Если дело идет плохо, Лео принимает облик мужчины, с которым ему нужно свести женщину. Проводит с ней незабываемую ночь, она безумно влюбляется, и хеппи-энд наступает быстрее и легче, чем мог бы. Мужчине Лео дарит смутное воспоминание о том, что какая-то ночь у них с дамой была, но без подробностей – на столь детальный морок у нас нет сил.

Принимать облик объекта или его будущей пары нам запрещено, но Лео ничего нельзя запретить. Поговаривают, сама великая Афродита когда-то махнула рукой на его похождения и, жеманно зевнув, сказала: «Пусть развлекается».

* * *

Мы находим мужчину, с которым я так позорно ошиблась, возле фонтана в Воронихинском сквере. Посидеть на травке или местных скамейках часто приходят влюбленные, а еще сумасшедшие и пьяные – словом, люди с обостренными чувствами. Они этого, конечно, не знают, но их тянет к местному фонтану «Малый Нептун». Тот когда-то стоял на пустынном участке Царскосельской дороги, и амуры частенько собирались там для своих – я тоже умею шутить! – амурных дел. У здешней воды особые свойства и долгая история, хоть народу это и невдомек. Лет сто назад фонтан перенесли в самый центр Петербурга, чем сильно усложнили нам жизнь, поскольку людей это место привлекает в любое время дня и ночи.

Влюбленных, которых стрела амура настигла в последние сутки, уж точно потянет на одну из «любовных точек» города – мест, где с давних пор наша магия особенно сильна. Конечно, объяснить себе, что их принесло, бедняги не могут и выдумывают свои, человеческие причины, но мы с Лео объезжаем всего-то три точки – и на четвертой находим объект.

Вместе с новой возлюбленной он сидит на белой скамейке с покатой спинкой и показывает ей что-то в телефоне. Возлюбленная не в восторге – ну, хоть в нее я еще выстрелить не успела! Она смотрит в его телефон и ждет не дождется, когда можно будет уйти, но объект все-таки ее начальник. Похоже, он назначил ей здесь встречу, объяснив это тем, что должен на свежем воздухе поговорить с ней о работе прямо в обеденный перерыв. Теперь мужчина изображает, будто у него в телефоне срочные файлы, которые надо ей показать, а сам томится от неразделенной страсти. Нет более жалкого зрелища, чем жертва неправильного выстрела – все его любовные чувства направлены на того, кто ему не предназначен, не подходит и кто не может ответить ему взаимностью. Мне становится искренне совестно. Лео качает головой.

– Глазам не верю. Когда говорят, что любовь слепа, не тебя, случайно, имеют в виду, Лира? Как можно было не заметить, что эти двое совершенно не пара?

Вопрос риторический.

Лео идет к скамейке и садится прямо между мужчиной и женщиной, растолкав их в стороны.

– Откройтесь миру, – произносит Лео и бесцеремонно запускает руку мужчине под футболку. Начинает шарить по груди в районе сердца, проникновенно глядя в глаза ошарашенному объекту. – Впустите все энергии вселенной, и злые, и добрые, в свое сердце. Где оно там у вас… О!

Он несет полную лабуду, но слова и неважны, главное – найти стрелу. По идее, мне следовало проделать все это самой, когда я осознала ошибку, но… нет. Нет, даже ради работы не хочу. У многих из наших нет с этим проблем, а некоторые, вон, и сексом с людьми занимаются. Но не я. Чтобы вытащить стрелу, нужно точно нащупать место, куда она вошла, а она становится почти неощутимой. При мысли о том, чтобы вот так шарить по голому человеческому телу, да еще и выдумать для этого уместный предлог, мне стало так тошно, что я помчалась на поиски Лео.

– Мужчина, что вы себе позволяете? – наконец возмущается объект и пробует оттолкнуть Лео, но тот сильнее, чем кажется. Еще несколько секунд он продолжает свои манипуляции, а потом сжимает пальцами что-то невидимое и резко дергает.

Объект охает и сгибается, как будто у него сердечный приступ. Довольный Лео встает, вытаскивает руку из-под его одежды и как ни в чем не бывало уходит. Женщина провожает его испуганным взглядом и бросается на помощь спутнику, но тот уже выпрямился и сердито озирается, ведь боль как рукой сняло.

