Не могу перестать думать о бабушке и Брайане – моей единственной семье. Они не знают, что я лежу здесь, в теплой постели, сытая и живая. Со мной все в порядке, за исключением заживающего ушиба, психологического давления и периодически накатывающих рыданий от тупика, в котором я оказалась. Интересно, чем сейчас занята Мередит? Наверняка у нее скачет давление от переживаний, ведь возраст дает о себе знать. Обратилась ли она в полицию?

Мягкие лучи утреннего солнца ярким светом заполняют комнату, оповещая о начале нового дня. Переворачиваюсь на спину и поднимаю ладонь перед лицом, пропуская лучики сквозь пальцы. Щурю глаза, на минуту забывая обо всех своих проблемах и о месте, в котором нахожусь, но тяжелые мысли не оставляют меня надолго и практически сразу же возвращаются.

Тяжело вздыхаю и заставляю себя встать, хоть ненадолго отвлечься рутиной короткой уборки в своей комнате заключения. Тщательно расправляю сбившуюся после моего беспокойного ерзанья простыню, следом поправляю подушки и застилаю сверху одеялом.

Выходя из ванной комнаты после утренних процедур, я едва не вскрикиваю, увидев сидящего в проеме Джона. Одна его рука закинута на спинку стула, другая покоится на колене. Он сканирует меня взглядом с головы до ног.

– Что вы тут делаете?! – ошалев от его присутствия, необдуманно выпаливаю я. Хотя, находясь в плену у бандитов, которые подряд друг за другом вламываются в эту чертову комнату, я должна привыкнуть и не удивляться подобным вторжениям.

– Походу, пугать тебя стало для меня привычным делом, – без приветствий, качая в такт головой, выдает Джон.

По его виду заметно, что разговор дается ему нелегко и он не может решиться начать. Выглядит эта ситуация как минимум странно, учитывая род его деятельности.

– Я сожалею о вчерашнем. – Он сразу, без прелюдий переходит к делу. – Эта комната… – продолжает Джон, чертя указательным пальцем круг в воздухе, – действительно Адама. Он пришел вчера в тот момент, когда у охраны была пересмена и у двери несколько минут никто не дежурил. Приди он на пару минут позже, охрана предупредила бы его о твоем присутствии здесь и этой ситуации не произошло бы.

– То есть об этой ситуации вы сожалеете, а о том, что удерживаете меня здесь силой – нет?! – Я потихоньку начинаю закипать, напрочь забыв о том, кто сидит передо мной и на каких правах я нахожусь в этой комнате. – Стоп, подождите. – Осмысливаю ситуацию, и маленькие червячки сомнения закрадываются в голову. – А почему меня поселили именно в эту комнату? Остальные переполнены? – спрашиваю, скептически выгнув бровь.

– Думаю, Адам сам тебе все объяснит, – увиливает от ответа Джон.

– Он был вчера удивлен не меньше меня. – В памяти всплывает голос Адама и его слова: «Девчонку наверх подними». Он отдал этот приказ Джону, без ведома которого охрана не привела бы меня именно в эту комнату. Но зачем ему это делать? – Это ведь вы отдали приказ охране?

– Да, я, – без капли сожаления кивает он. Ясно, правдивого ответа мне сейчас не дождаться. – Ты смелая девушка, Белла. Другая, оказавшись на твоем месте, умоляла бы ее не убивать и отпустить, но ты держишься бодрячком. – Его будничный тон выводит меня из себя, словно речь идет о погоде, а не о похищении человека в двадцать первом веке!

– Вы вообще в курсе, что это незаконно?! Вас посадят за похищение! И, уверена, я не единственная ваша жертва! Вы – животные! – выплевываю я сквозь зубы. – Так легко рассуждаете, представляя еще кого-то на моем месте?! Человеческая жизнь и свобода для вас – что игрушка?!

Я заканчиваю свою гневную тираду, буравя Джона взглядом. Однако мои слова не тронули его не капли, судя по спокойному выражению лица.

– Успокойся, Белла! – обрывает он меня твердым голосом, давая понять, что я перехожу границы дозволенного. – Твое присутствие здесь – исключение в нашей деятельности. – Джон умело играет словами, не называя вещи своими именами.

