Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство (страница 7)
Господи, бедный мужик! Живет в темноте. Не выходит из четырех стен. Жена бросила. Слуги разбежались, а те, что остались, безбожно воруют. Человек, которому он доверяет, пытается его отравить. Еще и последней радости лишили – кормят помоями.
С первого раза наколоть мясо не получилось: мягкое и нежное, оно разваливалось на серебряных зубчиках вилки. Его Сиятельство громко дышал, раздраженный тем, что никак не может отправить вожделенный кусок в рот. Наконец он кое-как приноровился, понял, где что лежит на подносе, и принялся за ужин.
Попробовав мою стряпню, оголодавший бедолага застонал от блаженства, качая головой.
– Это просто… – он не мог подобрать слов. – Я даже не знаю, как вас благодарить, Кларисса.
Надо же! Так расчувствовался, что назвал меня по имени.
– Давно я не получал такого удовольствия от ужина. Божественно. Великолепно. Лучшие повара столицы не годятся вам в подметки.
От похвалы Его Сиятельства я вся зарделась. Не ожидала, что этот гордец станет петь дифирамбы моим кулинарным талантам. Но видимо, он и правда очень соскучился по хорошей еде. Его слова звучали искренне и восхищенно. С упоением граф макал куски свинины в пюре и заедал все это хрустящим салатиком, заправленным сметаной.
Но вот поднос опустел. И эйфория рассеялась.
Хозяин Вулшира неловко кашлянул в кулак. Похоже, вспомнил, как расточал мне комплименты, и смутился. В высшем обществе было не принято бурно выражать эмоции.
– Спасибо, – сухо сказал Роберт Дарес, промокнув губы салфеткой.
Его бледные острые скулы пылали румянцем.
– Пока не найду кухарку, буду готовить для вас сама.
Граф кивнул с удовлетворением, и я продолжила:
– Было бы неплохо набрать в Вулшир персонал. Слишком большой фронт работ для двух пожилых служанок.
Одна из этих воровок (не помню, Шарлотта или Агнесс) говорила, что Его Сиятельство разогнал часть слуг, стыдясь своей болезни, – и вот к чему это привело: богатый, величественный замок превратился в сарай. Граф, может, этого и не видел, но с последствиями уже столкнулся. Я вспомнила разбитую лестницу, ставшую для него неодолимой преградой.
– Я не против, – Роберт Дарес поджал губы. На его лице проступило странное выражение: досада, обида, бессильный гнев. – Но с этим могут возникнуть сложности.
Мои брови поползли вверх.
О каких сложностях он говорит? Да каждая вторая женщина из деревни будет счастлива трудиться в графском доме! Это и выгодно, и почетно. Где еще они столько заработают?
Видимо, почувствовав мое недоумение, Его Сиятельство неохотно пояснил:
– Узнав о моей болезни, почти вся прислуга изъявила желание покинуть Вулшир. Я не стал никого удерживать.
– Но почему?
То, что сказал граф, разнилось с тем, что я услышала от служанок, оставшихся в замке.
– Они решили, что моя болезнь может быть заразна, и испугались.
Я задумчиво покачала головой. Подозрительно.
Сами слуги уволились или им помогли, чтобы не путались под ногами? Чем меньше в доме свидетелей, тем легче творить беззаконие.
– Если вы согласны, я займусь этим вопросом. Вулширу требуются прачки, новые горничные, садовник, конюх, а вам личный лакей.
Я подозревала, что в его состоянии графу тяжело самому одеваться и следить за гигиеной.
И словно в ответ на мои мысли, Роберт Дарес, покраснев еще гуще, сказал:
– Это все замечательно. Я, конечно же, согласен. Но Леди Кейдж… Сейчас я вынужден просить вас помочь мне принять ванну.
Я растерялась, не готовая к такому повороту.
Хорошо, что граф не мог видеть моего лица, ибо оно запылало аки маков цвет.
Его Сиятельство тоже был весь красный. Он не только смущался, но и чувствовал себя униженным, вынужденный просить о чем-то настолько интимном.