Лео возвращается к фонтану, возле которого я стою, и жестом фокусника демонстрирует мне стрелу, которая в этот момент становится видимой. Пылающая, тонкая, как игла. Лео ломает ее, выбрасывает обломки, и они растворяются, не долетев до земли.

– За стрелу сама будешь отчитываться, – предупреждает он и, зачерпнув воды из фонтана, делает глоток.

– Спасибо! Лео, ты лучше всех! Если бы не ты, я бы…

Лео отмахивается, хотя я вижу: ему приятно.

– Ну, тебе несладко живется, могу и помочь, – с высокомерием успешного сноба заявляет он.

Я фыркаю. Все так относятся к жителям Коммуналки, хотя вообще-то это свобода, а не горькая доля. Амуры привлекательны для людей и легко пользуются этим в своих интересах. Многие веками живут в человеческом обществе в полном благополучии: становятся актерами, банкирами, владеют бизнесом. Раньше они выбирали путь аристократии, получая титул через постель – ничего зазорного! – а теперь пленительно «сияют» блогерами и ведущими, накручивая себе просмотры харизмой и внешностью. У людей для каждого времени – свои атрибуты успеха.

Те же, кто решил, что людской успех им даром не нужен, обитают в Коммуналке. Она тоже менялась веками, но последние лет сто мы называем это магическое пространство со своими законами именно так. Там живут и «создания низкой любви», хотя мне кажется снобизмом их так называть. Паны и сатиры, инкубы и суккубы, низшие нимфы работают в основном в борделях и массажных салонах – надо же им чем-то питаться, а в таких местечках сексуальной энергии в избытке.

Люди в Коммуналку даже вход не найдут, так что в ней можно нарушать любые человеческие правила. В общем, полная свобода! Иногда, конечно, кто-то из жителей нашего магического пространства все же приводит людей в обитель амуров, используя колдовские снадобья. Что-что, а в алхимии и в создании разного рода эликсиров многие из нас весьма сильны. Настолько, что случившееся на очередной бурной вечеринке в Коммуналке будет десятилетиями вспоминаться зачарованному нимфой смертному как самое яркое и недостижимое удовольствие. Оно словно осколок эротического сна будет преследовать его по ночам, сколько ни обращайся к Морфею, которому, кстати, уже пару сотен лет нет дела ни до обычных людей, ни до амуров и нимф.

А вообще такие Коммуналки, а точнее, волшебные многомерные портальные места, или, если не душнить, измерения для проживания амуров, духов любви, существуют в разных странах. Однако волею нашей капризной создательницы Афродиты одна из них всегда является главной. Все зависит только от того, какую точку на карте облюбовала древняя богиня. С момента основания Санкт-Петербурга «Центральное отделение амурных дел» переехало из Амстердама в нынешнюю Северную столицу России, став кровом для амуров, не желающих вести светскую жизнь. Мы вполне себе довольствуемся незначительными творческими заработками вроде уличной живописи, ведь вместе с сердечными чарами не лишенная талантов Афродита вдохнула в каждого из нас искру таланта. Да и, как говорится в старой амурской поговорке, Пегас нет-нет да и пролетит.

Амуры, которые живут среди людей успешной жизнью, при этом смотрят на нас, жителей Коммуналки, со снисхождением и жалостью. Как и мы на них. Разве можно продать свободу – величайшую ценность во вселенной – за собственный дом и необходимость постоянно крутиться в людском обществе, скрывая, кто ты такой и выбирая себе обычное человеческое имя с поправкой на страну? Например, Лео в миру Леонид, и все его человеческие документы оформлены именно на это имя с помощью самого элементарного морока. Ох уж эти несчастные влюбленные сотрудницы паспортного стола! И ему придется сейчас вернуться на работу в офис инвестиционного чего-то там, а я могу пойти в Коммуналку и заниматься чем пожелаю. Например, тренироваться в стрельбе (главное – в следующий раз правильно выбирать цель). Сидеть на крыше, накинув на себя морок чайки, и смотреть на воду. Болтать с любимой подругой Авророй. Рассказать ей про свою ошибку, послушать, как она смешно злится и бормочет: «Знала, что так все и будет!»

