Старик слегка приподнял брови, не перебивая.

– Я слышал, как старейшина Йонг Мин, алхимик, говорил с мастером Соль Хва… – Голос мальчика стал чуть ниже и торжественнее. – …он сказал, что у Анда Рея… Да, так его зовут … Что у него “необычно чувствительная душа” и что он “впитывает магию, как высохшая земля дождь”!

Он осёкся на миг, потом продолжил, уже с восторгом:

– А ещё он как-то создавал плетение меча прямо из воздуха! Я сам видел! Пусть и не сразу, но у него получилось! Наставники говорили, что это делают только на уровне старших учеников и младших мастеров!

Хваджон Ёнсан прикрыл глаза, его лицо оставалось почти непроницаемым, но правая рука чуть-чуть напряглась, удерживая чашу. Он выдохнул через нос, почти бесшумно.

– Ты уверен, что видел это сам?

– Да! Он тогда так испугался… Ведь он абсолютно случайно сделал это прямо перед старейшиной! Но плетение точно было! Светлое, как пепел, но с плотной формой! А старейшина потом даже пилюлю ему дал… Я подслушал! Для развития ядра!

Старик задумчиво откинулся на спинку и, наконец, позволил себе едва заметную улыбку. Значит, Йонг Мин не просто присматривается к этому слуге. Он даже уже “кормит” этого паренька пилюлями. Уже подкармливает птенца, из которого может вырасти сокол. И самое главное – внук верит в этого немого. А это значило многое. Очень многое. Хваджон Ёнсан медленно поставил чашу на стол, посмотрел на Мунджэ внимательно, и, наконец, произнёс:

– Запомни, мальчик. Сильные мира сего не всегда рождаются в дворцах. Иногда они выходят из тени. И тот, кто однажды спасает жизнь… может потом спасти и всю семью.

Мунджэ слегка нахмурился, а потом кивнул. А в глазах старика в этот момент промелькнул огонёк расчёта, политой разумом интуиции. Похоже, они действительно нашли сокровище… И теперь задача семьи – не потерять его.

В полутени зала для личных аудиенций, где на стенах висели древние свитки с родовыми лозунгами семьи Хваджон, а под ногами лежали сотканные вручную ковры с узором из золотых драконов, Хваджон Ёнсан наконец отодвинул в сторону чашу чая и посмотрел на внука не как на ребёнка, а как на будущего представителя рода, которому уже пора начинать понимать, как устроен настоящий мир.

– Мунджэ… – Произнёс он негромко, но с особым оттенком в голосе. – Послушай внимательно. Сейчас я расскажу тебе нечто важное. Не просто как дед. А именно как глава нашей семьи.

Мальчик, почувствовав перемену тона, тут же выпрямился, сжал ладони на коленях, и замер. Его глаза были широко раскрыты, а лицо сосредоточено. Он понимал, что сейчас будет что-то серьёзное. Старик долго смотрел в пол, будто проверяя свои мысли, прежде чем заговорить:

– Есть долги, которые нельзя отплатить золотом. Их можно только признать сердцем. И один из таких долгов у нас – перед тем, кого ты называешь просто Андом Реем.

Он сделал короткую паузу, позволяя словам осесть.

– Он трижды спас твою жизнь. Не из страха. Не из долга. Просто… потому что выбрал. А теперь, мы видим – у него есть талант. Возможно, даже весьма значительный. Возможно, уникальный. И если он вырастет, если укрепит своё ядро, если его не сломает чужая зависть, то он станет мастером. А может быть, и куда выше.

Голос старика стал тише, но плотнее, будто в нём зазвенел металл:

– Такого человека нельзя отпускать. Но его нельзя и покупать. Это не зверь, которого привязывают к будке куском мяса. Это тот, кому дают причину остаться. Причину… быть частью чего-то большего.

Мунджэ глотнул воздух, почти не дыша. Он был ребёнком, но не глупым. Старик продолжил:

– Вот почему, мой мальчик, я собираюсь поступить правильно. Не для выгоды. А для того, чтобы его сердце поняло – в нашем доме есть место для него.

