Грэй пришел в себя и понял, что натворил. Нападавший перестал биться, и лицо его теперь наливалось мертвенной синевой. Тогда Грэй отпустил смотрителя маяка, и тот кулем шлепнулся на пол, а сам же Грэй метнулся к двери, где прижался пылающим лбом к косяку, чтобы хоть как-то унять пожар, взметнувшийся в душе.

Ассоль со слезами и воплем бросилась к отцу, упала рядом с его телом на колени как подкошенная, а потом стала осыпать поцелуями его лицо.

– Папа! Папочка! – в отчаянии скулила девушка.

Вскочила, набрала воды, плеснула на старика, должно быть, стараясь привести в чувство. Потом приложила ухо к груди смотрителя и, наверное, уловив стук сердца, слегка успокоилась. Но продолжала плакать, по-прежнему горячо целуя отца. Иногда она бросала в Грэя злобно:

– Вы… вы чудовище… вы… вы… гад… Что вы с ним сделали?

Похоже, в ее чистой головке, забитой красивыми сказками, не было места для злых и нехороших слов. Поэтому, осекаясь, она продолжала рыдать, и каждый ее всхлип действовал на Грэя как удар хлыста.

Еще немного, и он сам растает, растечется, раскиснет, а этого никак нельзя допускать. Поэтому Грэй прекратил бодаться с косяком, резко обернулся и зло проговорил:

– Все, хватит, иначе вы затопите своими слезами всю Каперну.

Девушка всхлипнула еще раз, подняла голову и бросила на него испепеляющий взгляд, полный ненависти и презрения.

Грэй между тем продолжал с напускным цинизмом:

– Как видите, ваш горе-папаша не умер. Он поспит немного, пока я со своей миссией буду находиться здесь. Для его же блага. А то неизвестно, что и где может ляпнуть по пьяни. Если вы будете послушной и сделаете все, как я скажу, то и вовсе приведу его в чувство пораньше. А станете упрямиться, родителю придется отдыхать подольше. Ну что, какие ваши действия?

Накрыв старика пледом прямо на полу, поскольку поднять и уложить его на постель просто не могла, хрупкая Ассоль шумно перевела дыхание, поднялась и, все еще гневно глядя на Грэя, холодно проговорила:

– Уходите и не смейте здесь больше появляться.

– О, – ехидно протянул он, – я смотрю, вам уже намного лучше, раз появился приказной тон и командирские нотки. Но осмелюсь вас разочаровать уже в какой раз за сегодняшний вечер, моя нереида, распоряжаюсь здесь я, и уступать штурвал вам не собираюсь. Поэтому уйду лишь после того, как вы выслушаете мои требования и пообещаете выполнить все в точности.

– Требования? Вот как!

Он цинично хмыкнул и смерил ее взглядом:

– А вы думали, я сказочки вам пришел рассказывать. Я, знаете ли, не по этой части.

– Определенно, – в тон ему отозвалась Ассоль. – Так чего вы хотите?

– Беспрекословного подчинения и понимания важности того, что я намерен вам поручить.

Ассоль кивнула, села в кресло, зябко закуталась в шаль и холодно сказала:

– Я слушаю вас, капитан Грэй, и постараюсь не разочаровать.

– Так-то лучше. – Грэй оперся о стену, прикрыл глаза и завел руки за спину. Так было незаметно, что у него дрожат пальцы. – Вы знаете, кто такие «Серые осьминоги»?

– Служба королевского сыска.

– Верно, – отозвался он. – И кого же они ищут?

Ассоль пожала плечами.

– Точно сказать не могу, но полагаю, что не беглых преступников и контрабандистов. И даже не самых опасных пиратов. Кого-то гораздо хуже.

– Умница! – искренне похвалил Грэй. – Признаться, я был худшего мнения о ваших умственных способностях. А вы неплохо соображаете для необразованной деревенщины, нужно отдать вам должное. Да, они ищут тех, кто куда хуже всех преступников и контрабандистов, вместе взятых. Гуингаров. Слышали что-нибудь об этих тварях?

– Нет, – честно призналась Ассоль.

– О них мало кто вообще слышал. Но тем не менее они существуют. И в достаточном количестве. Хотя и одной такой дряни хватит, чтобы за неделю уничтожить селение размером с Каперну. До того, как жители вообще поймут, кто их убивает. Если вообще поймут. То есть если успеют.