– Уверена, что так, – с сарказмом хмыкаю, скрестив руки на груди, и киваю, затем прохожу мимо Джона и сажусь на край кровати напротив него.

На удивление, рядом с ним, я не ощущаю напряжения и исходящей от него угрозы, как с Адамом. Сейчас у меня создается впечатление, будто я общаюсь с давним знакомым. Джон ведет себя открыто, не скрывая эмоций. От него веет свойским человеком.

– Ты сильно ошибаешься на наш счет, – нарушает молчание он. – Я представляю, какого ты мнения обо мне и особенно об Адаме, но поверь, все совсем не так, как тебе кажется. У каждого поступка есть своя причина.

– Так поведайте мне ее! Расскажите эту самую правду! Хочу знать причину, позволяющую вам распоряжаться чужой жизнью!

– Я не имею на это права, Белла – Джон отрицательно качает головой. – Я говорю с тобой сейчас максимально открыто и честно, поверь. —Возможно ли, что Джон владеет гипнозом, потому что я верю его словам? Не знаю, как объяснить это чувство, которое буквально кричит о том, что ему можно доверять. – Когда придет время, Адам сам тебе все расскажет.

– Почему я все еще нахожусь взаперти, если вы знаете правду о том, что я не дочь Клиффорда? – Я решаю не спорить и попытаться узнать самое главное.

– Это для твоего же блага, Белла. – Его заявление буквально шокирует меня.

– Вы сейчас так шутите?

– Нет, – уверенно отвечает Джон.

– Можно мне хотя бы бабушке позвонить? Я – единственная, кто у нее осталась. Уверена, она сейчас места себе не находит. – Мое сердце сжимается, при упоминании о ней.

– Все под контролем, Белла, тебе не о чем волноваться. Твоя бабушка в порядке, я сам лично говорил с ней.

– Что вы ей сказали?!

– Ты сейчас находишься в Альпах, выхаживая пострадавшего туриста —очень важного туриста, одного из правительства, если по секрету, между нами. Естественно, на связь по этой причине выйти ты не можешь.

– И бабушка поверила в это? – недоверчиво спрашиваю я.

– Не сомневайся, девочка, у меня особый дар убеждения, – лукаво улыбается Джон.

– А Брайан? Вы не знаете, что с ним?

– Знаю, – вздыхает Джон, явно уставший от допроса с пристрастием. – Жив и здоров, можешь не волноваться. – Он поднимается со своего места. – В подробности состояния я не вдавался, только вежливо попросил помалкивать, а он как мальчик послушный совсем не спорил.

Направляясь к двери, Джон оборачивается и, глядя мне в глаза, бросает напоследок:

– Мы не монстры, Белла. – После чего коротко прощается и выходит, закрывая за собой дверь. Я остаюсь одна в звенящей тишине, переваривая все услышанное.

Бабушка не сидит в неизвестности, а думает, что я работаю. От сердца отлегло, даже дышать стало легче. Спасибо, Господи! Брайан жив и в порядке. «А он как мальчик послушный совсем не спорил». Я понимаю Брайана: после таких побоев я бы тоже не связывалась с этими людьми и помалкивала. Я безумно рада, что с ними обоими все в порядке.

Потираю лицо ладонями, откидываясь спиной на кровать, и обессиленно закрываю глаза. Усталость в мгновенье накатывает волной, теперь я могу расслабиться, не волнуясь о близких людях. В висках пульсирует: «Это для твоего же блага, Белла». Что значат слова Джона? Решив осмыслить все на свежую выспавшуюся голову, забираюсь с ногами на кровать. Под тяжестью одеяла мое тело начинает постепенно расслабляться, и я уплываю в царство Морфия.

Шум с улицы доносится до меня отдаленно, постепенно вырывая из сна. Звуки становятся все четче, я резко сажусь в постели, пытаясь понять, реальность это или сон. В комнате царит полумрак, я проспала практически весь день после ухода Джона. Встаю и быстрым шагом направляюсь к окну, попутно вздрагивая от непрекращающихся громких хлопков, словно кто-то взрывает петарды.

До последнего я отгоняла мысли об истинных причинах странных звуков: нет этого не может быть, чтобы на улице была перестрелка! Однако вид, открывающийся из окна на территорию, развеивает мои надежды, заставляя меня в ужасе вскрикнуть от увиденного. Лихорадочно зажимаю рот ладонями, словно кто-то из бандитов может меня услышать.