Он подался вперёд:

– Во-первых, я уже составил документ, подписанный и скреплённый печатью князя Чхона, в котором семья Хваджон берёт Анда Рея под своё покровительство. Это больше, чем просто защита. Это… признание.

– Он станет как… как часть семьи? – Тихо прошептал Мунджэ, а старик ему кивнул.

– Не по крови. Но по обету. А если он продолжит развиваться, я подниму его рангом. Возможно… даже дам ему новое имя. Хваджон Ан. – Он взглянул в глаза внуку. – Если он заслужит это.

Мальчик сжал кулаки, гордый за того, к кому уже мог относиться как к другу.

– Во-вторых, – продолжил говорить старик, – я передам ему возможность выбрать себе один из старых артефактов из хранилища рода. Что-то, что поможет ему в развитии, но и станет напоминанием, чьё имя стоит у него за спиной.

Он улыбнулся – тонко, как шахматист, предвкушающий победу.

– А в-третьих… Если однажды он захочет – я позволю ему взять под своё покровительство одного из побочных потомков нашей семьи. И тем самым вплести своё имя в ткань рода Хваджон.

Мунджэ моргнул, ошеломлённый.

– Дедушка… это… это почти как усыновление?

– Нет. Лучше. Это союз. Осознанный. Добровольный. И если он останется с нами, Мунджэ… то однажды, рядом с тобой на совете, будет сидеть не только твой младший брат или двоюродный кузен. Будет сидеть он. – Старик выпрямился. – И, быть может, в решающий момент он встанет между тобой и вражеским мечом. В четвёртый раз.

Мальчик вдруг понял, что дедушка всё уже решил. Не просто ради долга – ради будущего. Ради силы рода. Ради баланса. А где-то в глубине – ради справедливости. Пусть и подчинённой расчёту. Хваджон Ёнсан встал и направился к окну, где свет лился сквозь гравированные ставни, падая золотыми полосами на его старческое лицо.

– Иногда, Мунджэ… самый сильный союзник – это тот, кого когда-то приютили, не догадываясь, что он спасёт не только мальчика… но и весь род.

Когда Хваджон Ёнсан вышел из небольшого павильона, где только что закончил личный разговор с внуком, солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая каменные вершины Пяти Пиков Бессмертных в цвет расплавленного золота. Ветра не было, но воздух, казалось, дрожал от несказанных слов и неразгаданных замыслов. Он шёл в сопровождении одного из старших наставников секты – статного мужчину с серебряными волосами и перстнем на пальце, означающим его высокий статус. Оба хранили молчание, но во взгляде старейшины уже затаилась какая-то тень – что-то, что он явно хотел сказать, но колебался. Слова прорвались, когда они пересекали внутренний мостик над прудом с нефритовыми карпами.

– Господин Хваджон, – начал старейшина сухо, будто между делом, – думаю, вам будет интересно узнать, что ваш… хм, слуга, молодой человек по имени Анд Рей, был включён в список участников предстоящего состязания молодых мастеров.

Йонсан замер, будто услышал имя давно умершего врага.

– Что ты сказал?.. – Переспросил он, хотя понял с первого слова.

– Он будет участвовать в ежегодном состязании молодых мастеров. – Подтверждение прозвучало мягко, без нажима, но с той безапелляционной чёткостью, какая бывает только у тех, кто давно привык к власти. – Старейшина Йонг Мин лично внёс его в список. А вы же знаете, что его слово весит столько же, сколько полдюжины подписей.

На мгновение мир, казалось, сжался до тонкой линии между дыханием и молчанием. Затем Хваджон Ёнсан тихо выдохнул, отступил в тень ближайшей колоннады и взглянул в сторону пика, где, как он знал, проходили тайные тренировки будущих участников. Его взгляд стал острым, как у охотника, что вдруг понял – зверь, которого он приютил, может оказаться драконом.

В его голове начали складываться части мозаики, до этого казавшиеся разрозненными. Мальчишка, выживший в засаде горного охотничьего отряда. Слуга, чьё молчание больше напоминало внутреннюю клятву, чем недостаток. Юноша, которого заметил сам Йонг Мин – человек, что в своей жизни отверг десятки высокородных и не признал ни одного ученика за последние десятилетия. И вот теперь – состязание. Анд Рей будет стоять рядом с теми, кого секта сама нарекла наследниками Дао. Те, чьи деды и пращуры стояли у истоков духовных традиций, пили божественные пилюли и тренировались под наставничеством древних духов.