– Как же вы тогда их ловите?

– По-разному, – ответил Грэй. – Все зависит от типа гуингара и его возраста.

– Так какого именно вы собираетесь поймать на сей раз и при чем тут я?

– В том-то и дело, что мы не знаем, кто он.

– Что это значит?

– Гуингары отлично мимикрируют и копируют облик людей. Достаточно им лишь коснуться проходящего мимо человека. Поэтому сейчас гуингар может быть кем угодно – вами, вашим отцом, старейшиной, библиотекарем.

– А вами он быть не может?

Грэй уловил сарказм и хмыкнул:

– Мимо, хотя попытка была неплохой. «Серых осьминогов» они не копируют.

– Почему?

Грэй неопределенно мотнул головой.

– Причина неизвестна, но ходят слухи, что брезгуют.

– Вот как, значит, даже монстры вами брезгуют.

– Да, – спокойно ответил Грэй, хотя последняя колкость задела его куда сильнее, чем он хотел показать, – мы не самые приятные ребята.

Ассоль довольно улыбнулась, и Грэй подумал, что никогда бы не предположил в ней злорадства. Но, похоже, он многого не знал о маленькой смотрительнице маяка. Да и он сделал за это время все, чтобы полностью заслужить такую реакцию.

– И все же, как вы намерены его ловить?

– Будем осматривать каждый прибывший за последние три дня корабль, опрашивать каждого постояльца в гостиницах и тавернах Каперны. И ждать. Рано или поздно он явит себя.

– И какова же моя миссия в этом действе? – серьезно и по-деловому спросила Ассоль. Грэю показалось, что она сейчас достанет блокнот и карандаш и начнет подробно конспектировать.

– Та же, что и у всех на первичном этапе, – смотреть, слушать. И образ деревенской дурочки, помешанной на сказках, лучшая для того маскировка. Никто не удивится ее любопытству и наивным расспросам. К тому же вы можете сказать, что ваш отец подцепил неизвестную хворь, а вы ищете средство, чтобы его вылечить.

Закончив тираду, он бросил взгляд на старика, который уже безмятежно спал и даже причмокивал во сне.

Грэй снова почувствовал зависть: безмятежный сон – роскошь, которая будет недоступна ему в ближайшее время. Впрочем, с той поры, как ему начала еженощно сниться Ассоль, его сон и так был далек от безмятежности. А порой ему снилось такое, из-за чего, вспоминая наутро, он краснел и прятал глаза…

– Нет, – решительно сказала Ассоль, прерывая его не слишком веселые мысли, – врать я не стану. Это не по мне. В остальном постараюсь вам помочь.

– Уж постарайтесь, – резюмировал Грэй, – раз в два дня приходите в Бухту Острого мыса с докладом. Ровно в полдень. Буду вас ждать. И в ваших же интересах не юлить, а честно рассказывать все. О ком бы ни шла речь. Понятно? И помните: чем четче вы выполняете указания, тем ближе пробуждение вашего батюшки.

Ассоль метнула на него злой взгляд, но все-таки кивнула, соглашаясь.

Грэй отлип от стены, шагнул к двери и, уже взявшись за ручку, проговорил, не оборачиваясь:

– И ваш отец… Это правда для его же блага. Не все в моей команде столь благородны и подвержены влиянию девичьих слез.

Он не слышал, что она сказал ему вслед, потому что, наконец, перешагнул через порог и окунулся в ночь.

Темная, она охотно поглотила тьму в его душе, впитав все до капли, оставив ему лишь горькое послевкусие да ранящие осколки разбитой вдребезги девичьей мечты.

Глава 5
Алая

Буря грянула сразу, как только ночной визитер покинул маяк.

За окнами завыло, захлопало, загрохотало. Ветхое строение сотрясалось, грозя сдаться натиску ветра и рухнуть со скалы, покатиться вниз, рассыпаться на кирпичи, кануть в ревущем море.

Косыми резкими полосами хлестал дождь.

Злой и чем-то недовольный ветер изо всех сил хлопал дверью, неосмотрительно (так, кажется, сказал визитер?) оставленной незапертой. Несчастная дверь с такой силой ударялась о стену, что слышно было, как от нее отлетают щепки.

Надо бы встать и закрыть.