Но ему и правда было тяжело самому забираться в ванну. Для того, кто передвигается с тростью, перешагнуть через высокий борт и опуститься в воду, не поскользнувшись и не упав, – настоящее испытание.
Стоп!
Меня придется его раздевать? Мыть? Какая именно помощь ему требуется?
Сотни мыслей взметнулись в голове стаей всполошенных птиц. Сотни вопросов завертелись на языке, но ни один из них я не осмелилась задать. Если начну сейчас выпытывать у графа подробности, мы оба умрем от неловкости.
– Почему вы молчите, леди Кейдж? – занервничал Роберт Дарес. Он завозился на постели, едва не опрокинув с колен поднос с грязной посудой. Я поспешила его забрать. – Моя просьба шокировала вас? Простите. Я мог бы попросить Шарлотту или Агнесс, но им сложно управляться со мной.
– Нет-нет, я вовсе… вовсе не шокирована. Вы хотите искупаться прямо сейчас?
Его Сиятельство судорожно сжал в кулаке край одеяла, что укрывало его до пояса.
– Если вы не слишком устали, – вздохнул он.
Как же это все-таки ужасно – зависеть от чужой помощи!
– Тогда подождите. Я отнесу поднос на кухню и приготовлю вам воду.
Из спальни больного я сбежала, словно из душной ловушки. Несколько минут я просто стояла в коридоре и слушала стук собственного сердца.
Он будет без одежды. Там, в ванной. Мне придется прикасаться к нему. Голому. Почему я так разволновалась?
Ясно почему. Будь на месте красивого молодого хозяина Вулшира немощный дед моя реакция была бы куда спокойнее.
Взяв себя в руки, я принялась за дело.
Грязная посуда отправилась в мойку на кухне, а я – в ванную комнату. Всего их в замке было три, и одна, на наше счастье, располагалась на первом этаже рядом с новыми покоями графа. Отлично! Идти недалеко. Это было важно, ведь каждый шаг давался Его Сиятельству с большим трудом.
Сегодня я уже успела порадоваться тому, что в Вулшире имелся водопровод, а сейчас сделала это снова – горячо поблагодарила Всевышнего за то, что воду для купания не надо таскать из колодца.
Комната, где мылись обитатели замка, оказалась просторной. В ее центре напротив камина стояла большая деревянная бадья. Ее дно и бортики были застелены белой простыней, видимо, для того чтобы человек, принимающий ванну, не загнал занозу в мягкое место. Из стены над бадьей торчали два крана – для холодной и горячей воды. На полках шкафа я нашла мыло, несколько мочалок из пеньковых веревок, полотенца и стеклянные баночки с жидкостью розового цвета. Никакой особой подготовки к банным процедурам, слава богу, не требовалось.
Я открутила кран. Трубы загудели, кран пару раз громко фыркнул и выплюнул в купальню порцию ржавой воды. Мои губы невольно скривились. Но уже в следующую секунду поток воды стал ровным и чистым. В воздухе заклубился пар.
Пока ванна набиралась, я растопила камин, чтобы граф не замерз без одежды, и зажгла масляные лампы на подоконнике и колченогой тумбе.
Наконец настало время идти за виновником торжества.
Когда я вошла в комнату Роберта Дареса, тот пытался нащупать трость, которую оставил рядом с кроватью. Я помогла ему, чем заслужила недовольное фырканье в свою сторону. Вот гордец! Рискуя нарваться на очередную порцию раздражения, я все-таки подставила больному локоть для опоры, чтобы тот мог подняться на ноги. В этот раз мою помощь приняли благосклонно. В полном молчании мы покинули спальню и направились по коридору. Скулы графа пылали. В тишине спящего дома я слышала громкий стук его сердца.
– Осторожно, тут порожек, – предупредила я перед дверью в ванную комнату.
– Не обращайтесь со мной, как с ребенком, – процедил Его Сиятельство и споткнулся о порог. Благо я смогла его удержать.
