Больше слушать я не стала. Ушла в свою полутемную комнату. Растерянно села на кровать. Что вообще происходит? Почему о том, что у мамы и отчима будет ребенок, знает вся его родня, а я – нет?

Злость сменилась обидой. Я гладила мурлыкающего Обеда и все не могла понять, почему? Почему мама все скрывала? Изредка я кидала взгляды в сторону окна. Глупая привычка искать глазами окна Димы. Но теперь шторы в моей комнате всегда были закрытыми – так я пыталась отучить себя от этого.

Мама пришла спустя полчаса – после того как выпроводила Фаину Ивановну.

– Полина, – тихо сказала она, постучавшись в дверь. – Можно к тебе?

– Что? – подняла я голову.

– Хочу поговорить.

Мама села рядом со мной и взяла за руку, и мне почему-то захотелось вырвать ладонь из ее пальцев.

– Прости, что не сказала раньше, – вздохнула она. – Просто мы с Андреем решили, что тебе рано об этом знать.

– Рано? – подняла я бровь. – В смысле?

– Ты была так подавлена из-за смерти Димы, что мы не стали ничего говорить. Решили, что скажем потом, – ответила мама.

– Потом – это когда скрывать уже будет нельзя? – с иронией спросила я.

– Потом – это когда тебе станет лучше.

– Мне никогда не станет лучше, мам, – прошептала я.

– Ты еще полюбишь, – проговорила она, сведя брови к переносице. – Найдешь своего человека. Сейчас только кажется, что мир рухнул. И что никого другого больше не будет. Поверь…

– Не суди по себе, – ответила я. – Я ведь не ты. Через несколько лет не стану рожать от другого.

Да, это было грубо. Да, я должна была сдерживать себя.

Но нет, я не могла. Слишком больно стало. Эта боль обвилась вокруг моей шеи – будто невидимая удавка.

– Так и знала. Ты будешь ревновать! – воскликнула мама. В ее голосе слышались нотки раздражения.

– Мама. Это не ревность, – вспыхнула я. – Очнись! Это другое! Это совсем другое! Я узнала о том, что ты беременна, от другого человека, не от тебя!

Но она меня не слышала:

– Я буду любить тебя не меньше, чем малыша. Понимаешь? С его появлением ничего не изменится! Ничего! Ты все так же останешься моей девочкой!

– Да не в ревности дело! Я не понимаю, почему ты не сказала раньше? Почему скрывала? Я ведь несколько раз спрашивала, что с тобой не так? Мне обидно, что мой самый близкий человек все скрывал, – прошептала я.

– Это ради твоего блага, Полина.

– Абсурд! Мама, я поверить в это не могу! Ты родишь ребенка от этого урода… Боже!

– Ты ревнуешь, Андрей был прав… Прошу тебя, не надо. И не говори так о нем. Он твой отчим.

Снова Андрей. Мне захотелось разорвать его на части. Он внушил маме, что я буду ревновать. Что я плохая дочь. Ну разве не урод?!

– Я хочу этого ребенка, Полина. – Мама отпустила мою руку и прижала свою ладонь к животу. – Это мой шанс начать новую жизнь, понимаешь? Забыть обо всем, что было, и идти дальше. Для меня это важно. Знаю, что ты против. Но тебе придется смириться с тем, что вскоре у тебя появится братик или сестренка.

Она будто повторяла заученные слова. И, кажется, была уверена, что я действительно против рождения брата или сестры. Но это было не так. Я была против Андрея, только против этого козла, не больше!

– Я буду одинаково вас любить.

– Хорошо, – прикрыла я глаза. – Я тебя поняла. Теперь можешь идти. Я хочу отдохнуть.

– Полина, это звучит эгоистично, – со слезами на глазах сказала мама. – Мне хотелось, чтобы ты обрадовалась за нас. А ты…

– А я плохая дочь, да, – дернула я плечом. – Сойдемся на этом.

– Я не говорила этого! Не передергивай!

– Но ты имела это в виду. Ты скрывала, что ждешь ребенка.

– Потому что ты была сама не своя! Я хотела тебя защитить!

– От чего? – холодно улыбнулась я. – Рождение ребенка – это всегда радость. Почему ты решила защищать меня от этого? Потому что считала – я не приму эту новость. Мне это не понравится. Ты решила за меня. Или Андрей решил и внушил тебе. Это неприятно, мама. Я думала, ты мой самый близкий человек.

