдал долг, избавив от мук ожидания смерти, и сделал это как мог мягко. Но ты… показала мне дружбу гораздо раньше, ворвавшись в лавку с этими нелепыми идеями про ступу и метлу.

Поразительные вещи происходят после смерти. Я вижу чудесное, я слышу от Казимира откровения. Признаться, мне нечего было ответить в ту минуту.

– Знаешь, веснушка, я давно живу. Все разговоры, которые могли быть, уже проговорены. Все обиды, какие могли быть, уже случались. Я понял, что тебе нужно время принять ситуацию. И если не собираешься меня поджарить своими молниями, я пойду, а то утром Настю гонять. Ты пока подумай, подашь ли мне руку при следующей встрече.

Летописец. Заметка № 1

Мои отчеты – самые читаемые во всем отделе. Я обогнал по интересности летописца Кощея. Данная заслуга не моя, а бурной жизни новой Яги. Признаться, мне бы очень хотелось ее притормозить.

Какой ужас случился на моих глазах, какая неожиданность, я едва не стал заикой! Однако следует заметить, что Корпорация не любит расходовать ресурсы: умерла так умерла, неважно как. Хотя бы с этим от нее отстанут.

При всем уважении к Яге, я считаю, что помощь Казимира Трехрогого – наилучший выход из сложившейся ситуации, и надеюсь, что она примет это рано, а не поздно.

Новое начало

– Яу смотрю, пока гуляла, обновления поставили? – выдал кот, едва я порог переступила. Честно говоря, заходила домой с опаской, памятуя, как он бросился однажды, почуяв чужеродное, непривычное. А я теперь… что-то совершенно новое.

На удивление, он вел себя адекватно: лениво спрыгнул с дивана, обошел меня, обнюхал.

– Ну, заходи, поведай, девица, где была? Где смертушку нашла?

– Ты в порядке? – спросила я на всякий случай, уж очень оригинально он меня встречал. – Когда я уходила, ты тут чуть по стенам не бегал в ужасе.

– Да ты тоже была не образцом радости, Ягуся. – Кот сел возле миски, указал хвостом: – Дно видно.

Я подозрительно покосилась, но корма выдала. Жрать просит – значит, в порядке.

– Так где была?

– В Лукоморье.

– Хм-м, думал, к колдуну убежала. Надо отпраздновать, суши закажем, – прочавкал он и флегматично добавил: – Не каждый день умираешь впервые.

Вот уж всем праздникам праздник. Признаться, я ожидала чуть более душевную встречу и разговор. Но мало ли что мы от других ожидаем. Вот кот включил режим «исчадие» на полную катушку.

– Тебе письмо пришло, Гомер принес – в двери торчало. Яу под диван спрятал.

Коричневый крафт-конверт, отправитель – ООО «Лукоморье», сургучная печать, крепкая, едва сломала. Письмо лаконичное, не обремененное чувствами: «Янина Владимировна, поздравляем с полным вступлением в должность Яги и первой смертью. Ваши обязанности остаются прежними, заработная плата будет увеличена на 30%. Плодотворной Вам работы и всего хорошего. С уважением».

С уважением? У них даже совести не хватило подписаться! Прамерзавцы!

– Ягуся, заживем! – ехидно обрадовался Исчадие. – Можно будет нанять мне массажиста, а тебе косметолога!

Но радость эта была фальшивая. Мы снова играли в гляделки, и победителя в этой схватке быть не могло.

– Яу почувствовал, когда ты умерла. У меняу сердце остановилось, – наконец сказал кот. – А после легко стало. Как будто… – Он замолчал, но не смог подобрать сравнения. – Потом ты ожила – искры электричества в шерсти. Ты… сама?

– Нет, Казимир свернул мне шею.

Никогда не видела настолько вытаращенных глаз. Раньше он бы еще и асинхронно моргнул, но былое не вернуть.

– Конечно, кто же еще! Яу уверен, он все сделал в лучшем виде!

– Могу заверить, сервис шикарный: беседа, обнимашки и быстрота, как в кино. Больно не было. Профессионал.

– Погоди-ка, ты что, злишься на него? – удивился кот, запрыгивая ко мне на диван. – Вот дурная башка, зелье для прочистки мозгов свари! С тобой могли расправиться без всякой жалости – долго бы кости собирала. Яу ему спасибо скажу, если ты не соизволила. В среднем человек умирает один раз, но это не про тебя. А первый раз запомнится. Мы теперь одинаковые – познавшие теневую сторону. Есть еще плюс: что мертво, умереть не может.

– Пойдем в кошачий бар делиться историями?

Бальтазар захихикал и боднул меня головой в плечо.

– Как ты, Ягуся?

– Пока не понимаю. Сердце бьется, зрение, слух, осязание в норме.

Невнятный писк вылетевшего из ванной Супчика прервал беседу. Мыш спикировал на подлокотник дивана, черные глазки блестели, рассматривая меня.

– Смерть, – сообщил он и погладил крылом мою руку. – Сильная.

Кажется, друзья одобряют мой переход в разряд нежити. Не знаю, хорошо это или не очень. Нужно свыкнуться, и побыстрее, обратного пути ведь нет.

– Что ты видела? – спросил кот.

– Это было великолепно и исполненно спокойствия.