– Что будешь? – он кивает на электронное табло меню.

– Эм-м… – я неловко переступаю с ноги на ногу. Мысль о том, что Леон продолжит за меня платить, пока никак не укладывается в голове. – Кофе и круассан.

– Большой капучино, круассан и салат с ростбифом для девушки, американо и пасту для меня, – громко объявляет он, прикладывая карту к терминалу. – В следующий раз будь добра называть заказ полностью.

– Хорошо, – смущённо бормочу я. – Как твои занятия?

– Познавательно, – Леон кивает в глубину зала. – Пойдём присядем. Члены совета наверняка нам обрадуются.

Пробираясь за ним к центральному столу, я вновь ощущаю на себе десятки взглядов. Когда Леон сказал, это закончится? Через пару-тройку дней? Может, стоит опубликовать новость о моём новом статусе в студенческом вестнике, чтобы поскорее положить конец разглядываниям и перешёптываниям. Я уже и заголовок придумала: «Эту больше не трогать! Собственность Леона Демидова».

– Все привет. Не помешаем?

Не дожидаясь ответа, Леон выдвигает стул для меня и занимает соседний. Лица членов совета при виде меня вытягиваются, на них проступает неодобрение.

– Присаживайтесь, конечно! – первым находится слизняк Тимур. – Лия, ты сменила стиль? Тебе идёт.

Перед глазами возникает сцена того, как он сбивает рюкзак с моего плеча и отпихивает ногой ежедневник, так что вернуть ему улыбку не получается.

– Спасибо, – сдержанно отвечаю я, выкладывая на стол телефон.

Взгляд Тимура задерживается на моей сумке, но ему, в отличие от Таи, хватает ума не задавать вопросов о её происхождении.

– По поводу третьего октября… – откашлявшись, произносит Пётр, глядя на Леона. – Я уже говорил остальным, что дом в моём распоряжении, так что с местом проведения вопрос решён.

– Хорошие новости, – сдержанно кивает он.

– А что будет третьего октября? – машинально спрашиваю я.

Все за столом как один смотрят на меня, однако, ответа не следует. Я машинально свожу колени. Чего они так пялятся? Прислуге не разрешается говорить в присутствии господ?

– Третьего октября совет празднует начало учебного года, – поясняет Леон. – Эта традиция существует с начала основания университета.

– М-м-м… – мычу я, не зная, что на это ответить.

– В листе пока двадцать пять человек, – продолжает Пётр, сделав вид, что я не встревала в разговор. – Ждём информацию от тебя, Леон.

– Внесите Лию в список. Имена остальных я назову чуть позже.

В воздухе повисает тугое молчание. Тимур с соседом ошарашенно переглядываются, Пётр непонимающе хмурит брови.

Я пока плохо понимаю происходящее, ну кроме того, что, кажется, попала в число гостей закрытой ВИП-вечеринки. Не то, чтобы мне хотелось проводить время в компании этих снобов, но… кто я такая, чтобы возражать альфе?

19

Практически весь путь к особняку Демидовых Леон разговаривает по телефону. Слова «криптовалюта», «майнинг» и «эн-эф-ти» мало о чём мне говорят, так что я просто смотрю в окно, греясь в лучах ненавязчивого октябрьского солнца и постигшем меня расслаблении.

Лишь когда автомобиль заезжает в ворота дома, я наконец получаю возможность спросить у Леона о предстоящей вечеринке. Главный вопрос заключается в том, действительно ли мне следует туда идти.

– По поводу традиционного празднования. Ты уверен, что это хорошая идея пригласить меня туда? – Я шутливо развожу руками. – Твоей невесте едва ли это понравится.

– Эльвира не посещает подобные мероприятия, – отвечает Леон, плавно выкручивая руль. – Если бы я считал, что это идея плохая, я бы не стал её предлагать.

– Логично, – бормочу я, в который раз чувствуя себя ребёнком на фоне его рассудительного спокойствия. – А как там всё обычно происходит?

– Это классическая вечеринка с музыкой и выпивкой. Ничего из того, чего бы ты не видела.

– Классические студенческие вечеринки в моём понимании – это комната в общежитии и вино по акции «три по цене двух» в пластиковых стаканчиках. Уверен, что мы об одном и том же говорим?