– Это ревность, – повторила мама снова. – Полинкин, я же сказала – ты всегда будешь моей дочкой. Моей малышкой.

В ответ я лишь кивнула. Мне хотелось спросить у нее – а ты не думаешь, что раз Андрей так равнодушен к своим старшим детям, он будет любить твоего? Но промолчала. Иначе она точно будет считать меня законченной мразью.

Я промолчала, все еще пытаясь переварить услышанное.

У меня будет брат или сестра. Это хорошо. Но… Почему я чувствую себя преданной?

– Обещаю, имя придумаешь ты, – зачем-то пообещала мама.

– Как думаешь, он согласится назвать сына в честь папы? – вырвался у меня смешок. Мама так тоскливо вздохнула, что я замолчала.

А, плевать. На все плевать.

Глава 6. Обида в моем сердце

Обида поселилась в моем сердце, и я не могла вырвать ее оттуда. Чувство одиночества захлестнуло с головой, и мне было страшно задохнуться в нем. Казалось, меня оставляют все, кого я любила. И даже мама, даже мама будто становилась чужой. Я не знала, как с ней разговаривать. Не знала, о чем. Наверное, в глубине души я была рада, что у меня появится брат или сестра. Но одна только мысль, что отцом этого ребенка будет Андрей, вселяла отвращение. Отчим затаился – вел себя нейтрально, но, видимо, только из-за беременности мамы. Я знала, что вскоре он нападет.

Весь день я пролежала в кровати, чувствуя себя физически истощенной. В ушах у меня были наушники, и я слушала любимую группу. Музыка помогала мне прийти в себя. Склеивала разбитое сердце. Никаких уроков, никаких репетиторов – все, на что меня хватало, была лишь переписка. Сначала с Лехой, который прислал фото Лорда. По его словам, пес все время грустил, почти не играл и плохо ел. Ветеринары говорили, что он все еще восстанавливается после операции, к тому же сказывается перенесенный стресс после потери хозяина.

«Не жалеешь, что взял его?» – спросила я, и он вдруг признался:

«Нет. Это же собака Димаса. У нас давно был уговор. Если со мной что-то случится, он присмотрит за сестренкой. Если с ним – я присмотрю за Лордом».

Это звучало так грустно, что я на миг прикрыла глаза. Собака. Это было его единственное близкое живое существо. Только собака. Наверное, Диме всегда было одиноко. Только такие, как он, не признаются в этом.

«Извини, что спрашиваю. Но что у вас с Диларой?» – написала я Лехе. Этот вопрос тоже волновал меня. Я видела, что подруга хоть и пытается казаться веселой, изменилась. Осунулась от переживаний, и взгляд стал печальным.

«Ты же знаешь. Ничего», – коротко ответил он.

«Ты не хочешь снова с ней пообщаться?»

«Зачем? Все закончилось, Поль. Я козел, который обидел свою женщину. Она рассталась со мной, потому что не смогла простить», – ответил Леха.

«Знаю, что это не мое дело, но… Может быть, ты попробуешь вернуть ее? Она страдает по тебе», – написала я.

«Мне тоже хреново. Но я ведь, по ходу, реально накосячил», – ответил Леха и тут же прислал еще одно сообщение:

«Забей, Полина. Диле не нужен такой, как я».

«Хотя бы попробуй…»

Наша переписка зашла в тупик. Я не видела смысла настаивать.

Около одиннадцати вечера, когда на улице стало совсем темно, мне позвонила Саша. После того дня мы ни разу не общались. И странно было слышать ее вновь.

– Привет, – тихо-тихо сказала она, словно боясь говорить.

– Привет, – эхом отозвалась я.

– Как ты?

– Нормально. А ты?

– И я…

Она замолчала. И это молчание, что повисло между мной и первой любимой девочкой Димы, напрягало меня.

– Что ты хотела, Саша? – спросила я.

– Узнать, как ты, – вздохнула она и добавила: – Мне тоскливо. Все время вспоминаю его. Диму. Да, мы давно не общались, он всего лишь моя детская привязанность, но… Но все равно так плохо. Наверное, и тебе тоже.

Да, мне было плохо. Но я ничего не сказала. Молчала.

