Леон бросает на меня внимательный взгляд, его губы кривятся в усмешке.

– И как, поставила? Довольна результатом?

– Вполне, – огрызаюсь я, начиная злиться на него за правильность и рассудительность.

– Значит, у тебя впереди трудное время, Лия.

– Почему?

– Потому что люди, которых ты так презираешь, управляют этим миром. И тебе придётся научиться с этим жить.

– Хочешь сказать, что мир делится на тех, кто прогибается, и тех, кто нагибает? – с вызовом уточняю я.

Не отрывая взгляда от дороги, Леон кивает.

– Примерно так.

– А ты, видимо, принадлежишь к тем, кто нагибает?

– Мимо. Я предпочитаю играть по своим правилам.

Я вдруг вспоминаю удивление Шер, когда он спросила, не собрался ли Леон изменить своим принципам, и это заставляет меня вглядываться в его лицо с удвоенным вниманием. Любопытство быстро вытесняет раздражение.

– И какие у тебя правила? Может быть, посвятишь?

– Правило первое: не ввязываться в конфликты без видимой на то выгоды.

– Хм-м-м… – я напускаю на себя задумчивый вид. – Если я не ошибаюсь, сегодня ты нарушил это правило.

– Думаешь? – Леон мечет в меня смеющийся взгляд. – Возможно, мне показалось, что ты и есть та самая выгода.

Не до конца понимая, что он подразумевает под этой фразой, я, тем не менее, краснею.

– Твоя выгода – это невеста, – бормочу я. – А от меня выгоды, как от козла молока. И, кстати, почему ты так рано уехал с занятий? Прогуливаешь?

– На четвёртом курсе у нас есть свободное посещение, если оценки выше среднего. Так что у меня есть возможность выбирать, на какие лекции ходить, а какие можно пропустить, – поясняет Леон, щелкая пультом.

Выглянув в окно, я с удивлением обнаруживаю, что мы успели добраться до места.

Глядя на очертания особняка, появляющиеся по мере открывания ворот, я неожиданно ловлю себя на мысли, что присутствие Леона делает это место чуть менее чужим.

– Спасибо за поездку и за познавательную беседу, – искренне благодарю я, когда машина останавливается на парковочной площадке.

Взгляд Леона пробегается от подбородка к воротнику моего свитера, губы изгибаются в вежливой улыбке.

– Пожалуйста. Но имей в виду, что если тебя ещё раз отстранят от занятий, добираться придётся самой.

7

Мама неторопливо расчёсывает мне волосы – берёт от корней и ведёт гребнем до самых кончиков. Порой бывает больно, но я не подаю вида, благодарная за мгновения редкой близости с ней.

– Ну, прошёл первый учебный день в новом университете?

– Нормально, – машинально отвечаю я и, опомнившись, добавляю, – но если честно, я не уверена, что смогу легко прижиться. Там учится сплошная элита, и таких, как я, они не слишком жалуют.

– Ты что-то ляпнула? – взгляд мамы в отражении зеркала становится строгим.

– Почему ты меня считаешь виноватой? – с обидой выпаливаю я. – Мне было не обязательно что-то говорить. Этим богатым детишкам поперёк горла сам факт того, что рядом ходит кто-то без сумки ценой в полмиллиона, вот они цепляются.

– Запомни, Лия, – чеканит мама, будто не слыша сказанного, – у тебя нет права подвести Вилена Константиновича. Не заставляй меня ходить в деканат и унижаться. Если тебя отчислят, так и останешься неучём. Хочешь до конца жизни убираться в чужих домах, как я?

В её голове столько невысказанной боли, что я не нахожу сил спорить. Леон говорил о том же: мне нужно расставить приоритеты. Либо стиснуть зубы и сосредоточиться на учёбе, либо ещё пару раз поставить на место хамоватых мажоров и ждать отчисления.

– Я тебя поняла, мам, – говорю я, поморщившись от тянущей боли в скальпе. – Постараюсь сосредоточиться на учёбе.

* * *

Первые часы в университете я провожу в постоянном напряжении. Идя по коридору, я ловлю на себе цепкие взгляды и слышу перешёптывания:

«Поломойка» «Вызывали в деканат» «Моет посуду у Демидовых»

Слухи здесь разлетаются быстрее света.