Повсюду в поле моего зрения вооруженные мужчины, стреляющие друг в друга. Часть из них в черных масках на лицах, но это нелюди Адама. За дни моих наблюдений я никогда не видела, чтобы кто-то из солдат носил маски. На земле хаотично разбросаны тела, кто-то лежит вниз лицом, кто-то на спине, и повсюду кровь; чувствую, как к горлу подкатывает тошнотворный ком. Люди в масках пытаются пробиться к зданию, однако солдаты Адама держат оборону; некоторые из противников перешли в рукопашный бой. Слышны крики, но я не могу разобрать слова.

Все происходящее выглядит, словно съемки боевика, я в ужасе пячусь от окна, отказываясь верить в происходящее. В голове не укладывается, что в наше время до сих происходят разборки группировок и вооруженные нападения с перестрелками. До момента похищения я жила в своем маленьком мирке, смотрела на все сквозь розовые очки, думая, что плохие дяди с пистолетами существуют только в фильмах. Как же сильно я ошибалась, идеализируя людей!

В следующее мгновение в коридоре звучат два выстрела. Сердце падает в пятки, и я начинаю лихорадочно осматривать комнату, ища, куда можно спрятаться. Первое, что мне приходит в голову – спрятаться под кровать. Со всех ног бегу к своему сомнительному укрытию, опускаюсь на четвереньки и пытаюсь спрятаться. Когда я оказываюсь почти полностью под кроватью, чья-то рука хватает меня за лодыжку и бесцеремонно вытягивает наружу. Я изо всех сил сопротивляюсь, стараюсь зацепиться руками за ковролин, но это, естественно, не помогает, только пальцы жжет от неудавшейся попытки. Начинаю брыкаться, пытаясь вырвать ногу из чужих рук, и переворачиваюсь на спину, оттолкнувшись ладонями.

Надо мной возвышается громила в такой же черной маске, как и те, что я видела на улице. В следующее мгновение он наклоняется; не знаю откуда появившаяся смелость вкупе со смекалкой (а может, это просто желание жить лихорадочно советует бороться), и я ударяю верзилу со всей силы пяткой в колено. Это отвлекает его на несколько секунд, благодаря чему второй ногой я успеваю выбить из его правой руки пистолет, тот отлетает на приличное расстояние, обезоруживая моего противника. Я мгновенно соскакиваю со своего места, но не успеваю сделать и пары шагов, как мужчина хватает меня за волосы, швыряет обратно, и я падаю, основательно приложившись затылком об пол.

– Ах ты, сука! – вопит он. Мои попытки сопротивления только больше распаляют его. Шумно дыша, мужчина опускается на колени преградив мне путь к отступлению, я пытаюсь вырваться, извиваюсь, но все попытки тщетны. Мощные ладони опускаются на мою шею и сжимают ее, перекрывая кислород.

Я пытаюсь убрать его ладони со своей шеи, но стальная хватка не отпускает. Отчаянно хватаю ртом воздух, с ужасом смотря в черные глаза своего убийцы. Сердце начинает ускоренно стучать, в моей груди разгорается пожар агонии. Чувствую, как сознание постепенно угасает из-за пережатой сонной артерии.

Я никогда не задумывалась всерьез о смерти. Когда я умру? Сколько мне будет лет? Своей ли смертью? Вообще само слово «смерть» казалось мне чем-то далеким, несмотря на мою профессию. О себе в таком ключе я не задумывалась до этого момента. У меня было столько планов на жизнь: профессия, семья, дети, старость в окружении внуков. Неужели вот он, мой конец?!

В воздухе звучат несколько выстрелов, хватка на моей шее ослабевает.

Кто-то хватает возвышающегося надо мной мужчину сзади и откидывает в сторону, пока он не успел завалиться на меня. Я отчаянно хватаю ртом воздух, легкие жжет от резкого поступления кислорода, приступ кашля одолевает меня.

– Тише, тише девочка. Дыши. – Темная фигура Адама склоняется надо мной. Он поднимает меня и усаживает на кровать. Аккуратно приподнимает подбородок, осматривая шею. От шока я пребываю в полной прострации, до конца не осознавая произошедшее.

Он убил его. Адам убил напавшего мужчину в маске. Застрелил.