А еще лучше запереть на засов.

Нет, забаррикадировать шкафом и никого не пускать.

Все это лихорадочно проносилось в голове Ассоль, но она продолжала сидеть, уставившись в одну точку. Шаль сползла и сбилась на поясе, а в тоненьком платье, считай, на открытом ветру, девушка быстро продрогла до костей. Тем более что очередной порыв ветра, ворвавшегося в комнату, задул огонь в печи и потушил огарок свечки.

Комната погрузилась во мрак, и только вспышки молний иногда освещали ее каким-то потусторонним, недобрым светом.

Добрый свет ушел отсюда вместе с теплом и мечтой.

Их похитил и безжалостно уничтожил темный человек, явившийся ночью. И, уйдя, оставил только холод, мрак и пустоту.

Но ей все равно…

Пусть холодно. Пусть беспросветно. Пусть пусто.

Мертвым не нужны тепло, свет, звуки, а Ассоль умерла несколько минут назад.

Очередная вспышка молнии высветила на пороге комнаты нового посетителя. Но даже это не заставило Ассоль сдвинуться с места. Никто уже не причинит ей большего вреда, чем тот, который уже был причинен.

Гость торопливо закрыл дверь на засов и крикнул:

– Эй, Ассоль, чего сидишь, как истукан? Лучше зажги какой-нибудь светильник, а то темень непроглядная.

То был старина Эгль, библиотекарь Каперны. Мокрый до нитки, со взвихренными седыми волосами вокруг уже начавшей лысеть головы и тревожным блеском в глазах.

Прежде Ассоль порадовалась бы его приходу, выбежала, бросилась на шею, стала бы выспрашивать, уложив голову на грудь, какую еще историю он припас для нее. А старик хлопал бы ее по спине, гладил по волосам и таинственно улыбался. Для нее он всегда припасал самое лучшее.

Но сейчас ей было не до его историй. Вообще ни до чего, ей было все равно.

Недовольно бурча, Эгль кое-как зажег принесенный с собой фонарь и осветил комнату.

– Смотрю, братишка Лонгрен опять так тесно общался с кружкой-подружкой, что уснул, где упал.

– Нет, – глухим голосом отозвалась Ассоль, – он встретился с монстром, и тот забрал его бодрость. Теперь отец обречен на вечный беспробудный сон…

– Поэт из тебя никудышный, – сказал Эгль, подходя, – лучше толком объясни, что произошло. А то сидишь тут в темноте, с глазами, как разбитые окна.

– Да, они разбиты. И душа улетела в ночь. Я теперь просто оболочка.

Эгль поставил фонарь на стол и присел на корточки рядом, внимательно осмотрел Ассоль, крутя ее в руках, как куклу, и горестно проговорил:

– Кажется, я опоздал и «серый осьминог» добрался до тебя?

Ассоль кивнула.

Старик обнял ее и прижал к груди.

– Прости, девочка, я должен был явиться раньше, как только услышал, что «осьминоги» в Каперне. Должен был предупредить тебя, защитить. Это я виноват.

Ассоль мотнула головой:

– Не кори себя, я сама зажгла свет для блуждающих в ночи и оставила открытой дверь.

– Ну так что же? Ты делала это всегда, потому что твое доброе сердце болело о каждом, кому приходится странствовать в темноту и непогодь. Он не имел права врываться и делать с тобой…

– Он не сделал того, о чем ты мог подумать. Да, тронул пару раз, но я быстро дала ему отпор. Но то, что он все же сделал, куда хуже. – И, не сдержавшись, она все-таки всхлипнула и проговорила, расплываясь в реве: – Он убил его!

– Лонгрена? – с ужасом пробормотал Эгль и пристальнее присмотрелся к лежащему на полу смотрителю маяка. Лонгрен как раз перевернулся на другой бок и громко захрапел, показав, что живее всех живых и покидать этот мир пока не собирается. – Так кого же? – недоуменно спросил старик.

– Грэя, – почти простонала Ассоль, уткнувшись Эглю в плечо. – Моего Грэя. И утопил алые паруса.

– «Серый осьминог» убил Грэя? Он сам тебе об этом сказал? – В голосе старого библиотекаря прозвучала надежда.

– Нет, он и оказался Артуром Грэем. И даже корабль у него называется «Секрет». Я видела документы.