На большой перемене по пути в кафе я натыкаюсь на группу студенток, явно принадлежащих к местным «сливкам»: их прически, одежда, аксессуары – всё выглядит так, словно им предстоит шествие по подиуму, а от количества громких логотипов рябит в глазах. Одна из них, шатёнка с яркими губами, смотрит на меня особенно выразительно, словно у нас с ней давняя неприязнь.

– Смотрите, кто к нам пожаловал, – тянет она нарочито громко, так, чтобы слышали все, – хамоватая поломойка Демидовых. Новая «звёздочка» этого университета.

Я стискиваю зубы, вспоминая, что обещала маме. Меня интересует только учёба, а эти тощие злые курицы – нет.

Притворившись глухой, я ускоряю шаг в попытке поскорее пройти мимо, однако подруги шатёнки ловко окружают меня полукольцом. Воззвав к богам терпения, я сверлю взглядом третий красногубой задиры, представляя, как вскрываю её черепную коробку тупым консервным ножом.

– Ты случайно не в кафе торопишься? – ядовито улыбается она, приподнимая свои до омерзения симметричные брови. – Боюсь, местные цены тебе не по карману. Давай мы лучше покажем тебе, где здесь столовая для прислуги. Там всё, как ты любишь: тушёная капуста и требуха в майонезе.

– Её в прислуги ещё никто и не взял, – насмешливо протягивает вторая. – А это правда, что твоя мама типа экономки?

– Мне достоверно это известно, – поддакивает третья. – Её отец погиб на производстве у Демидова, и тот из жалости пристроил её сюда.

Они поочерёдно выплёвывают эти фразы, как косточки из вишни, глядя, не задёргается ли у меня глаз. Вообще, с их стороны очень рискованно так свободно молоть языком, и если бы не моё обещание маме, я бы уже сидела верхом на шатёнке и со всей дури молотила её красивое личико кулаками.

– Что, язык проглотила? – продолжает шатёнка. – Похоже, неплохо тебе вчера в деканате мозги вправили.

– Хм-м, – тянет другая, крутя локон на пальце, – всё же рассмотри вариант пойти в прислуги. Дэн Морозов готов тебя взять.

Вокруг собираются зеваки, словно коршуны, высматривая, чем закончится перепалка. Щёки горят, голова гудит.

– Я бы много чего могла вас сказать, то мне лень, – цежу я сквозь зубы, – а теперь уйдите с дороги, пока я сама не написала на вас жалобу в деканат.

«Сливки» явно не рассчитывали на такой ответ; шатёнка выглядит такой разочарованной, словно только что узнала, что устанавливать силиконовые импланты стало запрещено законом. Поджав свои кровавые губы, она отходит в сторону, давая мне пройти.

В лопатки вонзается её раздражённое шипение:

– Ссыкуха.

Незаметно выставив средние пальцы, я ускоряю шаг. Уф. Кажется, я справилась.

После перемены, в коридоре возле аудитории «Белый тигр» (как же обожаю эти звериные названия), меня нагоняет тощий парень в синем костюме и с золотыми запонками на манжетах. Черты его лица настолько тонкие и правильные, что у меня на секунду возникают сомнения в его половой принадлежности. Может, это и не парень вовсе, а мужиковатая девушка.

– Привет, Лия, – подчеркнуто учтиво произносит он. – Мы не знакомы, но я хотел бы кое-что обсудить.

– Привет, – машинально отвечаю я, недоумевая, какого чёрта все с таким рвением ко мне липнут. – Меня зовут Тимур. Я член студенческого совета. Мы хотели бы получше узнать тебя, ведь ты недавно поступила… по особому стечению обстоятельств.

Я напрягаюсь: тот факт, что он из совета, уже не предвещает ничего хорошего.

– У тебя ведь были сложности с некоторыми студентами, так? – продолжает он, вопросительно дернув бровью. – Тебя вызывали к декану и даже отстранили от занятий, что бывает крайне редко.

– Ну, можно и так сказать, – уклончиво отвечаю я, пытаясь понять, какой тактики поведения придерживаться.

– Проблемы возникают, когда человек не хочет принимать правила, – голос Тимура звучит сочувственно. – Ты ведь понимаешь, что здесь всё устроено иначе, чем в твоей прошлой жизни?