– Мне страшно, – вдруг произнесла Саша. – Мама опять в больнице. Папе на нас плевать. Говорят, твоя мама родит ему ребенка. Наверное, он нас совсем забудет. – В ее голосе звучала обреченность.

– Что с мамой? – спросила я.

– Не знаю. Что-то с сердцем. Она не говорит. Не хочет нас расстраивать. Но я понимаю – она что-то скрывает. Мне так страшно, Полина, – прошептала Саша. – Мне кажется, я схожу с ума. Боже, как холодно…

– Где ты? – спросила я, заподозрив неладное. Слишком уж странной была эта девчонка.

– На крыше… – призналась она, и я нервно сглотнула.

– И что ты там делаешь?

– Смотрю на звезды. Отсюда лучше видно. И город как на ладони. Тут двадцать три этажа, и вид шикарный. А мы живем на третьем. И ничего не видим, – продолжала Саша. – Знаешь, когда я смотрю на звезды, думаю, что одна из них – это Дима. Что он смотрит на меня оттуда. Со своей звезды. Видит. Слышит. Может быть, даже улыбается. Мне кажется, что, если взять разбег и прыгнуть, можно попасть на одну из звезд. – Девушка рассмеялась.

– Саша, иди домой, – вздохнула я, понимая, что она не в себе. Мало ли что ей взбредет в голову на этой самой крыше? Двадцать три этажа – это целая пропасть. Вдруг правда прыгнет?

– Не хочу. Брат притащил друзей, я не люблю, когда они у нас, – ответила Саша. – Извини, что надоедаю тебе. Я просто хотела поговорить хоть с кем-то… Пока…

– Стой! – воскликнула я. – Саша, мне тоже хочется с кем-нибудь поговорить…

Я стала нести какую-то чушь, что-то про звезды и небо, а сама поставила звонок на громкую связь и одновременно стала набирать сообщение ее брату. Благо номер этого придурка Руслана сохранился.

«Твоя сестра на крыше вашего дома. Забери ее оттуда, с ней что-то не так», – написала я ему, ни на что особенно не надеясь. Если он не ответит, мне придется идти к Андрею. Но сомневаюсь, что ему есть дело до дочери, которую он бросил.

На удивление Руслан быстро ответил мне:

«В смысле? Ты о чем?»

«Саша позвонила мне. Я разговариваю с ней по телефону. И она странная. Забери ее оттуда, пока я с ней разговариваю».

«Ок».

Руслан написал всего одно слово – две буквы. И я не понимала, действительно ли он заберет сестру, или же ему плевать. Я слушала Сашу, которая рассказывала какую-то историю о том, как они с Русланом, матерью и отцом поехали в детстве в Анапу, и не понимала, что делать дальше.

– Тогда папа казался таким хорошим, – говорила Саша. – С большим уважением и нежностью относился к маме. И баловал нас с Русиком – нам было лет по пять-шесть. Втайне от мамы он покупал нам конфеты. И…

Закончить она не успела – видимо, увидела брата.

– Ты что тут делаешь? – удивленно спросила Саша.

– Тебя ищу, – услышала я голос Руслана и выдохнула с облегчением. Пришел.

– Зачем?

– Чтобы отвести домой.

– Там твои друзья.

– Они ушли. Идем. Саша. Саша! – рявкнул Руслан. Наверное, он схватил ее за руку, и она закричала:

– Пусти меня! Пусти! Русик! Я не хочу домой, не хочу…

– Идем. Тут холодно. Замерзнешь. Не усложняй мне жизнь! Я и так на пределе. Хватит вести себя как идиотка! Все, иди ко мне.

На этом связь оборвалась, однако спустя несколько минут от Руслана пришло сообщение: «Спасибо». И ни слова больше. Не знаю, что с Сашей. Депрессия или какое-то расстройство. Но ей явно нужна помощь отца. А ее папочке плевать. Ненависть к Андрею только росла.

Я вышла из комнаты, чтобы попить воды. И когда проходила мимо полутемной гостиной, увидела маму и отчима – они сидели на диване в обнимку и смотрели какой-то фильм. Настоящая влюбленная парочка.

Когда я возвращалась обратно, услышала приглушенный голос Андрея:

– Раз ты все рассказала своей дочери, предлагаю завтра поездить по детским магазинам и присмотреть нашему сыну кроватку, коляску… Что там еще нужно малышам?

– Не рано еще? – спросила мама счастливым голосом.