Леон косится на меня с усмешкой.

– Допустим, что вместо комнаты будет дом, вместо вина – просекко, а стаканы не пластиковые, а бумажные. Суть это не меняет.

– Спасибо за пояснение. А как одеваться?

– Как сегодня, – коротко отвечает Леон, глуша двигатель.

Я хочу спросить что-то ещё, но в этот момент замечаю на крыльце маму – и напрочь обо всём забываю. Она напряжённо следит за нами, руки скрещены на груди – явный признак недовольства. Её неодобрительный взгляд жжёт кожу даже через стекло.

Не дожидаясь, пока Леону вздумается открыть мою дверь, я торопливо выныриваю из машины.

– Лия, – голосом мамы можно рубить замороженные стейки. – Нам нужно поговорить. Немедленно.

Поздоровавшись с ней, Леон переводит вопросительный взгляд на меня. Я натянуто улыбаюсь.

– Спасибо за поездку.

Резко развернувшись, мама заходит в дом, давая понять, что мне следует идти за ней. Каждый шаг даётся мне с трудом. Я знаю – предстоит трудный разговор. Поездка с Леоном и новые вещи не могли остаться без маминого внимания.

Стоит двери моей комнаты захлопнуться за нами, мамин взгляд обвинительно впивается в моё лицо.

– Сейчас же объясни мне, что происходит? Откуда взялись все эти вещи, и почему из университета тебя второй день подряд привозит Леон?

– Каролина одолжила мне одежду, – прочистив горло, я выдаю заранее приготовленную ложь. Я бы с большим удовольствием озвучила правду, если бы был хотя бы шанс, что мама её примет. – Она захотела мне помочь выглядеть прилично. А Леон…

– Прилично выглядеть? – возмущённо перебивает мама. – По-моему, ты пытаешься выглядеть той, кем не являешься!

Её лицо страдальчески кривится.

– Это же позор, Лия. Тебя устроили на работу, дали возможность бесплатно учиться… Но тебе этого мало! Потребовалось клянчить одежду у хозяйских детей…

– Я ничего не клянчила! – от обиды и возмущения мой голос звенит. – Просто так вышло… Я не пытаюсь выдавать себя за кого-то другого. Но в этом университете свои порядки, понимаешь? Мне приходится играть по правилам. Просто, чтобы меня не травили и я могла спокойно учиться.

– Спокойно учиться можно и в старых вещах, Лия, если уметь сохранять достоинство. Я всю жизнь работаю руками, но никогда этого не стыдилась. А тебе стоило всего пару недель пожить здесь – и красивая жизнь застила тебе глаза.

– Да плевать мне на красивую жизнь! Я бы с гораздо большим удовольствием осталась учиться в старом вузе, и носила бы свои старые джинсы. Но меня никто об этом не спросил!

– У нас не было выхода, и ты прекрасно об этом знаешь, – шипит мама. – Ты помнишь, что я говорила в самый первый день? Держись подальше от детей Вилена Константиновича, и особенно от Леона.

– Мы просто общаемся, – я со вздохом опускаюсь на кровать. – Что в этом предосудительного?

– В том, что он мужчина и сын хозяина дома, где мы работаем. Если случится что-то, все шишки посыплются на нас! Думаешь, кто-то станет разбираться, кто первый к кому приставал? Разумеется, нет! Тебя с позором выгонят из этого дома и из университета.

Я округляю глаза в неверии.

– Ты о чём вообще говоришь, мама? Думаешь, что между мной и Леоном что-то есть?

– Они богатые люди, Лия, и привыкли получать то, что хотят. Всё, о чём ты должна помнить – так это то, что он никогда тебя не выберет и не признает. Сегодня ему интересно, а завтра он про тебя и не вспомнит! Разве я так тебя воспитывала? Чтобы ты была девушкой на одну ночь?

– Нет, ты не так меня воспитывала, – во рту сухо, сердце возмущённо стучит. – Поэтому перестань меня оскорблять.

Мамины губы начинают дрожать.

– Всю жизнь я старалась тебя защитить, дать тебе хоть шанс на нормальную жизнь! Но разве ты это ценишь? Совсем нет.