Внутри закипает гнев. «Прошлая жизнь»? Я, по его мнению, прибыла сюда прямиком из трущоб Буркина-Фасо с пакетиком фекалий в руках? Да, моя прошлая жизнь была куда лучше и здоровее вакханалии, творящейся здесь.

Язвительный комментарий уже готов сорваться с моих губ, но всплывший перед глазами голос мамы меня останавливает.

Не лезть на рожон. Не лезть на рожон. Не лезть на рожон, – беззвучно повторяю я, словно молитву.

– Вижу, ты молчишь, – Тимур саркастично улыбается, оглядывая меня с ног до головы. – Это умный поступок. Не забывай: каждый твой шаг теперь под прицелом. Нам, совету, небезразлично, что здесь происходит, и…

– И вы станете следить за мной? – перебиваю я, устав от его похотливых разглядываний. – Или «вызовете на ковёр» по первой липовой жалобе, как это любит декан?

– Может, и вызовем, если будет повод. Сдается мне, долго ждать не придётся.

Сделав вид, что собрался уйти, этот женственный слизень вдруг с силой пихает меня в плечо, отчего мой рюкзак с грохотом валится на пол. Из открытого отделения вываливаются ручки, блокнот, кошелёк.

А пока меня трясёт от беспомощности и гнева, он намеренно наступает ногой на мой ежедневник и небрежно отпинывает его в сторону.

– Осторожней надо быть. Вещи рассыпала. Собирай скорее, а то на лекции опоздаешь.

Меня прошибает злой жар. Все эти ехидные взгляды, устремлённые на нас со всех сторон, гнусавый голос Тимура и эта его уверенность в том, что ему можно всё…

Мамины слова эхом звучат в голове: «Не высовывайся, Лия, главное – учёба, не подведи Вилена Константиновича». Но, чёрт, когда на тебя ТАК давят и унижают у всех на глазах… я же не железная.

– Слушай ты, – гневно чеканю я, – я, конечно, соберу свои вещи. Но теперь и ты будь начеку. У меня отличная память на лица, особенно на те, которые так похожи на Ариану Гранде.

– Что ты сказала? – шипит Тимур.

– Сказала, что у меня хорошая память, – опустившись на колени, я запихиваю в рюкзак ручки, блокнот, тетрадь. – Я что, тебе должна быть начеку.

Да, я сорвалась. Но хотела бы я посмотреть на того, кто бы в этих обстоятельствах не сорвался.

В глазах Тимура мелькает азартная искра: он хотел меня спровоцировать.

Для говнюка это просто игра, а для меня – очередной ворох проблем. Но время не повернуть вспять: в собравшейся толпе зевак уже шепчутся и прыскают смехом.

– Вы все слышали, как Лия угрожала мне, – громогласно заявляет слизняк. – Будьте готовы свидетельствовать об этом сегодня на дисциплинарном заседании совета.

8

Я почти предвидела, что меня вызовут на ковер после такого эпизода, но до последнего надеялась, что пронесёт. Не пронесло.

После пар на телефон приходит сообщение от незнакомого номера: «Лия, в 16:00 ждем тебя в зале заседаний студсовета. Явка обязательна».

Я кривлюсь. Судя по налёту фальшивой учтивости, текст составлял слизняк Тимур.

Мне требуется не менее получаса, чтобы отыскать дверь с позолоченным гербом «Студенческого совета» в бесконечных коридорах здания. Сердце учащённо колотится. Второй учебный день – и второй вызов на ковер. Может, это традиционное боевое крещение для новеньких? Через неделю им надоест издеваться над новенькой, и они переключатся на что-то другое. Например, начнут мучить котят или пинать урны.

Навалившись всем телом на громоздкую дубовую дверь, я стремительно перелетаю через порог и в буквальном смысле предстаю перед советом.

За длинным столом сидят пятеро: четверо парней и одна девушка. Брюнета с надменным взглядом, сидящего по центру, я мысленно квалифицирую как председателя совета. Справа от него сидит это бесполое существо, сбившее рюкзак с моего плеча, слева, откинувшись на спинку стула, – Леон. На секунду наши взгляды пересекаются, и он едва заметно качает головой. Мол, ты в своём репертуаре.