Осознав это, практически сразу Йонсан почувствовал, как в груди у него растёт ощущение ледяной уверенности, перемешанное с трепетом. Они все недооценили этого парнишку. Не только он сам… Все… Вся семья, весь род, все политические аналитики, даже князь, который, пусть и поставил свою печать под их прошением, но делал это скорее из уважения к семье Хваджон, нежели из уверенности в потенциале Анд Рея.

Теперь же всё менялось. Слуга перестал быть просто защитником наследника. Он становился фактором силы, шахматной фигурой, которую можно поставить в центр доски. Но вместе с этим рождались и страхи. Впрочем, старик уже знал, как на них отвечать. Он обернулся к наставнику секты и, не спрашивая, произнёс:

– Хочу быть на арене. Лично. Когда он будет выступать.

– Разумеется. Вы почётный гость обители. – Тут же кивнул тот в ответ. – Место будет подготовлено. Первый ряд. Для вас и вашего внука.

Йонсан снова посмотрел на горы.

"Если он победит…" – Он не стал заканчивать мысль. Но внутри, в том месте, где у стариков уже давно не пылает, а тлеет, вновь вспыхнул огонь – не просто надежды, но стратегической жадности. Он увидел не просто немого юношу. Он увидел возможность, одетую в плоть.

"Слишком много на него поставлено, чтобы оставить всё случаю." – И с этой мыслью он направился обратно в свои покои, где уже его ждали посланники – потому что теперь, пришло время готовить почву.

Свет Дня Состязаний

Обитель Пяти Пиков Бессмертных наполнилась редким и почти тревожным гулом оживления. Энергия предстоящего Состязания Молодых Мастеров, которое должно было пройти уже через два оборота луны, пронизывала каждый угол древних залов, каждую трещину в камнях ступеней и каждую глиняную плиту, выложенную руками мастеров сотни лет назад. Но в этот раз почему-то в секте началась масштабная подготовка, какой не видели здесь со времён последнего Великий Испытания.

В зале с нефритовыми дверьми, где хранились официальные таблички с именами родов, старейшины и писари сутками составляли списки приглашённых. Переплетённые красной нитью свитки-рулоны, пропитанные тонким благовонием, аккуратно складывались в лакированные футляры с печатями секты. Каждый футляр сопровождался знаком уважения – крохотной пилюлей третьего ранга для поддержания ясности сознания или восстановления духовных сил.

Посланники секты – молодые, опрятные ученики в чистых одеждах с вышитым знаком "Пяти Пиков" на груди – один за другим отправлялись по тракту к резиденциям благородных домов, что окружали границы владений секты. Семьи Квон… Юн… Хваджон… Мин… Сонг… И многих других, включая даже малоизвестные, но амбициозные роды, что надеялись оказаться в нужное время в нужном месте.

В каждом письме указывался ранг мероприятия, регламент состязаний, список дисциплин, а также приглашение посетить праздничный ужин, что состоится после состязаний в Зале Яшмового Пламени.

В это время обитель становилась как храм чистоты и силы. Секта преобразовывалась. По стенам залов, где проводились занятия по каллиграфии и внутреннему дыханию, протягивали свежие шёлковые полотнища с изображениями древних мастеров. Курильницы в форме драконов и тигров, сделанные из редчайшего чёрного железа, вновь были наполнены благовониями из лотосов Бессонной Гавани и сухого мха с плато Чхоннён.

Учеников, чьи дежурства совпали с подготовкой, заставляли до блеска вычищать каждый камень на пути к Церемониальной арене, тщательно промывали каналы для очищающей воды и подновляли уличные фонари с лампами из жемчужного стекла.

У подножия Центрального Пика поднимали особую Духовную Арку, украшенную нефритовыми резами с изображениями феникса и дракона – символов гармонии силы и просветления. На ней вырезали имена всех старейшин, что благословили состязание своим присутствием.