Громов: Хозяин теней – 4 (страница 12)
А Тьма вот успела пробраться и растеклась, обнимая чудо-лекарство и собирая с него крупицы силы. Вернее высасывая… вот это уже интересно. Это сам героин такой изначально? Или его формулу дополнили местные умельцы? Опиум ведь тоже разным бывает.
Да и зелья с той стороны.
На сей счёт меня уже просветили.
– Чтоб вас всех, – Светлов ящик закрыл, запер, а ключ убрал в нагрудный карман. Потом вытащил из другого портсигар и закурил. Так и сидел, глядя, как дым поднимается к потолку. И только докурив, поднялся, тяжко, явно нехотя, как человек, до последнего откладывавший неприятное ему дело.
Он вышел в коридор.
Прислушался.
Потом двинулся к лестнице.
Пустой холл. Тьма крадётся за ним, скрываясь в тенях. А вот ещё одна лестница. И здесь уже Тьма останавливается с тихим ворчанием. Её глазами я вижу жгуты силы, что расползаются по стенам. От них выстреливают тончайшие нити, которые повисают в воздухе. И человек, спускаясь, не замечая того, касается этих нитей. Они вспыхивают и гаснут.
Сигнализация?
Похоже на то.
– Пройдёшь? – спрашиваю я Тень. И та задумывается. А потом осторожно так касается ближайшей нити. И та отзывается нервной дрожью. От этой дрожи вспухает пузырь на стене и выстреливают новые нити, подвижные и какие-то толстые. Их покрывает пух силы, и отчего-то мне кажется, что этот пух, он не просто так.
– Назад, – командую я.
И Тень отступает.
А Светлов оборачивается.
– Митька? – из голоса его исчезает уверенность, а вот на лице явная тревога. – Ты? Или что тут?
Голос его тревожит и без того потревоженные нити, и уже толстые устремляются к человеку.
– Что за… твою ж… – он выдыхает, а потом протягивает руку. – На, жри, паскуда… всем вам лишь бы кровушки попить.
Значит, система распознавания работает по крови?
Интересно.
Надо будет у Мишки спросить. Или у Татьяны. Они наверняка что-то да будут знать. Но это потом. А пока я дёргаю тень обратно. Тьма откатывается с огромной радостью. Её почему-то тоже не хочется спускаться в подвал.
Нет, мы про него не забудем, но…
В другой раз.
А пока она вторым кругом пробегается по дому, заглядывая в каждую комнату. И я почти не удивляюсь, обнаружив в пыльной гостиной Эльжбету. Она лежала на ковре, широко раскинув руки, впялившись пустым взглядом в потолок и не замечая человека, который пыхтел над ней.
Извращенец хренов.
Платье вон задрал, видны стали бледные ляжки в тёмных чулочках. Да и так-то…
– Я тебя заберу отсюда, – слышался шёпот. – Вот увидишь. Заберу и уедем. К границе. А хочешь, вовсе во Вроцлав? Там домик купим. Хороший домик… и будем жить-поживать.
Добра наживать.
Ага. Хорошая сказка.
– …образованный человек не позволит обращаться с собой, как со скотом! – выходить из соединения с тенями тяжко. А этот нежный голосок в череп входит, что та дрель. – Поэтому правительство и противится введению всеобщего образования!
Светлана.
Светочка.
Ведь о ней Светлов говорил, прямо запрещая трогать. Не то, чтобы я собирался, но интересно стало. Я прищурился, пытаясь разглядеть хотя бы искорку силы, но нет.
Ничего.
Одарённой Светлана не была. Тогда откуда такой интерес? Или у неё родители серьёзные, вот и опасается? Хотя нет, если б опасался, не держал бы дома. Другое что-то, пока не понятное.
И оговорочка ведь, что не Светлову она нужна, а его напарнику, который… тот, кого мы ищем? Можно ли рассчитывать на такое везение? Или это как раз нельзя везением считать? Мы ведь не готовы ко встрече, но и избежать её не выйдет.
– Савка, ты ужин проспал, – Метелька чует моё возвращение.
– Ужин проспать нельзя, – голос чутка сипловатый. – Потому что когда проснулся, тогда и ужин.
Симеон смеется.
Студент?
– Ты студент? – спрашиваю, подвигая к себе тарелку. Тушеная картошка успела остыть, но хуже от этого не стала.
– Я? Бывший, – смех обрывается. – А что?
– Да так. Мы тут гуляли и один вылез. Спрашивал, что, мол, мы тоже студенты? А какие из нас студенты?
– Вот об этом я и говорю! – всполошилась Светлана. – Симеона отчислили!
– За что?
– За вольнодумство. Поспорил с одним дураком.
– А тот оказался преподавателем? – хмыкаю и жую. – Чего? Обычно так и случается…
И Симеон, вздохнув, кивает.