– Я пойду, спасибо еще раз, – говорю я и собираюсь уйти, но Лео останавливает меня.

– Давно не видел Самиру. К вам она не заходила?

Я качаю головой. Вопрос неожиданный. Самира – одна из амуров, которые веками ловко устраивали свою жизнь в мире людей и нежились в роскоши, представляясь Самантой. Когда я о ней слышала в последний раз, она была хозяйкой косметического бренда, обещавшего земным женщинам невероятную красоту. Такие, как она, Коммуналку обходят дальней дорогой. Откуда мне знать, где она?

– Не пойму, в какой момент она пропала. – Лео хмурит брови. В этот момент он совсем не похож на развеселого красавчика из кафе. – А когда заметил, сразу попытался найти, но ее нет.

– И что думаешь? – интересуюсь я скорее из вежливости. Люди нас убить не способны, тогда чего волноваться? Подумаешь, уехала куда-нибудь.

– Думаю, ее убил Темный Амур.

Я даже фыркаю. Это же просто легенда!

Амуры для развлечения занимаются сексом и с людьми, и с себе подобными – кому что больше нравится. Однако есть один запрет. Нам нельзя целоваться в губы и влюбляться, «поцелуй истинной любви» и вся эта людская лабуда нам недоступны. От искреннего поцелуя в губы любой амур умрет, развоплотится через тринадцать дней, и неважно, с кем тебя угораздило совершить эту глупость: с человеком, сатиром или другим амуром. Вот почему Лео в ресторане отстранился от губ девушки, которые приближались к его лицу. От поцелуев амуры шарахаются как от огня. Говорят, даже капелька эмоций при поцелуе нас губит, как огонь – бабочку.

Так вот, уже несколько веков ходят слухи, что есть некий темный, который соблазняет девушек-амуров, целует их и исчезает без следа, а те через тринадцать дней умирают. Наши пробовали расследовать это дело, строили теории, кто из амуров может оказаться темным, но ничего не вышло. Если кто-то из амуров пропадал, тут же начинались разговорчики про темного. Я старалась их не слушать. Зачем сеять панику?

Глядя на Лео, я пожимаю плечами. Самира могла отправиться в кругосветку, уйти в запой, да что угодно. Прикусываю язык, лишь бы не ляпнуть, что самого Лео регулярно подозревали в том, что он и есть темный. Но я никогда в это не верила. Лео – безобидный любитель повеселиться. С трудом представляю себе, чтобы он жестоко и цинично довел коллегу до смерти. Для этого надо быть безжалостной, холодной тварью.

– На всякий случай будь осторожна, – просит Лео.

– Конечно, папочка.

Он игриво вскидывает брови, вкладывая в мою шутку сексуальный подтекст, без которого ему не живется, но я вижу: глаза у него по-прежнему встревоженные.

Мы прощаемся, и я провожаю взглядом его спину в белоснежной летней рубашке.

Со вздохом поворачиваюсь к каменному Нептуну, изо рта которого в фонтан уже двести лет льется вода.

– Что смотришь? – ворчу я.

Каменный Нептун помалкивает и делает вид, будто он просто статуя.

* * *

Под летним солнцем наша улочка смотрится обшарпанной и тихой. Но когда я захожу в Коммуналку, по привычке убедившись, что никто из смертных не обращает на меня внимания, становится ясно: тут что-то случилось. Утром, когда я покидала Коммуналку, все было мирно и сонно. Бродили суккубы в шелковых халатах, сладко зевая после удачной ночи, храпели паны с нимфами под боком. Сатир Паныч, который управляет нашим домом сколько я себя помню (в те времена его называли не Коммуналкой, а Ассамблеей), дремал в своем кресле, обняв гитару. А теперь обитатели резко оживились. Существа всех мастей носятся туда-сюда, в руках одежда, бутылки и украшения. Особенно перевозбужденными выглядят нимфы, но у них что-нибудь узнавать бесполезно – они болтливые, как сороки, пока до сути дойдут, ночь наступит.