Огонь в камине весело трещал. Помещение наполнилось густым молочно-белым паром.
– Я отвернусь, пока вы будете раздеваться.
– Как хотите, – со вздохом отозвал мой подопечный. – Я все равно не могу проверить, подсматриваете вы за мной или нет.
– Я не буду подсматривать! – произнесла я оскорбленно, но, когда зашуршала одежда, не выдержала и покосилась в сторону молодого графа. Ослепительно красивый, с повязкой на глазах, он сидел на табурете, сражаясь с пуговицами рубахи. Его гладкая грудь постепенно обнажалась. Несмотря на болезнь, тело Роберта Дареса сохранило тот сухой соблазнительный рельеф, созданный годами упорных тренировок. Не от природы же у него все эти выпуклости. Когда незрячий красавчик взялся за пояс штанов, я отвернулась.
Глава 13
– Я готов, можете повернуться, – сказал Роберт Дарес и добавил неожиданно желчным тоном: – Если, конечно же, отворачивались.
– Я отворачивалась, – в моем голосе звенела оскорбленная невинность, а щеки пылали от вранья. Подсматривала ведь. Немножко, самую малость, украдкой, но косилась в его сторону.
С табурета Его Сиятельство поднялся самостоятельно, опершись на трость.
Он был полностью обнажен и выглядел рассеянным, потерявшимся в пространстве. С угрюмым видом граф крутил головой, словно не помнил, где стояла ванна, а потом услышал мои шаги и напрягся, вероятно, без одежды чувствуя себя особенно уязвимым.
Стоять так, голым, в ожидании чужой помощи, должно быть, невыносимо.
– Что бы вы хотели завтра на обед, Ваше Сиятельство? – решила я отвлечь его разговором.
– На обед? – нахмурился Роберт Дарес.
– Да, на обед. Мне надо знать, что готовить, какие продукты следует купить.
Мужчина немного расслабился. Я подошла ближе и, поколебавшись, тронула его за руку. Он напрягся опять. Мышцы под моими пальцами окаменели.
– Сюда, пожалуйста.
Медленно, осторожно я повела Его Сиятельство к наполненной ванне.
Шаг. Еще шаг.
Черная повязка на глазах графа собралась гармошкой. Длинные волосы были распущенны по плечам. Я могла безнаказанно рассматривать своего спутника – где угодно – но старалась тактично не опускать взгляд ниже пояса.
– Завтра на обед я хотел бы… – хозяин замка коротко облизал губы, его голос прозвучал сдавленно, – хотел бы что-нибудь столь же аппетитное, как сегодня на ужин. На ваш вкус, леди Кейдж.
Перед нами вырос деревянный бортик бадьи, и я предупредила об этом своего подопечного.
Давление на мою руку усилилось: Роберт Дарес пытался забраться в воду, пока я придерживала его под локоть. Болезнь превратила ноги графа в негнущиеся деревяшки, и в конце концов мне пришлось обнять его за талию, вплотную прижаться к обнаженному мужскому телу – к боку, к бедру.
Мои щеки вспыхнули.
Неловко было не мне одной. Сердце Его Сиятельства колотилось как сумасшедшее. Я увидела, как судорожно дернулся его кадык, как раздулись ноздри, втягивая мой запах.
В тишине раздался плеск. С горем пополам граф опустился в воду. Плюхнулся в нее, подняв волну брызг, осевших на моей юбке.
– Дальше я сам. Только подайте мне все необходимое.
С чувством облегчения я подвинула табурет к ванне и опустила на сидение баночку с шампунем, так чтобы граф мог легко до нее дотянуться. Мыло и мочалку я вложила ему прямо в руки.
Его Сиятельство не спешил ими пользоваться. Сидел в бадье, слепо смотрел перед собой и чего-то ждал. Блики пламени играли на его изможденном лице, в складках черной повязки на глазах, отчего ткань казалась бархатной. Его пальцы сильнее и сильнее сжимали сплетение пеньковых веревок мочалки.