– Вообще-то ему изначально пришлось непросто! – а вот Светлана злится и от злости румянец на щеках вспыхивает. Так-то она вполне даже симпатичная. Миловидная. А если причесать и переодеть, то вовсе красавицею будет. Нет, не в ту сторону думаю. Это у меня тело растёт. И потребности с ним. И… вправду, к шлюхам сходить? Метелька ещё когда подбивал, заверяя, что знает одно хорошее место, где девки чистые и даже почти первого классу.
Блин.
Опять не то.
И организм, главное, на мысли эти реагирует. Или виной не Светланка с её задором, а то, что я недавно видел? Хрень, короче.
– Это несправедливо, ограничивать доступ к образованию по национальности или по вере!
– Несправедливо, – соглашаюсь. А что, когда я сытый, то и соглашаться легко.
– А выгонять студентов лишь за то, что они собираются вместе?
– Чаи пить?
– И чаи!
– И ничего такого не замышляют…
– Ну, там такое вот… как бы. Просто получилось так, – Симеон снова вздыхает и устремляет на меня печальный взгляд. – Я тогда мало чего соображал… я так-то из крестьян. Но у батьки хозяйство большое, крепкое. И нас он учил. Учителке приплачивал, чтоб приходила на дом. В школе я даже лучшим был. У нас в селе второклассная[19] имелась. Даже стипендию платили. Отец гордился. Мне и рекомендательные листы выправили. Директор самолично возил в Новониколаевск, хлопотал, чтоб в гимназию приняли.
– Приняли?
Симеон кивнул.
– Учился. Хорошо учился. Доктором вот стать хотел. Меня и от платы избавили[20], за разумение. А на университет отец уж подсобрал.[21]
– А он поддался на козни провокаторов… – Светлана вздёрнула подбородок.
– Кружок там появился. Один. Ну… такой, – Симеон явно не был в восторге от избыточного внимания. – Сперва вроде как по медицине. Статьи обсуждали. Переводили. За границей ведь множество открытий совершается, а империя отгородилась. И наука наша давно пребывает в стазисе.
Жую. Слушаю.
Киваю, надеясь, что получается сочувственно.
– Потом начали стихи читать. Разные… истории. И газету принесли. «Земля и воля». Обсуждали… как-то мне предложили в другой кружок пойти. Который, ну… не для всех.
Для избранных. А какому человеку в здравом уме и при нормальном самолюбии не хочется считать себя избранным?
– Там тоже читали. Обсуждали. И потом в университет носили ещё… распространять. Писать предложили тоже. Но у меня не очень получались сочинения, и я отказался.
– А те, кто согласился, на каторгу пошли! – заявила Светлана с возмущением.
– Нам… так… ну… предложили пойти… выступить… с протестом. В университете. Жёстко заявить свою позицию. Высказаться. Против, – он смутился и даже сейчас вспотел.
Вот какой из парня революционер?
– И ты пошёл?
– Мы должны были все… мы встали. И лица измазали краской. Красной. Как… ну…
– Кровью?
– Да, – выдохнул он с облегчением. – Нечипоренко, профессор наш, уговаривал разойтись. А я ему заявил, что я за народ. И остальные тоже. Мы призывали других присоединиться. Заявить. Вот… что это кровь народа. Вот.
– И закончилось тем, что полицию вызвали?
– Да… там… однокурсник наш, который этот кружок создал, он… призывал… сопротивляться. Камнями бросать. Палки… и револьвер тоже принёс. Давал.
– И как?
– Лопатин взял. А я… ну я не очень умею стрелять.
Он неловко пожал плечами. Он вовсе был каким-то растерянным и несуразным.
– И вас повязали?
– В каком смысле? – он удивлённо хлопает ресницами.
– Жандармы, – повторяю. – Арестовали?
– Д-да… Лопатин выстрелил ещё. Правда, ни в кого не попал, но всех, кто участвовал, задержали, да.
Ещё бы. Красная краска – отличный вариант отделить излишне идейных от всех прочих студентов.
– И что потом?
– Д-допрашивали. Ещё отчислили. Сразу. Вот… грозили, что посадят, но потом отпустили. Меня. И других вот… а Лопатина на каторгу сослали. И ещё трёх. Как будто бы он покушение на государя планировал. Но мы не планировали! Мы… так… просто.
И этак.
Ну-ну.
– Уверена, что здесь не обошлось без провокаторов! – воскликнула Светлана. – Их буквально подтолкнули к преступлению!
Не без того. Но если человек берет револьвер с готовностью в кого-то шмальнуть, то это и о человеке многое говорит.
– Всем известно, сколь бесчестные методы использует Охранка![22]
Снова киваем, уже с Метелькой.
– Симеону повезло. В застенках он встретился с товарищем Светлым, и тот помог ему обрести свободу. А заодно взял под опеку.
Повезло так повезло.
Прям чудо почти.
Так бы вернулся восвояси, к папеньке. Тот бы на радостях вожжами прошёлся по мягкому месту, потому как в народе революционеров-то не больно жалуют, да и надежды загубленные с деньгами потраченными требовали бы выхода. Но потом, глядишь, отошёл бы и приставил бы отпрыска к делу.