Я глубоко дышу. Почему так происходит? Стоит чему-то наладиться – ломается второе, и так по кругу. Я устала. Почему мне нельзя просто работать и учиться? Почему я не имею права жить без травли и упрёков?

– Сегодня же верни одежду, откуда взяла, Лия, – тихо, но твёрдо произносит мама. – Не позорь меня. Вечером я поговорю с Виленом Константиновичем по поводу твоих поездок с Леоном. Если он не готов предоставлять тебе водителя – значит, тебе придётся добираться самой.

Сказав это, она выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Закрыв лицо руками, я тихо всхлипываю. Я не плакала, когда меня по несколько раз на дню унижали университетские снобы, но сдержаться сейчас – выше моих сил. Мама просто не понимает… Даже не пытается понять.

В дверь негромко стучат. Вздрогнув, я быстро вытираю слёзы и встаю, чтобы открыть.

На пороге стоит Леон. Обведя взглядом моё покрасневшее лицо, он без слов протягивает мой телефон – и так же молча уходит.

20

Леон

– Как твои дела? – Я тянусь через стол, чтобы коснуться ладони Эльвиры. – Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо, – дернув уголками губ, она продолжает листать меню. – Ты пробовал куриный гратен? Никак не решу, заказывать его или нет.

– Не помню. В любом случае у них хорошая кухня.

Я терпеливо жду, пока Эльвира назовет заказ официанту, прошу кофе, и снова сосредотачиваю внимание на ней. Мы редко видимся в последнее время, и нам есть что обсудить.

– Что нового у тебя? – судя по холодному блеску в глазах и акценту на последнем слове, она в курсе происходящего в университете.

– Ты не ответила, как твои дела, но давай это опустим. Из нового… – напустив задумчивый вид, я откидываюсь на спинку кресла. – Через неделю празднование начала нового учебного года. Мероприятие пройдет у Петра.

– Расценивать это как предложение пойти с тобой? – холодно осведомляется Эльвира.

– Я приглашал тебя три года подряд, и этот год не станет исключением. На моей памяти ты всегда отказывалась.

– А ее ты тоже пригласил? – глаза Эльвира сужаются.

– Ты про Лию?

– Да, про нее. Про пронырливую дочь вашей прислуги, которую ты теперь везде таскаешь с собой.

Я глубоко вздыхаю, готовясь отражать атаку. Идя сюда, я знал, что разговор не будет легким. Отношения с Эльвирой у нас в последнее время натянутые. Я объясняю это разницей интересов: я увлекся торговлей криптовалютой, а она в прошлом году перевелась в другой университет, из-за чего мы стали видеться реже. Общих друзей у нас нет: Эльвире не нравится проводить время с моими, а я не горю желанием коротать вечера в ресторанах в компании ее подруг.

– Я собирался это с тобой обсудить. Я действительно довожу Лию до университета, потому что в определенном смысле оказываю ей протекцию.

– Называй вещи своими именами, Леон, – ее голос звенит гневом. – Ты взял ее в прислуги. Так ведь это у вас называется? А я прекрасно знаю, что входит в обязанности таких девушек. Они готовы делать все, что угодно, лишь бы почувствовать себя частью высшего общества. Ответь, ты уже с ней спал?

Я хмурюсь. Разговор обрел самую паршивую форму из возможных. Не то, чтобы я ждал понимания от Эльвиры, но и на подобные обвинения не рассчитывал.

– Нет, я с ней не спал. Когда я говорю, что оказываю Лие протекцию – именно это я подразумеваю. Все, чего она хочет – это нормально учится, и ей, вопреки твоим убеждениям, не слишком важно чувствовать себя частью высшего света.

– Сколько слов в ее защиту, – Эльвира раздраженно кривит губы, становясь особенно похожей на свою мать. – Твой отец устроил ее в университет, дал жилье и работу не для того, чтобы ты нанялся ее личным водителем и телохранителем. Не думаешь ли ты, что это слишком? Может быть этой девушке стоит наконец спуститься на землю?

Я тру лицо, чтобы скрыть раздраженную усмешку. Для человека, который оставляет в ресторанах поистине баснословные суммы и при этом никогда не работал, она слишком серьезно рассуждает об оторванности от людей от реальности.